В тот же момент возник мужчина в белом пиджаке.
— Джентльмены, могу я предложить вам что-нибудь?
— Мне только вермут со льдом, — сказал Томми. Он повернулся к Майклу. — Я стараюсь держаться в форме, так что избегаю серьезных напитков.
— А я буду Пеллегрино, — заказал Майкл.
— И ты тоже? — рассмеялся Томми.
— Это не то, что у нас — здесь привыкаешь платить аж целых пять баксов за воду.
Они уселись в кресла-качалки и замолчали, всматриваясь в безбрежность Тихого океана.
— Да, это по-настоящему, здорово, — покачал головой Томми. — Целый океан у твоих дверей. Синий океан. Знаешь, что можешь иметь сейчас в Лонг-Айленде? Миллионы, и, имея их, взирать на серый Атлантический океан.
— Не знаю, только вижу, что ты выглядишь очень хорошо, — сказал Майкл. — Мне никогда не доводилось видеть тебя таким подтянутым.
— Ну, в наше время нужно уметь производить впечатление, ты же знаешь. Ко мне домой трижды в неделю приходит личный тренер. Даже Мария не может поверить.
— Как, кстати, Мария? И как дети?
Томми лишь отмахнулся. — А, Мария — та еще стерва, сам знаешь. А дети молодцы. Маленький Томми недавно отмочил такое!
— Что именно?
— Взял и забрался, хохмы ради, в чужой Мерседес. Представь, двенадцатилетний мальчуган, угоняющий Мерседес!
— Это хорошо, — сказал Майкл, припомнив свой собственный опыт угона автомобиля, ибо тогда он и познакомился с Томми.
— Слушай, я и в самом деле рассчитываю попасть на Академические награды. Думаешь, сумеешь мне помочь?
— Я сейчас член Академии, — сказал Майкл. — Ваши места, правда, не будут в первых рядах. Они зарезервированы для номинантов. Вы будете сидеть в третьем ряду от оркестра.
— Слушай, да это же здорово. В любом случае, я не собираюсь светиться рядом с тобой. Надо, по крайней мере, теперь, чтобы никто не вздумал заметить связь между нами.
— Расскажи, что делается в Нью-Йорке. — попросил Майкл.
— Дела идут лучше некуда, — ответил Томми. Он взял свой бокал с серебряного подноса и подождал, когда уйдет буфетчик.
— Он Англичанин?
— Ирландец. Ирландцы в этом деле лучшие.
— Ну, мальчик, ты меня поражаешь!
— Итак, расскажи про Нью-Йорк.
— Ну, ты должно быть читал в газетах, даже местных, что у нас в семье большая перетасовка.
— Да, я видел, что Бенни Николс и Марио Би заварили кашу.
— Вероятно, эти вести просочились прямо из ресторана на Парк Авеню.
— И ты сумел использовать это событие в своих целях?
— Я? Да я включил всех ребят Бенни и половину людей Марио в свою операцию. И Дон сейчас мною чрезвычайно доволен.
— А как поживает Дон?
— Страдает. Его печень, сам знаешь. Он слишком много выпил за свою жизнь.
— Что будет, если он умрет?
Томми широко улыбнулся. — Буду я.
— Это превосходно звучит.
Томми огляделся вокруг. — Ты проследил, чтобы здесь все было безопасно?
— Да, утром все проверил. Поверь, все чисто. Никто ничего обо мне не знает.
— За исключением ФБР.
— Даже они. Мой источник сообщил, что агент, который занимается прослушиванием в Лос Анжелесе, замкнулся на Каллабрезе. Помнишь, я тебе говорил по телефону, что в городе имеется лишь одно место, где я воспользовался этим именем.
Томми кивнул. — Банк. Я попросил кое-кого поговорить с Винфилдом. Он предпринял меры предосторожности.
— Томми, я не знаю, стоит ли мне оставлять деньги у этого человека. Что ты об этом думаешь?
— И сколько ты держишь у него?
— Примерно три-четыре миллиона.
— Эй, это неплохо. И ты пускаешь бабки в оборот, так?
— Почти все. Хотя, иной раз мне нужны определенные суммы наличными.
— Разве я не понимаю? — засмеялся Томми.
— В любом случае, ты здесь в полной безопасности. Колония Малибу — очень, очень надежное место.
— Хорошо, хорошо, — Томми приблизился к нему. — Слушай, парень, я так горжусь тобой. Ты — молодчина. Я постоянно читаю о твоих успехах.
— Ты видел статью в Ярмарке Тщеславия?
— Да, там малость перебрали.
— Скандал мало-помалу стихает. Я дал четверть миллиона на борьбу со СПИДом, — само собой, анонимно, понимаешь? На следующий день об этом сообщили газеты.
У Томми едва не отвалилась челюсть. — Ты дал четверть миллиона?
— Дешевое капиталовложение. Зато теперь в мире бизнеса меня считают филантропом. Единственная неприятность в том, что благотворительность в этом городе принимается малыми порциями. Там я даю десять штук, в другом месте двадцать.
— Да, малыш, ты можешь себе это позволить с тремя-четырьмя миллионами, вложенными в уличный бизнес.
— Томми, это только малая часть целого. На трех фильмах я заработал почти пятнадцать миллионов с учетом тех бонусов, которые оговорил в контракте. И на подходе другие фильмы.
— Ну, и сколько же тебе досталось в чистом виде?
— Ну, после вычета налогов, затрат, и тому подобного, может, четыре миллиона помимо того, что размещено в уличном бизнесе.
— Налоги, — покачал головой Томми. — Только представь, ты и я платим налоги.
— И ты тоже?
— Послушай, у меня теперь вполне законный бизнес — я управляю дюжиной небольших заведений одного холдинга. У нас свои офисы в офисном здании. И мы платим налоги! Это выводит власти из себя.
— Да, в этом залог будущего. Законность.
— Я всегда ищу возможность сделать капиталовложение. И несколько друзей настоятельно обращают мое внимание на Студию Центурион.
Майкл от неожиданности чуть не уронил свой бокал. — Центурион?
— Да, сэр. У меня появились кое-какие контакты в Японии. У них там есть своя маленькая Коза Ностра, только называется она якуза .
— Это очень интересно, — сказал Майкл.
— Да, они недавно вышли на нас. В течение многих лет они просачивались в крупные местные корпорации. И, только между нами: им удалось закрепиться в корпорации Ямамото.
— Правда?
— И они думают, что кино бизнес — очень прибыльное и выгодное дело.
— В этом они правы, — сказал Майкл. Универсал и Колумбия уже в кармане японцев.
— Мои друзья считают, что могут заработать гораздо больше денег, чем эти студии, используя, скажем так, более правильные методы.
— Это очень занятно.
— А ты как раз в Совете директоров студии Центурион.
— Был на днях на первом собрании Совета.
— И?
— Лео Голдмэн поставил всех в известность, что никогда не продаст студию, тем более японцам. Наверное, ты знаешь, что лично он владеет пятьюдесятью четырьмя процентами акций.
Томми слегка улыбнулся. — Не владеет, а контролирует . Это большая разница. Он поднялся. — Пойду-ка, лучше, освежусь. Мы позже вернемся к этому разговору. Томми ушел в дом, оставив Майкла одного.
Майкл сидел и наблюдал, как на берег накатываются волны, и пытался сообразить, как все вышесказанное отразится лично на нем.
ГЛАВА 46
В тот же день за Майклом заехал студийный лимузин и доставил его в павильон Дороти Чандлер для презентации Академических наград.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Джентльмены, могу я предложить вам что-нибудь?
— Мне только вермут со льдом, — сказал Томми. Он повернулся к Майклу. — Я стараюсь держаться в форме, так что избегаю серьезных напитков.
— А я буду Пеллегрино, — заказал Майкл.
— И ты тоже? — рассмеялся Томми.
— Это не то, что у нас — здесь привыкаешь платить аж целых пять баксов за воду.
Они уселись в кресла-качалки и замолчали, всматриваясь в безбрежность Тихого океана.
— Да, это по-настоящему, здорово, — покачал головой Томми. — Целый океан у твоих дверей. Синий океан. Знаешь, что можешь иметь сейчас в Лонг-Айленде? Миллионы, и, имея их, взирать на серый Атлантический океан.
— Не знаю, только вижу, что ты выглядишь очень хорошо, — сказал Майкл. — Мне никогда не доводилось видеть тебя таким подтянутым.
— Ну, в наше время нужно уметь производить впечатление, ты же знаешь. Ко мне домой трижды в неделю приходит личный тренер. Даже Мария не может поверить.
— Как, кстати, Мария? И как дети?
Томми лишь отмахнулся. — А, Мария — та еще стерва, сам знаешь. А дети молодцы. Маленький Томми недавно отмочил такое!
— Что именно?
— Взял и забрался, хохмы ради, в чужой Мерседес. Представь, двенадцатилетний мальчуган, угоняющий Мерседес!
— Это хорошо, — сказал Майкл, припомнив свой собственный опыт угона автомобиля, ибо тогда он и познакомился с Томми.
— Слушай, я и в самом деле рассчитываю попасть на Академические награды. Думаешь, сумеешь мне помочь?
— Я сейчас член Академии, — сказал Майкл. — Ваши места, правда, не будут в первых рядах. Они зарезервированы для номинантов. Вы будете сидеть в третьем ряду от оркестра.
— Слушай, да это же здорово. В любом случае, я не собираюсь светиться рядом с тобой. Надо, по крайней мере, теперь, чтобы никто не вздумал заметить связь между нами.
— Расскажи, что делается в Нью-Йорке. — попросил Майкл.
— Дела идут лучше некуда, — ответил Томми. Он взял свой бокал с серебряного подноса и подождал, когда уйдет буфетчик.
— Он Англичанин?
— Ирландец. Ирландцы в этом деле лучшие.
— Ну, мальчик, ты меня поражаешь!
— Итак, расскажи про Нью-Йорк.
— Ну, ты должно быть читал в газетах, даже местных, что у нас в семье большая перетасовка.
— Да, я видел, что Бенни Николс и Марио Би заварили кашу.
— Вероятно, эти вести просочились прямо из ресторана на Парк Авеню.
— И ты сумел использовать это событие в своих целях?
— Я? Да я включил всех ребят Бенни и половину людей Марио в свою операцию. И Дон сейчас мною чрезвычайно доволен.
— А как поживает Дон?
— Страдает. Его печень, сам знаешь. Он слишком много выпил за свою жизнь.
— Что будет, если он умрет?
Томми широко улыбнулся. — Буду я.
— Это превосходно звучит.
Томми огляделся вокруг. — Ты проследил, чтобы здесь все было безопасно?
— Да, утром все проверил. Поверь, все чисто. Никто ничего обо мне не знает.
— За исключением ФБР.
— Даже они. Мой источник сообщил, что агент, который занимается прослушиванием в Лос Анжелесе, замкнулся на Каллабрезе. Помнишь, я тебе говорил по телефону, что в городе имеется лишь одно место, где я воспользовался этим именем.
Томми кивнул. — Банк. Я попросил кое-кого поговорить с Винфилдом. Он предпринял меры предосторожности.
— Томми, я не знаю, стоит ли мне оставлять деньги у этого человека. Что ты об этом думаешь?
— И сколько ты держишь у него?
— Примерно три-четыре миллиона.
— Эй, это неплохо. И ты пускаешь бабки в оборот, так?
— Почти все. Хотя, иной раз мне нужны определенные суммы наличными.
— Разве я не понимаю? — засмеялся Томми.
— В любом случае, ты здесь в полной безопасности. Колония Малибу — очень, очень надежное место.
— Хорошо, хорошо, — Томми приблизился к нему. — Слушай, парень, я так горжусь тобой. Ты — молодчина. Я постоянно читаю о твоих успехах.
— Ты видел статью в Ярмарке Тщеславия?
— Да, там малость перебрали.
— Скандал мало-помалу стихает. Я дал четверть миллиона на борьбу со СПИДом, — само собой, анонимно, понимаешь? На следующий день об этом сообщили газеты.
У Томми едва не отвалилась челюсть. — Ты дал четверть миллиона?
— Дешевое капиталовложение. Зато теперь в мире бизнеса меня считают филантропом. Единственная неприятность в том, что благотворительность в этом городе принимается малыми порциями. Там я даю десять штук, в другом месте двадцать.
— Да, малыш, ты можешь себе это позволить с тремя-четырьмя миллионами, вложенными в уличный бизнес.
— Томми, это только малая часть целого. На трех фильмах я заработал почти пятнадцать миллионов с учетом тех бонусов, которые оговорил в контракте. И на подходе другие фильмы.
— Ну, и сколько же тебе досталось в чистом виде?
— Ну, после вычета налогов, затрат, и тому подобного, может, четыре миллиона помимо того, что размещено в уличном бизнесе.
— Налоги, — покачал головой Томми. — Только представь, ты и я платим налоги.
— И ты тоже?
— Послушай, у меня теперь вполне законный бизнес — я управляю дюжиной небольших заведений одного холдинга. У нас свои офисы в офисном здании. И мы платим налоги! Это выводит власти из себя.
— Да, в этом залог будущего. Законность.
— Я всегда ищу возможность сделать капиталовложение. И несколько друзей настоятельно обращают мое внимание на Студию Центурион.
Майкл от неожиданности чуть не уронил свой бокал. — Центурион?
— Да, сэр. У меня появились кое-какие контакты в Японии. У них там есть своя маленькая Коза Ностра, только называется она якуза .
— Это очень интересно, — сказал Майкл.
— Да, они недавно вышли на нас. В течение многих лет они просачивались в крупные местные корпорации. И, только между нами: им удалось закрепиться в корпорации Ямамото.
— Правда?
— И они думают, что кино бизнес — очень прибыльное и выгодное дело.
— В этом они правы, — сказал Майкл. Универсал и Колумбия уже в кармане японцев.
— Мои друзья считают, что могут заработать гораздо больше денег, чем эти студии, используя, скажем так, более правильные методы.
— Это очень занятно.
— А ты как раз в Совете директоров студии Центурион.
— Был на днях на первом собрании Совета.
— И?
— Лео Голдмэн поставил всех в известность, что никогда не продаст студию, тем более японцам. Наверное, ты знаешь, что лично он владеет пятьюдесятью четырьмя процентами акций.
Томми слегка улыбнулся. — Не владеет, а контролирует . Это большая разница. Он поднялся. — Пойду-ка, лучше, освежусь. Мы позже вернемся к этому разговору. Томми ушел в дом, оставив Майкла одного.
Майкл сидел и наблюдал, как на берег накатываются волны, и пытался сообразить, как все вышесказанное отразится лично на нем.
ГЛАВА 46
В тот же день за Майклом заехал студийный лимузин и доставил его в павильон Дороти Чандлер для презентации Академических наград.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74