Если у него раньше иногда возникала мысль взять ее с собой, когда он уйдет со службы, последние недели убили в нем всякое желание продолжать с ней отношения. А ведь он так надеялся, что психоаналитик сделает ее более покладистой.
Стен настолько погрузился в свои мысли, что забыл про время и очнулся только тогда, когда лейтенант Уормли, держа в руке свернутый в трубочку журнал, подошел к его столу и с ухмылкой сказал:
— Стен, ваше усердие не знает границ! Видел бы вас сейчас майор.
— Да, сэр, — ответил Стен. — Пожалуй, многовато для вольнонаемного. — Раньше его бесило, что приходится говорить этому сопляку «сэр», но теперь он произносил это обращение автоматически. К такого рода вещам быстро привыкаешь. А если в слово «сэр» Уормли вкладывает один смысл, а Стен — совсем другой, это никого не касается.
Запереть дверь входило в обязанности Уормли. Он ждал на пороге, пока Стен и сержант Новато соберут свои вещи. Стен положил фотоаппарат и конверт с фотографиями в коричневый бумажный пакет.
Уормли кивнул на пакет.
— И дома хотите поработать. Стен?
— Вы угадали, сэр.
Еще как угадал, недоносок!
Глава 3
— Стен сфотографировал офис, — сказала Элен.
— Да? — В голосе доктора Годдена слышался лишь вежливый интерес. — Зачем?
— Не знаю. Паркер велел. И не только офис.
— Что еще?
— Ворота, здание его отдела, грузовики, автобусы...
— Так-так. Стало быть, они взялись за дело серьезно?
— Я знала, что так будет.
— Похоже, вы были правы. Они скрывают от вас свои планы?
— Нет. Как они могут что-то скрыть, если все происходит в моем доме! Я не хочу знать, что они затевают.
— Не хотите?
— Не хочу, — сказала она, глядя на ковер. — Когда они начинают разговор, я выхожу из комнаты.
— Почему?
— Я ненавижу все это! — почти крикнула она, не сводя глаз с узора ковра. — Ненавижу даже мысль об этом!
— Ненавидите, потому что боитесь, что их поймают, или потому что Стен будет продолжать заниматься этим до тех пор, пока не попадется?
— Не знаю. Откуда мне знать? — Она чувствовала, как в ней нарастало возбуждение, с которым не в силах справиться. — Я не могу их видеть, зная, чем они занимаются.
— Хорошо, давайте подумаем, — сказал доктор. — Вы говорите, что ненавидите их за то, что они готовятся к ограблению в вашем доме. Значит, все дело в том, что это ваш дом?
— Не знаю. Может быть.
— Вам больно, потому что они оскверняют ваш дом? Или потому, что Стен стал сообщником вашего бывшего мужа и тем самым предал вас?
— Нет, я так не думаю, — сказала она, хмуро уставившись на ковер и пытаясь отыскать в себе чувства, о которых говорил доктор Годден. Это был его обычный метод. Он выдвигал один мотив за другим до тех пор, пока какой-то из них не находил в ней отклика, пусть даже резко отрицательного. Действительно, если у нее вырывалось «конечно нет», то почти наверняка, как показывал дальнейший анализ, в этом-то и заключалась главная причина.
— Вы против того, — продолжал он выпрашивать ее, — чтобы бывший муж пользовался вашим домом? Или то, что происходит сейчас, напоминает вам о том времени, когда вы были его женой и когда он попался?
— Да, — сказала она и взглянула прямо в его умные и излучающие тепло глаза, но тут же отвернулась. — Да, — повторила она, осознав, что именно в этом все дело. — Меня злит, когда они собираются у меня в гостиной, как будто у себя дома. Я словно в капкане, выходит, что от меня ничего не зависит, что в результате я так и не освободилась от Марти.
— Конечно, — согласился он, — это напоминает вам о прошлом. Но ведь есть и разница, правда?
— Да, правда.
— Вы независимы от своего бывшего мужа. Он находится в вашем доме лишь с вашего молчаливого согласия. Улавливаете разницу, не так ли?
— Иногда я думаю, мне следует сказать им, чтобы они убирались подобру-поздорову.
— Нет! — воскликнул он с такой силой, что она взглянула на него снова и удивилась выражению его лица. Ей показалось, что она прочла в его глазах испуг, однако спустя миг лицо доктора Годдена приобрело обычную мягкость. — Элен, вы не должны уходить в кусты, — сказал он. — Мы уже говорили об этом.
— Да, — сказала она, снова взглянув на него. — Я знаю. Вы правы.
— Вы должны позволить им остаться. Должны смело смотреть в лицо реальности, сразиться с ней и победить.
— Знаю.
— Не надо уходить, когда они начинают совещаться. Вы должны присутствовать при всех их разговорах, быть в курсе всех их планов. — Он помолчал, потом спросил: — Понимаете почему?
— Чтобы разобраться в причине своих страхов?
— И для этого тоже, конечно. Но не только. Вы должны представлять себе их план во всех деталях, тогда вам будет легче судить о нем, и, если он окажется хорошим, не связанным с особым риском, вы избавите себя от ненужных волнений, у вас не будет причин для беспокойства. Согласны со мной?
Глядя на ковер, она улыбнулась.
— Кажется, вы правы.
— Мы обсудим их план вместе, — сказал он. — И попытаемся понять, насколько выполнимо то, что они намерены совершить.
— А если мы поймем, что их план невыполним?
— Мы найдем причину, обсудим их действия, и, если обнаружим какие-то промахи, вы укажете на них Стену, и они либо устранят их, либо вообще откажутся от своих намерений.
— Я не рискну даже намекнуть Стену, что говорила с вами.
— Понимаю.
— Он не поверил бы, что я с вами спокойно говорю обо всем на свете, ничего не опасаясь. — Она посмотрела на него, не пряча больше глаз. — Обо всем на свете.
— Я польщен вашим доверием, — улыбнулся он мягкой, всепонимающей улыбкой.
Глава 4
Фуско поставил «понтиак» на асфальтированной площадке около дома. Гаража не было, бетонированная подъездная дорога упиралась в железную ограду, отделяющую двор от улицы, что было очень удобно, так как Пема могла гулять во дворе в любую погоду. Весь двор был в ее распоряжении, не то, что у Фуско, который провел детство на тротуаре.
Захлопнув дверь машины, Фуско на другом конце двора увидел Пему; сидя на корточках та копала землю ложечкой, которую ей дала Элен.
Элен — хорошая мать, этого у нее не отнимешь. Впрочем, она и женой была хорошей. Во всем виноват он. Он был плохим мужем. Да и отец из него никудышный: придет раз в год с шариком и коробкой с игрушками и не знает, что делать дальше. Хорошо, что у Памелы такая мать, как Элен.
В одном только он не мог разобраться — в своем отношении к Стену. По идее, он должен был бы испытывать к нему неприязнь, ведь Стен спит с Элен, но, как ни странно, он не чувствовал к нему враждебности. Черт возьми, в конце концов они с Элен уже не женаты. Три года, проведенные в исправительном заведении, вышибли из него чувства, которые он испытывал к ней раньше. Осталась, может быть, только самая малость, и то, наверное, в основном из-за дочери — как-никак заботиться о девочке приходилось ей одной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38