Но, убедившись, что никаких людей рядом нет, а звуки раздаются от корней большого дерева, росшего рядом со зданием, он пошел туда и обнаружил небольшой ящик. Наклонившись, он увидел пару маленьких голодных щенят неопределенной породы, прижавшихся друг к другу, пытаясь согреться. Они еще больше задрожали, когда огромная тень нависла над ними.
Теперь Каторжник позволил себе вздохнуть свободно. Подумав немного, он пошел к своей спортивной сумке и тут же вернулся обратно. Уверенными движениями он открыл банку с говядиной и вывалил ее содержимое в ящик, а затем стал наблюдать, как голодные щенки набросились на холодное мясо. Они рвали его, как обычно это делает любое голодное существо, и в течение нескольких секунд большая часть еды исчезла. Он постоял в неуверенности, решая, стоит ли давать еще, но затем открыл банку венских сосисок и порезал их на мелкие кусочки, подбирая своими огромными пальцами и бросая собакам. Несколько сосисок он отправил себе в рот.
Вернувшись в темную, без окон будку, он расстелил, насколько мог, свой огромный спальный мешок на небольшом свободном пространстве, затем вышел и бережно, с удивительной нежностью взял щенят в руки, чувствуя, как они тыкаются в его ладони. Он был рад, что не встретил того, кто бросил малышей, иначе это могло бы привести его в ярость. Однажды с ним уже было такое: он видел, как мужчина бросает собаку. Каторжник сначала усыпил собаку, а потом заставил ее хозяина отвезти себя на его машине туда где тот жил. В доме он связал жену и двоих детей этого человека и заставил их смотреть. Он убивал его медленно, забирая жизнь по кусочкам. Тогда он находился в сумасшедшей ярости.
По привычке, оставшейся с детства, он расстелил для собак газету, но когда лег сам, то придвинул щенят к себе, и они прильнули к нему, поскуливая от удовольствия. Он открыл упаковку мяса и сыра, и все трое быстро расправились с едой — человек огромных размеров, чье тело занимало почти все это небольшое помещение, и два маленьких голодных собачьих детеныша, копошащихся рядом. Вот так они наконец и заснули, два брошенных щенка и мужчина, которого называли Каторжником. Они прижались друг к другу, и каждый из них знал про любовь ровно столько, сколько имел ее в своей жизни.
В своем глубоком сне монстр видел красивую женщину, с которой, перед тем как убить, занимался прекрасным и удивительным сексом, и этот сон повторялся несколько раз в течение ночи. Но под утро он не мог решить, существовала ли в действительности та, которую звали Коди Чейз, или это была только фантазия.
Джек и Эдди
Их вторая встреча напоминала первую. Они опять занимались любовью, но их любовь опять оставалась каким-то суррогатом. Эйхорд поймал себя на мысли, что недоволен, но какого черта? Ему нравилась эта женщина, к чему Джек никак не мог привыкнуть. За эти годы его любовный пыл заметно поостыл, и он привык воспринимать себя как видавшего виды мужчину средних лет. Не хватало ему на старости лет стать эдаким мартовским котом. Господи, неужели я влюбился в эту немолодую, в общем-то, женщину? В старушку, как он называл про себя Эдди, глядя на ее улыбку в мелких морщинках вокруг губ, на ее руки, которые хранили следы постоянной работы в воде. Он подшучивал над собой, а временами думал о себе с пренебрежением.
Эйхорд заставил себя поразмышлять о взрослении, старении и собственном несовершенстве. Думай о морщинах и не позволяй себе увлечься ее длинными густыми шелковистыми волосами, ее великолепными, просто потрясающими глазами или ногами, ради которых можно пойти на любое безрассудство! Не смотри на всю эту чепуху! Не замечай, ради всего святого, этот рот! Нет. Поддаться соблазну было бы серьезной ошибкой. Не надо увлекаться, если ты хочешь переболеть этим и выздороветь. Стряхни с себя эту субботнюю ночную лихорадку, старичок!
Он ограничился только ее руками. Все, что он мог себе позволить, — это подержать ее за руки, сдерживаясь, чтобы не целовать длинные тонкие пальцы прекрасной, так волнующей его женщины. Женщины, которая стойко несет не себе груз домашних забот. Этими руками она моет посуду и сейчас этими же руками делает то, к чему он не был приучен.
Эйхорд не считал себя монахом. Совсем нет. Но те женщины, с которыми он встречался раньше, были другого плана. Он привык к тому, что они хотели его и не скрывали этого. “Я тебя хочу” или “Я хочу почувствовать тебя в себе” — существовали разные вариации на эту тему. Эдди не стремилась к этому, считая, что пока еще слишком рано. Он пытался понять ее. Электричество пронизывало их — ток довольно высокого напряжения, и тем не менее ей все-таки удавалось контролировать ситуацию, держа себя и его в руках.
Конечно же, Эдди не находила в их действиях ничего предосудительного, а тем более неприятного. Напротив. Мысль о занятии сексом с этим мужчиной повергала ее в восторг. Она была подобна человеку, который любит поесть и ждет с нетерпением еще одного куска бананового пирога. Однако существовало нечто такое, что она и сама до конца не могла объяснить. Заниматься этим с ним, ее новым любовником и новым другом, сразу же после знакомства было чем-то вроде ступени к последней стадии интимности. Она сомневалась. Но, несмотря на свои сомнения, страстно хотела этого и чувствовала, что он тоже хочет. Ей необходимо было укрепить их отношения, которые развивались зигзагообразно, вспыхивая маленькими огоньками, горячими электрическими импульсами желания и взаимного внимания. И все это приближало другое время.
Эдди знала, как надо вести себя с мужчинами, и интуитивно чувствовала, что сейчас должна немного выждать, прежде чем отдаться ему полностью. Она поняла, что этот человек поможет им выжить. Знала, что он хочет ее всю. И чувствовала, что Эйхорд ничего не будет делать поспешно, чтобы не потерять то, что они уже обрели оба и что еще смогут найти. Он никогда ничего категорично не требовал. Она убедилась в этом и поэтому могла позволить себе расслабиться, что облегчило путь через барьеры, которые пока разделяли их.
Ей хотелось нравиться ему и внешне, но, увы, она была вдовой, и ее старые чулки плохо сидели на ней, несмотря на то, что она отрезала у них ступни и приклеила к телу вазелином.
На следующий вечер они опять были вместе, и Эдди возбудила его своим животом — но все это было не то! К концу недели она пошла в торговый центр и купила пачку нейлоновых чулок. В новых чулках она выглядела великолепно.
Для Джека их встречи многое значили. Он понимал, что не надо торопить события, — она ведь недавно потеряла мужа. Он знал, что у Эдди не было бисексуальных наклонностей. Она любила себя, как все мы себя любим, кроме того, он чувствовал, что связь с мужчиной для нее значила немало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51