— Эрно хотел поговорить с тобой потом, — сказала она ему, выходя из двери.
Эрно Эрдаи был заместителем начальника службы безопасности авиалинии и заправлял всеми делами. Ларри знал его много лет — они вместе учились в академии, — но Эрно поначалу не замечал его несколько раз, когда Старчек приезжал кое-что выяснить. Показывал, как высоко вознесся.
В кабинете Нэнси стоял письменный стол, покрытый окрашенным под дерево пластиком, яркий свет люминесцентных ламп компенсировал отсутствие окон. Женевьева сидела, скрестив ноги. Скромная, как школьная учительница, которой и была раньше. Муж ее учился на медицинском факультете, и она нашла, что легче и выгоднее работать здесь в ночную смену, чтобы иметь возможность днем быть с годовалым ребенком. Чуточку располневшая, с серебряным крестиком на шее, Женевьева была круглощекой, что подчеркивалось слегка неправильным прикусом. Воспитание приучило ее поднимать подбородок и смотреть в глаза собеседнику. Ларри во время прошлого разговора заметил в ее взгляде трепет чего-то невысказанного.
Они поговорили немного о ее ребенке. Прошлый раз Ларри расспрашивал ее в помещении кассы; там на конторке лежала раскрытая папка с фотографиями. Теперь он сказал, что хочет поговорить о деньгах.
— О деньгах? — переспросила Женевьева. — Мы о них ничего не знаем. Хотелось бы знать побольше.
— Нет, — сказал Ларри. — О деньгах Луизы. Женевьева нашла это еще более затруднительным. Сказала, что Кармайн, бывший муж, почти все месяцы урезывал алименты и Луиза вечно нуждалась. Жила она вместе со старой матерью и двумя дочерьми. Лет пять назад она перевелась в Дюсабль из большого аэропорта и работала, чередуясь с Женевьевой, по скользящему графику. Один день с восьми утра до шести вечера, другой с шести вечера до полуночи. Это расписание позволяло ей провожать утром дочерей в школу и встречать их, когда они возвращались. Даже каждый второй вечер ужинать дома. Спала она днем.
Как явствовало из описаний, Луиза была решительной женщиной, оказавшейся в обычном затруднении. Она родила Кармайну детей, а потом он ее бросил — может быть, она слегка растолстела, может, напоминала неприятным образом его или свою мать. Когда муж ушел, Луиза осталась с закладной на свой сказочный дом с четырьмя спальнями на Западном берегу. Решила, что дочери не должны страдать из-за отцовской глупости. И в результате оказалась в долгах. Ларри подсчитал по кредитным карточкам, что в прошлом году она выплатила тридцать тысяч долларов. Потом стала отсылать в банк весь чек, которым выплачивалась зарплата. Как же она платила за продукты и школьные принадлежности? Оказалось, что наличными. У Луизы бывали при себе деньги, куда бы она ни отправлялась.
Если в группе расследования убийств существовал еще детектив, способный разобраться в чьих-то финансовых делах, Ларри пока что не знал его. Он с чувством некоторой гордости выложил перед Женевьевой документы из банков за несколько месяцев. Луизу считали бесшабашной подругой Женевьевы — такой невоздержанной на язык, проводившей столько вечеров в клубах, спавшей со столькими мужчинами, что Женевьеве и не снилось. Ларри подозревал, что Женевьева знает об этом многое, но та изумленно покачала головой.
— Клянусь, никогда об этом не слышала.
Когда видишь много наличных денег, возникает мысль, что они добыты нечестным путем. Ларри проверил все фамилии в записной книжке Луизы через Национальный центр информации о преступности, но ничего не обнаружил. Он попытался найти в разговоре с Женевьевой приемлемое объяснение этим деньгам. Может, в жизни Луизы был какой-нибудь пожилой джентльмен?
— Если и был, — ответила Женевьева, — я не слышала о нем. После Кармайна Луиза не хотела иметь дел с мужчинами. По крайней мере не заводила любовных связей. Субботними вечерами она бывала в компаниях, но ни разу не упоминала о каком-то богатом поклоннике.
— А что скажете о других делах или знакомых, которые объясняли бы появление денег?
— Например?
— О наркотиках. — Ларри ждал любого ответа, но Женевьева казалась искренне потрясенной. — Такой пункт есть в ее личном деле.
В целях безопасности полетов всем служащим «Транснэшнл» приходилось ежеквартально сдавать мочу на анализ. Два месяца назад у Луизы обнаружились следы наркотиков. Потом, пока служба безопасности вела расследование, поступило анонимное сообщение, что она торгует наркотиками на работе. Вызвали руководителя профсоюза, и охранники заявили, что должны провести личный обыск, на который Луиза согласилась только после яростных протестов. Обыск ничего не дал, и на очередной сдаче анализа выяснилось, что тот результат был ошибочным. Однако узнав о ее наличных деньгах, Ларри стал думать, что дыма без огня не бывает. Служащие аэропорта имели прекрасную возможность для содействия наркокурьерам.
У Женевьевы была другая версия.
— То были козни, — сказала она. — Я знаю эту историю. Лу была вне себя. Анализы за все десять лет работы у нее всегда были безупречными. И после этого ее обыскивать? Разве это не подозрительно?
— В таком случае кто строил против нее козни?
— Луиза много болтала. Вы знаете эти дела. Видимо, раздражала кого-то.
— Не представляете, кого?
По выражению лица Женевьевы Ларри казалось, что на уме у нее есть несколько фамилий, но она не хотела повторять ошибку Луизы — говорить необдуманно. Он так и сяк пытался развязать ей язык, но Женевьева лишь сохраняла приятную улыбочку и все время строила глазки. Время шло. Ларри хотелось увидеться с Эрно, поэтому он отпустил Женевьеву, сказав, что, возможно, им понадобится встретиться снова. Судя по всему, ее не особенно радовала подобная перспектива. Такая уж у него работа. Зачастую приходилось восстанавливать против себя людей, которых он считал вполне порядочными. Знала ли Женевьева, откуда у Луизы брались деньги? Скорее всего. Но была совершенно уверена, что это никак не связано с убийством. Так или иначе, Женевьева оберегала память о подруге, и Ларри уважал ее за это. Может быть, Луизе помогал дядюшка-мафиозо. Может, ее мать, женщина старосветского типа, устраивала нелегальную лотерею, когда жила в Кевани, или, скорее, поддерживала дочь деньгами, давно хранившимися в матраце.
Ларри несколько минут ходил вокруг пальмы в горшке у двери кабинета Эрно, пока секретарша не впустила его. Начальник службы безопасности обретался в большом аэропорту, поэтому Эрдаи был здесь главным и занимал такой просторный кабинет, что мебели в нем казалось мало. В свете из больших окон блестел его письменный стол, где не было ничего, даже пыли.
— Можно задать вопрос? — спросил Эрно, когда они уселись. — Чиновники в Сентер-Сити всегда хотят заранее знать, прочтут ли они в газетах о том, что здесь кто-то проштрафился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116