Почти час искала что-то в своем кабинете-кабинке, спрашивая коллег, не видели ли они какие-то кассеты к диктофону. А у них в офисе вообще диктофонами не пользуются. Выходит, она искала какие-то свои кассеты?
— Господи, неужели агенты ФБР бывают такими? — спросил он. — А ведь я с этой цыпочкой переспал уж не помню сколько раз.
— В таком случае, — прошептал Милаки, — она определенно подослана.
Все засмеялись, даже Косиц. Коп Милаки (сейчас в штатском) вообще был весельчак. Здоровяк, с большим животом, прическа старомодная, волосы по бокам прилизанные, смазанные бриолином.
В тот короткий период, когда Брендан Туи патрулировал улицы, Милаки был его напарником. Это скоро закончилось, но Туи, как и все бывшие вояки, культивировал ностальгию по героическому прошлому и повсюду таскал за собой Милаки, как символ этого прошлого. Туи начал работать в отделе тяжких уголовных преступлений, а Милаки стал уполномоченным от полиции по выдаче ордеров на арест и обыск и поступал с этими документами так, как нужно Брендану, чтобы покрыть своих дружков-бандитов. Когда Туи перешел на рассмотрение гражданских исков, Милаки остался при нем. Он продолжал служить в полиции, за пенсию можно было не беспокоиться, но теперь отвечал за связь председателя судебной коллегии с шерифами и полицией. На самом деле он обслуживал Брендана. Сопровождал в черном полицейском «бьюике», а иногда принимал звонки с просьбами от таких, как Робби.
Милаки настаивал, что не шутит.
— Я слышал много рассказов, что у агентов ФБР это любимый трюк, особенно у женщин. Переспать с подозреваемым ради самоутверждения. А на суде, конечно, они все будут отрицать. Это ведь как коп, который снимает проститутку, она ему исполняет оральный акт, а потом он сует ей под нос полицейский жетон. Не до, а после. — Все четверо снова рассмеялись.
— Но что же мне все-таки делать? — спросил Робби.
— Уволь ее, — посоветовал Милаки.
Туи и Косиц сидели с каменными лицами, словно ничего не слышали. Позднее, просматривая запись разговора, я убедился, что Милаки знал насчет Ивон меньше, чем остальные двое.
Как всегда, Робби исполнял свою роль превосходно. Он повернулся к Туи, чтобы тот подтвердил совет Милаки.
Брендан едва заметно пожал плечами и выдал предложение, которое вряд ли можно было считать оригинальным.
— Если у тебя есть служащая, которой ты не доверяешь, то разумно подумать о том, чтобы ее уволить.
— Но если я ее уволю, разве это не будет выглядеть чем-то вроде признания вины? Я хочу сказать, что она знает о моих подозрениях, ведь после встречи с Уолтером мы разговаривали об этом. Может, ее как-то сбить с толку?
Туи был долговязым, худым, узкоплечим, но с приятным лицом. Последняя фраза Робби заставила его чуть отклониться назад. Аккуратная седая голова скоро возвратилась на экран монитора, и мы видели, как он внимательно разглядывает собеседника.
— А вот этот вопрос, Робби, тебе лучше задать самому себе.
— Но мне казалось, вас это тоже обеспокоит.
— Я выгляжу обеспокоенным? Тебе, Робби, действительно показалось.
— Но… мы с вами прежде такое никогда не обсуждали, и…
— И нам не следует начинать это сейчас. — Туи сделал многозначительную паузу и выдавил короткий раздраженный смешок. — Робби, ты уже вышел из того возраста, когда я мог позвонить в участок и попросить тебя отпустить. Помнишь, как вас с Мортоном прихватили с непристойными журналами? Сколько вам тогда было? Лет четырнадцать?
— Да, Брендан, но сейчас меня могут прихватить не за картинки с голыми женщинами, и вы это знаете.
— Откуда мне это знать, Робби? Я за твоими делами не слежу. У меня нет такой возможности. Ты много раз участвовал с судебных слушаниях нашей коллегии и понимаешь, как я должен себя вести. Если ты натворил что-то такое, что тебя пугает, то извини, Робби. Я судья, а не исповедник. Если ты станешь рассказывать мне о своих грехах, у меня не будет выбора. Мне придется сдать тебя полиции, и видит Бог, никто из нас этого не хочет. — Туи выдал этот монолог с надлежащей торжественностью.
— Он его дурит, — произнес Сеннетт.
«Нет, не просто дурит, — подумал я. — Брендан принадлежал к типу людей, которые говорят вам „доброе утро“, а сами имеют в виду совсем другое. В каждой его реплике содержался скрытый смысл. Вот и сейчас он ставил Робби на место, объясняя свою позицию».
— Ну, давай же, иди вперед! — крикнул Сеннетт в экран монитора. — Давай же, Робби. Выложи ему все. «Это как же так вы не знаете о моих делах?»
Но с таким же успехом он мог обратиться и к любому сиденью в фургончике.
— Но, Брендан…
— Довольно, Робби. — Туи сурово посмотрел на него. — Я больше ничего не желаю слушать.
До сих пор Милаки и Косиц в разговор не вмешивались, уверенные, что шеф знает, как и что сказать. Теперь они настороженно подняли головы. Милаки не удержался и погрозил пальцем Робби. Мол, надо сдерживаться. В наступившей тишине Брендан Туи осмотрел свой строгий костюм и стряхнул с лацканов пиджака остатки сахарной пудры.
— Робби, мне кажется, тебе следует обратиться к адвокату. Найди опытного, который работает по федеральным делам. Тебе не повредит его совет.
— И что я ему скажу, Брендан?
Сеннетт предвидел такой поворот дела и велел Робби произнести именно эти слова, но Брендан вывернулся.
— Что хочешь, Робби. Скажи то, что ему нужно знать.
— Боже мой, Брендан, неужели вы не понимаете? Она же работает у меня более четырех месяцев и очень много видела.
Теперь короткий смешок выдал не Туи, а Косиц. Он одним глазом осуждающе посмотрел на Робби, а другим на пачку, откуда начал выковыривать сигарету. Все трое молчали.
— Понимаете, судья, дело не во мне. Я не о себе беспокоюсь, а о Мортоне. Как бы не взялись за него.
Мортона в сценарии не было, ведь если бы Туи решил поговорить с племянником, это могло вызвать определенные трудности. Но, как и большинство импровизаций Робби, эта была умной и эффективной. Наконец-то председателя судебной коллегии застигли врасплох.
— Мортон? — спросил он.
— Вы же его знаете, он ни о чем понятия не имеет. Я до сих пор не сказал ему ни слова.
— Ты хорошо поступил, Робби.
— Но, судья, совсем недавно Шерм…
— Нет! — неожиданно бросил Туи и заговорил строгим тоном школьной учительницы: — Нет, Робби. Я не желаю это слышать. Ты должен поговорить со своим адвокатом. У тебя есть кто-нибудь на примете?
— Но… я хотел побеседовать с вами…
— Подумай, Робби. Над этим вопросом следует тщательно поразмышлять.
Несколько секунд Робби недоуменно смотрел на Брендана, а затем, будто случайно вспомнив, произнес мою фамилию. Объяснив, что я его сосед в здании «Лесюэр» и являюсь референтом по некоторым делам. Туи вскинул брови.
— Чудесный юрист. Я наблюдал за его работой, когда он несколько лет назад был председателем коллегии адвокатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Господи, неужели агенты ФБР бывают такими? — спросил он. — А ведь я с этой цыпочкой переспал уж не помню сколько раз.
— В таком случае, — прошептал Милаки, — она определенно подослана.
Все засмеялись, даже Косиц. Коп Милаки (сейчас в штатском) вообще был весельчак. Здоровяк, с большим животом, прическа старомодная, волосы по бокам прилизанные, смазанные бриолином.
В тот короткий период, когда Брендан Туи патрулировал улицы, Милаки был его напарником. Это скоро закончилось, но Туи, как и все бывшие вояки, культивировал ностальгию по героическому прошлому и повсюду таскал за собой Милаки, как символ этого прошлого. Туи начал работать в отделе тяжких уголовных преступлений, а Милаки стал уполномоченным от полиции по выдаче ордеров на арест и обыск и поступал с этими документами так, как нужно Брендану, чтобы покрыть своих дружков-бандитов. Когда Туи перешел на рассмотрение гражданских исков, Милаки остался при нем. Он продолжал служить в полиции, за пенсию можно было не беспокоиться, но теперь отвечал за связь председателя судебной коллегии с шерифами и полицией. На самом деле он обслуживал Брендана. Сопровождал в черном полицейском «бьюике», а иногда принимал звонки с просьбами от таких, как Робби.
Милаки настаивал, что не шутит.
— Я слышал много рассказов, что у агентов ФБР это любимый трюк, особенно у женщин. Переспать с подозреваемым ради самоутверждения. А на суде, конечно, они все будут отрицать. Это ведь как коп, который снимает проститутку, она ему исполняет оральный акт, а потом он сует ей под нос полицейский жетон. Не до, а после. — Все четверо снова рассмеялись.
— Но что же мне все-таки делать? — спросил Робби.
— Уволь ее, — посоветовал Милаки.
Туи и Косиц сидели с каменными лицами, словно ничего не слышали. Позднее, просматривая запись разговора, я убедился, что Милаки знал насчет Ивон меньше, чем остальные двое.
Как всегда, Робби исполнял свою роль превосходно. Он повернулся к Туи, чтобы тот подтвердил совет Милаки.
Брендан едва заметно пожал плечами и выдал предложение, которое вряд ли можно было считать оригинальным.
— Если у тебя есть служащая, которой ты не доверяешь, то разумно подумать о том, чтобы ее уволить.
— Но если я ее уволю, разве это не будет выглядеть чем-то вроде признания вины? Я хочу сказать, что она знает о моих подозрениях, ведь после встречи с Уолтером мы разговаривали об этом. Может, ее как-то сбить с толку?
Туи был долговязым, худым, узкоплечим, но с приятным лицом. Последняя фраза Робби заставила его чуть отклониться назад. Аккуратная седая голова скоро возвратилась на экран монитора, и мы видели, как он внимательно разглядывает собеседника.
— А вот этот вопрос, Робби, тебе лучше задать самому себе.
— Но мне казалось, вас это тоже обеспокоит.
— Я выгляжу обеспокоенным? Тебе, Робби, действительно показалось.
— Но… мы с вами прежде такое никогда не обсуждали, и…
— И нам не следует начинать это сейчас. — Туи сделал многозначительную паузу и выдавил короткий раздраженный смешок. — Робби, ты уже вышел из того возраста, когда я мог позвонить в участок и попросить тебя отпустить. Помнишь, как вас с Мортоном прихватили с непристойными журналами? Сколько вам тогда было? Лет четырнадцать?
— Да, Брендан, но сейчас меня могут прихватить не за картинки с голыми женщинами, и вы это знаете.
— Откуда мне это знать, Робби? Я за твоими делами не слежу. У меня нет такой возможности. Ты много раз участвовал с судебных слушаниях нашей коллегии и понимаешь, как я должен себя вести. Если ты натворил что-то такое, что тебя пугает, то извини, Робби. Я судья, а не исповедник. Если ты станешь рассказывать мне о своих грехах, у меня не будет выбора. Мне придется сдать тебя полиции, и видит Бог, никто из нас этого не хочет. — Туи выдал этот монолог с надлежащей торжественностью.
— Он его дурит, — произнес Сеннетт.
«Нет, не просто дурит, — подумал я. — Брендан принадлежал к типу людей, которые говорят вам „доброе утро“, а сами имеют в виду совсем другое. В каждой его реплике содержался скрытый смысл. Вот и сейчас он ставил Робби на место, объясняя свою позицию».
— Ну, давай же, иди вперед! — крикнул Сеннетт в экран монитора. — Давай же, Робби. Выложи ему все. «Это как же так вы не знаете о моих делах?»
Но с таким же успехом он мог обратиться и к любому сиденью в фургончике.
— Но, Брендан…
— Довольно, Робби. — Туи сурово посмотрел на него. — Я больше ничего не желаю слушать.
До сих пор Милаки и Косиц в разговор не вмешивались, уверенные, что шеф знает, как и что сказать. Теперь они настороженно подняли головы. Милаки не удержался и погрозил пальцем Робби. Мол, надо сдерживаться. В наступившей тишине Брендан Туи осмотрел свой строгий костюм и стряхнул с лацканов пиджака остатки сахарной пудры.
— Робби, мне кажется, тебе следует обратиться к адвокату. Найди опытного, который работает по федеральным делам. Тебе не повредит его совет.
— И что я ему скажу, Брендан?
Сеннетт предвидел такой поворот дела и велел Робби произнести именно эти слова, но Брендан вывернулся.
— Что хочешь, Робби. Скажи то, что ему нужно знать.
— Боже мой, Брендан, неужели вы не понимаете? Она же работает у меня более четырех месяцев и очень много видела.
Теперь короткий смешок выдал не Туи, а Косиц. Он одним глазом осуждающе посмотрел на Робби, а другим на пачку, откуда начал выковыривать сигарету. Все трое молчали.
— Понимаете, судья, дело не во мне. Я не о себе беспокоюсь, а о Мортоне. Как бы не взялись за него.
Мортона в сценарии не было, ведь если бы Туи решил поговорить с племянником, это могло вызвать определенные трудности. Но, как и большинство импровизаций Робби, эта была умной и эффективной. Наконец-то председателя судебной коллегии застигли врасплох.
— Мортон? — спросил он.
— Вы же его знаете, он ни о чем понятия не имеет. Я до сих пор не сказал ему ни слова.
— Ты хорошо поступил, Робби.
— Но, судья, совсем недавно Шерм…
— Нет! — неожиданно бросил Туи и заговорил строгим тоном школьной учительницы: — Нет, Робби. Я не желаю это слышать. Ты должен поговорить со своим адвокатом. У тебя есть кто-нибудь на примете?
— Но… я хотел побеседовать с вами…
— Подумай, Робби. Над этим вопросом следует тщательно поразмышлять.
Несколько секунд Робби недоуменно смотрел на Брендана, а затем, будто случайно вспомнив, произнес мою фамилию. Объяснив, что я его сосед в здании «Лесюэр» и являюсь референтом по некоторым делам. Туи вскинул брови.
— Чудесный юрист. Я наблюдал за его работой, когда он несколько лет назад был председателем коллегии адвокатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115