— Кыш! — прошипел Писли. Последний из когорты также исчез в толпе.
— Ну-ну. — Писли оглядел гостя сверху донизу. Затем прищелкнул пальцами официантке, едва прикрытой платьем с глубоким вырезом. — Пропустим по одной? — поинтересовался медвежатник, сияя улыбкой.
Взмахом руки Николас Рей любезно отпустил девицу и уселся напротив Писли.
— Брось, патрульный. Ну, пыхни хотя бы.
Однако Рей отверг и протянутую ему длиннолистовую сигару.
— Чего ж рожа у тебя нынче постная? Самое ж время попихаться! — Писли освежил ухмылку. — Глянь-ка, фраера лаву на фараона выкладывают. У нас тут через ночь дуются, не знал? Давай, они тебя примут. Ежели бобов наскребешь, на кон ставить.
— Спасибо, мистер Писли, не нужно, — отвечал Рей.
— Ладно. — Писли поднес палец к губам, затем подался вперед, по-видимому, желая сообщить секрет. — Не думай, патрульный, — начал он, — никто тебя не пас. Поговаривают, однако, что сцапал ты олуха, который чуть было не пришил Гарвардского осла Маннинга, а еще ты вбил себе в башку, будто оно как-то соотносится с мокрухой Бёрнди.
— Все верно, — сказал Рей.
— Твой фарт, наружу пока что не вышло. — продолжал Писли. — Ты ж знаешь, с той поры, как пришибли Линкольна, жирней награды не бывало, однако я за свой кусок на рожон не попру. Коли Бёрнди вздернут, моей части хватит, чтоб набить мошну — все как я говорил, старина Рей. Мы еще за тобой приглядим.
— Вы промахнулись с Бёрнди, но вам нет нужды приглядывать за мной, мистер Писли. Как только у меня достанет улик, чтоб выпустить Бёрнди, я их предъявлю, невзирая на последствия. И вы не получите своей части награды.
При упоминании Бёрнди Писли задумчиво поднял стакан с пуншем.
— Знаешь, адвокаты сказку сочинили — вроде как Бёрнди взъелся на судью Хили, что тот до Закона о беглых навыпус-кал сильно много рабов, а Тальбот с Дженнисоном вроде как выманили у этого олуха все фанзы. Он еще дождется своего Ватерлоо, о да. А помирать будет, так и попляшет. — Писли надолго приложился к стакану, затем помрачнел. — Поговаривают, как ты в участке поскандалил, так губернатор надумал детективное бюро разогнать, а городское управление напротив — старого Куртца снять, да и тебя разжаловать. Послушай доброго совета, белоснежка, беги, пока не поздно. Многовато ты себе врагов нажил.
— И друзей также, мистер Писли, — помолчав, ответил Рей. — Я уже сказал, вам нет нужды за меня беспокоиться. Хотя есть за что другое. Ради этого я и пришел.
Жесткие брови Писли, поднявшись вверх, задрали его рыжий котелок.
Обернувшись на стуле, Рей бросил взгляд на высокого неуклюжего человека, что расположился на табурете у стойки.
— Вон тот парень вынюхивает что-то по всему Бостону. Сдается мне, он сочинил иное объяснение убийствам, нежели то, что преподносите вы. По его словам, Уиллард Бёрнди не имеет к тому никакого касательства. Сие любопытство будет стоить вам остатков вашей награды, мистер Писли, — до последнего цента.
— Дрянь дело. Что ж ты предлагаешь? — спросил Писли. Рей задумался.
— На вашем месте? Я бы, пожалуй, убедил его распрощаться с Бостоном как можно скорее и сколь можно на-дольше.
У стойки бара «Громоотвод» Саймон Кэмп, детектив Пинкертона, назначенный наблюдать за центральным Бостоном, в который уже раз перечел записку от Рея, в каковой патрульный просил его явиться в это место и это время для важной беседы. Со своего табурета Кэмп со все большей растерянностью и злостью поглядывал на то, как пляшут воры с дешевыми проститутками. Через десять минут он положил на стойку монеты и встал, чтобы взять пальто.
— Ой, и куда ж вы так скоро убегаете. — Испанский еврей ухватил Кэмпа за руку и как следует встряхнул.
— Что? — удивился Кэмп, отшвыривая руку еврея. — Черт побери, это еще что за швабра? Держись подальше, а не то рассержусь.
— Дорогой незнакомец. — С улыбкой шириною в милю Лэнгдон Писли раздвинул, точно Красное море, своих соратников и встал перед пинкертоновским детективом. — Полагаю, вам стоит пройти в заднюю комнату да сыграть с нами в фараона. Как можно допустить, чтоб гости нашего города скучали в одиночестве.
Несколько дней спустя в час, назначенный Саймоном Кэмпом, Дж. Т. Филдс шагал по бостонскому переулку. Он перебирал в замшевой сумке монеты, проверял, на месте ли шуршащие банкноты. Услыхав чье-то приближение, вновь сверился с карманными часами. Издатель невольно удержал дыхание, напомнил себе о необходимости стоять твердо и, прижав к груди сумку, обернулся к устью переулка.
— Лоуэлл? — воскликнул Филдс.
Голова Джеймса Расселла Лоуэлла была обмотана черной повязкой.
— Но Филдс, я… почему вы…
— Видите ли, я попросту… — залепетал Филдс.
— Мы же договорились, что не станем платить Кэмпу, пускай творит что угодно! — Лоуэлл узрел у Филдса сумку.
— Тогда для чего вы здесь? — поинтересовался Филдс.
— Всяко не для того, чтоб отступаться и расплачиваться с ним под покровом ночи! — объявил Лоуэлл. — Ну, вы же знаете, мне не собрать стольких денег. По меньшей мере, сразу. Просто решил поделиться с ним кое-какими мыслями, скажем так. Нельзя же вовсе без борьбы позволять дьяволу утаскивать Данте в преисподнюю. Ну то есть…
— Да, — согласился Филдс. — Но, пожалуй, нам не стоит говорить о том Лонгфелло…
Лоуэлл кивнул:
— Нет, нет, мы не станем говорить Лонгфелло.
В совместном ожидании прошло минут двадцать. Друзья смотрели, как фонарщики посредством длинной палки зажигают фонари.
— Как поживает ваша голова, мой дорогой Лоуэлл?
— Точно ее разломали пополам и кое-как сложили, — со смехом отвечал тот. — Но Холмс уверяет, что за неделю-две боль пройдет. А ваша?
— Лучше, много лучше. Слыхали новость про Сэма Тикнора?
— Этот ваш прошлогодний осел?
— С какими-то своими несчастными братьями открывает в Нью-Йорке издательский дом! Написал, что выживет нас с Бродвея. То-то бы обрадовался Билл Тикнор, узнав, что его сын надумал разрушить издательство, носящее его имя.
— Пускай резвятся упыри! О, я напишу для вас лучшую свою поэму, еще в этом году — специально по такому случаю, мой дорогой Филдс.
— Вы знаете, — сказал Лоуэлл, когда они прождали еще немного. — Ставлю пару перчаток за то, что Кэмп одумался и решил бросить свои игрушки. Полагаю, сей божественной луне и тихим звездам оказалось под силу утащить грехи обратно в ад.
Филдс приподнял сумку, смеясь над ее тяжестью.
— Ну, ежели так, то отчего бы нам не истратить малую часть сего узла на поздний ужин у Паркера?
— За ваш счет? Не вижу препятствий! — Лоуэлл зашагал вперед, Филдс же принялся кричать ему вслед, чтоб тот подождал. Лоуэлл не останавливался.
— Да погодите вы! Проклятая тучность! Мои авторы никогда меня не ждут, — роптал издатель. — Могли бы и с большим почтением отнестись к моим телесам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122