Чтобы он не был причастен к событиям, которые станут началом оранжевой революции. Это полезно при любом развитии ситуации.
Итак, что для этого надо сделать? Во-первых, не оппонировать по социальным вопросам министрам экономического блока, а наоборот поддерживать их. Более того, по мере возможности провоцировать на более смелое воплощение их людоедских «реформ». Тонко дать понять главам Минэкономики и Министерства финансов, что не все силовики-патриоты против них. Вот он, например, за, но не афиширует это по тактическим причинам.
Тогда эти «реформаторы» вообще с цепи сорвутся. Во-вторых, когда они в своем раже наломают дров, организовать, используя старее связи, выступления масс. Как их организовали силовики-патриоты в январе 2005. Когда никто не мог найти «зачинщиков» и «организаторов». Ха-ха! Организаторы тогда «искали» сами себя.
Нет, это не страна, а дурдом.
Но если таким способом оранжевая революция состоится раньше времени? А он что, нанялся подыгрывать этим «оранжевым»? Вот пусть и посуетятся. Аванс взяли, пусть отрабатывают.
Главное, что он будет при этом в стороне. И будет чистым.
Кто бы ни победил.
– Ладно, господа экстремисты и экстремалы, – сказал Юра Булаев, выслушав идею с летучим отрядом. – Мне кажется, все это слишком экзотично. Хотя, кто платит деньги, тот и заказывает музыку. А платишь ты, Петрович. Играйтесь. А я пока буду вас по мере сил прикрывать. Кстати, надо бы снова проверить твою фазенду на предмет жучков.
Юра имел в виду то, что первый раз загородные владения Чугунова проверяли месяц назад и ничего не нашли.
– Здесь вообще трудно за нами подглядывать и нас подслушивать. Деревня, чистое поле да речка. Каждый незнакомец на виду, – заметил Петр.
– Береженного Бог бережет, – ответил Юра.
– Ладно, Алексеич, – подал голос Зигфрид, – все же все не так мрачно. Получается же у нас с лагерем на Украине. Получится и тут.
Чугунов прервал их дискуссию.
– Ребята, – сказал он, – я не авантюрист в душе…
– В этом мы убеждаемся все чаще и чаще, – иронично заметил Юра.
– И все же. Я, прежде всего, ученый.
– С саперной лопаткой в руках и сломанным носом, – не удержался от реплики Юра.
Все, в том числе Чугунов, рассмеялись. И Петр, как ни в чем ни бывало продолжал.
– Но именно как ученый и аналитик говорю вам, что пришла пора больших игр. То, что казалось авантюрой вчера, сегодня становится совершенно нормальным методом достижения своих целей. Нынешний президент явно сдал игру заказчикам оранжевой революции. Но в его окружении наверняка есть люди, которым это не нравится. Мы, кстати, об этом говорили неоднократно. Итак, в верхах есть те, кто попытаются перехватить инициативу. И на гребне беспорядков превратить оранжевую революцию в имперскую контрреволюцию.
А это не сделать без участия масс. Массы они начнут раскачивать, но процесс не удержат. Хотя бы потому, что не умеют и не могут оседлать не имперскую, а именно русскую национальную идею. А массам нужен именно русский национализм. Простой и понятный. И тут должны вклиниться мы. На чьей стороне? Ты Юра извини, но не на стороне коррумпированных ментов и бюрократической мафии. Значит, на стороне оранжевых. Но мы будем ультра оранжевыми.
– Правильно, – сказал Зигфрид.
– А я что, против? – хихикнул Юра. – Тем более, что именно заказчики оранжевых, или, как ты выразился, ультра оранжевых дали нам денег. Я же никогда заказчиков не кидал.
– Итак, мы вклиниваемся. Но не как болтуны, а как сила, готовая действовать. И демонстрируем это действие. В том числе, с помощью этого самого летучего отряда. Да его вообще можно создать только на одну акцию. Но такую, чтобы все ахнули.
– Ахнут, – в один голос сказали Зигфрид и Василий.
– И еще один момент, – продолжал Чугунов. – Вы, господа, не обижайтесь, но, в сущности, это не самое главное. Самое главное так поучаствовать в раскачке ситуации, чтобы самим контролировать время начала кризиса. По моим расчетам он начнется либо с выступлений социальных, либо с выступлений студенческих анти армейских. Мне кажется, что есть заинтересованные лица и в том, и в другом варианте. Но мы должны быть готовыми к обоим вариантам. И своими силами поддерживать тот, который будет запаздывать.
Если начнутся социальные волнения, ускорим выступления студентов, если студенческие – наоборот. Тем самым расчетную мощность кризиса мы удваиваем. И он сразу же выходит из-под контроля.
– А сможем? – спросил Василий.
– В отношении студенческих, сможем наверняка. Союз русских инженеров имеет тесные связи со всем студенческим активом. В отношении социальных надо думать и работать. Однако кое-где поставить народ на уши чисто инженерными методами мы уже можем.
– Революцию делают инженеры, – как говорил незабвенный Троцкий, – сказал Локтионов.
– Правильно, Василич. Итак, распределение обязанностей на ближайшие недели. Авиационный проект за Василичем. Украинский лагерь на Юре. Зигфрид и Василий отбирают вместе бойцов, которые сумеют и летать и драться. Пока хватит четырех-пяти. Уж найдите таких, мужики.
– Найдем.
– И, наконец, студенты и строительство языческой конфессии. Опять Василий. Не прогнешься?
– Не прогнусь, профессор. Но, пользуясь случаем, при соратниках хочу сказать. Ты, Петр, даже не представляешь, что ты значишь для целого слоя людей. Как много народу и нынешний порядок не терпит, и ничего альтернативного среди нашей оппозиции найти не может. Твои идеи – это свет в конце тоннеля для всех нас. И, кроме того, возможность реализовать свои самые сильные чувства. Чувства гнева и мести. Подумай, ведь именно тебе дали средства на ведение борьбы. Значит, другие были заведомо слабее, глупее, трусливее и ненадежнее.
– Да, Петрович, за радость борьбы, за возможность взять в руки меч, тебе многие будут благодарны.
– Романтики, – хихикнул Юра. – В своей патетике даже о женщинах забыли. Звони, Петрович. Небось, дамы заждались.
И опять гремело веселье. И Зигфрид орал что-то о Вальхалле. А обычно флегматичный Василий плясал, как одержимый. И снова луна заглядывала в окно мансарды. И тело его любимой жемчужно светилось на широком ложе.
Как же умела, страстна, неутомима и одновременно нежна была она в любви! Ее тело было упруго и подвижно. У Чугунова в жизни было не так уж много женщин. По тем или иным качествам их можно было сравнивать между собой. Но его фея, его Тигрясик, была несравненна. Ей было совершенно не тяжело, когда Чугунов, действительно напоминавший чугунную тумбу, страстно наваливался на нее. Она извивалась под ним сильно и гибко, шепча такие слова, которых он никогда не слышал от других.
Он припал к ее губам, не прерывая основного действия любовных игр.
– Я тебя обожаю. Мы с тобой дышим и живем в унисон, – прошептала она, когда поцелуй закончился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Итак, что для этого надо сделать? Во-первых, не оппонировать по социальным вопросам министрам экономического блока, а наоборот поддерживать их. Более того, по мере возможности провоцировать на более смелое воплощение их людоедских «реформ». Тонко дать понять главам Минэкономики и Министерства финансов, что не все силовики-патриоты против них. Вот он, например, за, но не афиширует это по тактическим причинам.
Тогда эти «реформаторы» вообще с цепи сорвутся. Во-вторых, когда они в своем раже наломают дров, организовать, используя старее связи, выступления масс. Как их организовали силовики-патриоты в январе 2005. Когда никто не мог найти «зачинщиков» и «организаторов». Ха-ха! Организаторы тогда «искали» сами себя.
Нет, это не страна, а дурдом.
Но если таким способом оранжевая революция состоится раньше времени? А он что, нанялся подыгрывать этим «оранжевым»? Вот пусть и посуетятся. Аванс взяли, пусть отрабатывают.
Главное, что он будет при этом в стороне. И будет чистым.
Кто бы ни победил.
– Ладно, господа экстремисты и экстремалы, – сказал Юра Булаев, выслушав идею с летучим отрядом. – Мне кажется, все это слишком экзотично. Хотя, кто платит деньги, тот и заказывает музыку. А платишь ты, Петрович. Играйтесь. А я пока буду вас по мере сил прикрывать. Кстати, надо бы снова проверить твою фазенду на предмет жучков.
Юра имел в виду то, что первый раз загородные владения Чугунова проверяли месяц назад и ничего не нашли.
– Здесь вообще трудно за нами подглядывать и нас подслушивать. Деревня, чистое поле да речка. Каждый незнакомец на виду, – заметил Петр.
– Береженного Бог бережет, – ответил Юра.
– Ладно, Алексеич, – подал голос Зигфрид, – все же все не так мрачно. Получается же у нас с лагерем на Украине. Получится и тут.
Чугунов прервал их дискуссию.
– Ребята, – сказал он, – я не авантюрист в душе…
– В этом мы убеждаемся все чаще и чаще, – иронично заметил Юра.
– И все же. Я, прежде всего, ученый.
– С саперной лопаткой в руках и сломанным носом, – не удержался от реплики Юра.
Все, в том числе Чугунов, рассмеялись. И Петр, как ни в чем ни бывало продолжал.
– Но именно как ученый и аналитик говорю вам, что пришла пора больших игр. То, что казалось авантюрой вчера, сегодня становится совершенно нормальным методом достижения своих целей. Нынешний президент явно сдал игру заказчикам оранжевой революции. Но в его окружении наверняка есть люди, которым это не нравится. Мы, кстати, об этом говорили неоднократно. Итак, в верхах есть те, кто попытаются перехватить инициативу. И на гребне беспорядков превратить оранжевую революцию в имперскую контрреволюцию.
А это не сделать без участия масс. Массы они начнут раскачивать, но процесс не удержат. Хотя бы потому, что не умеют и не могут оседлать не имперскую, а именно русскую национальную идею. А массам нужен именно русский национализм. Простой и понятный. И тут должны вклиниться мы. На чьей стороне? Ты Юра извини, но не на стороне коррумпированных ментов и бюрократической мафии. Значит, на стороне оранжевых. Но мы будем ультра оранжевыми.
– Правильно, – сказал Зигфрид.
– А я что, против? – хихикнул Юра. – Тем более, что именно заказчики оранжевых, или, как ты выразился, ультра оранжевых дали нам денег. Я же никогда заказчиков не кидал.
– Итак, мы вклиниваемся. Но не как болтуны, а как сила, готовая действовать. И демонстрируем это действие. В том числе, с помощью этого самого летучего отряда. Да его вообще можно создать только на одну акцию. Но такую, чтобы все ахнули.
– Ахнут, – в один голос сказали Зигфрид и Василий.
– И еще один момент, – продолжал Чугунов. – Вы, господа, не обижайтесь, но, в сущности, это не самое главное. Самое главное так поучаствовать в раскачке ситуации, чтобы самим контролировать время начала кризиса. По моим расчетам он начнется либо с выступлений социальных, либо с выступлений студенческих анти армейских. Мне кажется, что есть заинтересованные лица и в том, и в другом варианте. Но мы должны быть готовыми к обоим вариантам. И своими силами поддерживать тот, который будет запаздывать.
Если начнутся социальные волнения, ускорим выступления студентов, если студенческие – наоборот. Тем самым расчетную мощность кризиса мы удваиваем. И он сразу же выходит из-под контроля.
– А сможем? – спросил Василий.
– В отношении студенческих, сможем наверняка. Союз русских инженеров имеет тесные связи со всем студенческим активом. В отношении социальных надо думать и работать. Однако кое-где поставить народ на уши чисто инженерными методами мы уже можем.
– Революцию делают инженеры, – как говорил незабвенный Троцкий, – сказал Локтионов.
– Правильно, Василич. Итак, распределение обязанностей на ближайшие недели. Авиационный проект за Василичем. Украинский лагерь на Юре. Зигфрид и Василий отбирают вместе бойцов, которые сумеют и летать и драться. Пока хватит четырех-пяти. Уж найдите таких, мужики.
– Найдем.
– И, наконец, студенты и строительство языческой конфессии. Опять Василий. Не прогнешься?
– Не прогнусь, профессор. Но, пользуясь случаем, при соратниках хочу сказать. Ты, Петр, даже не представляешь, что ты значишь для целого слоя людей. Как много народу и нынешний порядок не терпит, и ничего альтернативного среди нашей оппозиции найти не может. Твои идеи – это свет в конце тоннеля для всех нас. И, кроме того, возможность реализовать свои самые сильные чувства. Чувства гнева и мести. Подумай, ведь именно тебе дали средства на ведение борьбы. Значит, другие были заведомо слабее, глупее, трусливее и ненадежнее.
– Да, Петрович, за радость борьбы, за возможность взять в руки меч, тебе многие будут благодарны.
– Романтики, – хихикнул Юра. – В своей патетике даже о женщинах забыли. Звони, Петрович. Небось, дамы заждались.
И опять гремело веселье. И Зигфрид орал что-то о Вальхалле. А обычно флегматичный Василий плясал, как одержимый. И снова луна заглядывала в окно мансарды. И тело его любимой жемчужно светилось на широком ложе.
Как же умела, страстна, неутомима и одновременно нежна была она в любви! Ее тело было упруго и подвижно. У Чугунова в жизни было не так уж много женщин. По тем или иным качествам их можно было сравнивать между собой. Но его фея, его Тигрясик, была несравненна. Ей было совершенно не тяжело, когда Чугунов, действительно напоминавший чугунную тумбу, страстно наваливался на нее. Она извивалась под ним сильно и гибко, шепча такие слова, которых он никогда не слышал от других.
Он припал к ее губам, не прерывая основного действия любовных игр.
– Я тебя обожаю. Мы с тобой дышим и живем в унисон, – прошептала она, когда поцелуй закончился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65