Она медленно приподнялась, встала с кровати. Голова была тяжелой и болела, сил хватило лишь на то, чтобы дойти до ванной и освежить лицо. Зеркало над раковиной без прикрас отразило то, какой она была в данную минуту. Бледность — вот все, что осталось после обескураживающих признаний Фрэнка, островной загар почти сошел. Глаза припухли, губы покраснели — ведь она покусывала их всю ночь.
Она набросила на себя прохладный хлопчатобумажный халат и вышла на балкон. Фрэнк плескался в бассейне; быстрые ловкие движения выдавали хорошего пловца. Он чересчур резко ударял по гладкой водной поверхности — видимо, это освобождало его от внутренней скованности, от какой-то тяжести в теле. Может, от присутствия ее самой.
Зоя ощутила неловкость. Ведь у него работа не из легких и не такая уж приятная. Его наняли охранять дочь Леонарда Марстона и поручили оповестить о его смерти. Ее отца больше нет в живых. Она даже не знала его, как и он ее; только какое-то внутреннее душевное волнение всколыхнуло печаль, не похожую на горе. Ее мать, конечно, будет просто раздавлена… Потому-то Тео и увез ее подальше отсюда. Только теперь в полной мере стало ясно, какие глубокие чувства у Тео к Гераклии. Осознание этого успокаивало. Ее мать окружена заботой, а Зоя Марстон — просто одинокий человек. Так было всегда.
Она спустилась в кухню, куда заходила весьма редко, заварила кофе, налила в стакан прохладного апельсинового сока. Поставив все на поднос, отправилась на террасу перед бассейном и удобно устроилась под навесом. Теперь можно было подождать, пока Фрэнк завершит свой марафонский заплыв.
Он не заметил ее, выходя из бассейна и направляясь в раздевалку. Выйдя оттуда в шортах и легком пуловере, он старательно вытирал волосы и тут увидел ее. С серьезным видом подошел и сел рядом.
— Как ты чувствуешь себя сегодня?
— А ты как? — быстро спросила Зоя, наливая кофе.
— Это не имеет значения. Лучше давай поговорим о тебе. Она вздохнула.
— И все же… Я думаю, у тебя такая опасная, не приносящая удовлетворения работа… — Он ничего не ответил — просто продолжал вытирать волосы полотенцем. Зоя внимательно наблюдала за ним, и сердце ее наполнялось любовью. Да, но ведь он не просил этого, ему это навязывали. — Прости, из-за меня столько беспокойства. Со стороны Тео несправедливо просить тебя о новых одолжениях. В конце концов, работа есть работа и…
— Пожалуйста, не продолжай, Зоя, — сказал он, развешивая полотенце на спинке свободного стула. — Работа окончена, но я по-прежнему чувствую себя несвободным от обязательств. Ты мне небезразлична.
— Конечно, небезразлична — ведь тебе должны за все заплатить. — Она поджала губу, сожалея о слетевшей с языка фразе. Его взгляд стал суровым, а от воцарившегося молчания она почувствовала себя еще более неловко. — Извини, мне не следовало этого говорить: это не по правилам. — Он понимающе кивнул, а Зоя добавила извиняющимся тоном:
— Со мной все в порядке. — В подтверждение она сжала кофейную чашку. — Я очень сожалею, что его нет в живых.
Ему-то зачем все это выслушивать? Фрэнку просто нужно знать, что она может обходиться без него, ведь впереди его ждет новое назначение, новая работа.
— Продолжай, — тихо сказал он, откидываясь на спинку стула.
— Что продолжать?
— Тебе нужно выговориться, Зоя, иначе невысказанные слова лягут у тебя на душе тяжелым грузом.
— Еще одно указание от Тео — провести терапевтический сеанс?
— У тебя сучьи ужимки, — не сдержался он, дотягиваясь до кофе.
— Но ведь я уже побывала и в сучьей шкуре.
— Мне раньше не доводилось этого замечать.
— Но приходилось это чувствовать.
— Откуда тебе знать, что я чувствую и что у меня на уме?
— А вот и знаю — с тех пор, как кое-что проведала о твоем прошлом. — Он с любопытством воззрился на нее, и она не смогла долго выдержать этот взгляд. Ее охватил легкий испуг. — Впрочем, эти перепалки доведут нас до боевых действий, — сказала она как бы между прочим, подливая себе еще кофе.
— Да, было бы разумно их не продолжать. — Он протянул свою чашку, прося тоже подлить ему кофе. — Во всяком случае, это здорово щекочет и без того уязвленные чувства.
— Никаких чувств нет, — быстро ответила она.
— Как же нет, если только они и властвуют над тобой, Зоя?
— Ты ведешь себя как древесный червь, разъедающий древесину при любых условиях. Он ехидно улыбнулся.
— Очень подходящее сравнение, надо признать. Но и твои воспаленные чувства могут подтачивать нервы до тех пор, пока от них не останется труха.
— Слава Богу, я не стул Чиппендейла… Я из плоти и крови, и все мои чувства в порядке. Не нужно мне предрекать то, чего никогда не произойдет.
— Все будет нормально, если мы останемся вместе и проведем время так, как на острове. Ее сердце сжалось.
— Вот негодяй! Интересно, ты долго думал, чтобы прийти к такому выводу? Я четко уяснила одно — ты одержим Сексом. Причем сексом с заглавной буквы!
— Та же заглавная буква в словах, применимых к тебе: Самокопание и Самоистязание.
— У-у, какой ты! — выпалила она с яростью. — Думаешь, у меня память отшибло?
— Твоя память, может, и в порядке, но она явно противоречит чувствам. Я же вижу, как играют твои гормоны.
Ярость и боль переполнили грудь. Фрэнк ловко уклонился от полетевшей в него чашки. Зоя резко встала, но так же резко встал и Фрэнк Блейкмор. Он схватил ее за запястье, не дав обрушиться на него первому удару.
— Потише, Зоя! Из насилия… ничего не выйдет… разве вот это…
Он грубо привлек ее к себе, их губы встретились. Увернуться от поцелуя не было никакой возможности; на сей раз его губы пробудили гнев и уязвили чувства. Она стерпела этот поцелуй, чтобы собраться с силами и затем отпрянуть.
— Я ненавижу тебя, Фрэнк Блейкмор! — пронзительно завопила она.
— Хорошо же. — Он был неистов, грубо тискал ее. — Теперь я хочу большего, Зоя. Ты слышишь?
Она вся тряслась как в лихорадке.
— Я знаю, чего ты хочешь! — горестно воскликнула она. — Ты… ты хочешь того, что хотел тогда… в ту ночь в Швейцарии, — тела, любого тела! Какое бы ни подвернулось, все пойдет! Ты… ты берешь… просто берешь… ничего не оставляя взамен. Мой отец… мой отец умер, и… Тео нет сейчас рядом… меня некому защитить.
— Я здесь, чтобы защитить тебя, Зоя.
— Ты лжешь!
Собрав все силы, она освободилась из его цепких объятий и бросилась бежать; ноги повиновались с трудом, но все же уносили ее прочь от него. Зоя добежала до того самого уступа скалы — ее скалы, — где так часто пряталась, находя желанное уединение. Упала, стала колотить кулаками об уступ, затем разразилась слезами. Конечно, особого облегчения это не принесло — хотелось зарыться в песок и умереть.
И вдруг Зоя ощутила на плечах руки Фрэнка, он притянул ее к своей груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Она набросила на себя прохладный хлопчатобумажный халат и вышла на балкон. Фрэнк плескался в бассейне; быстрые ловкие движения выдавали хорошего пловца. Он чересчур резко ударял по гладкой водной поверхности — видимо, это освобождало его от внутренней скованности, от какой-то тяжести в теле. Может, от присутствия ее самой.
Зоя ощутила неловкость. Ведь у него работа не из легких и не такая уж приятная. Его наняли охранять дочь Леонарда Марстона и поручили оповестить о его смерти. Ее отца больше нет в живых. Она даже не знала его, как и он ее; только какое-то внутреннее душевное волнение всколыхнуло печаль, не похожую на горе. Ее мать, конечно, будет просто раздавлена… Потому-то Тео и увез ее подальше отсюда. Только теперь в полной мере стало ясно, какие глубокие чувства у Тео к Гераклии. Осознание этого успокаивало. Ее мать окружена заботой, а Зоя Марстон — просто одинокий человек. Так было всегда.
Она спустилась в кухню, куда заходила весьма редко, заварила кофе, налила в стакан прохладного апельсинового сока. Поставив все на поднос, отправилась на террасу перед бассейном и удобно устроилась под навесом. Теперь можно было подождать, пока Фрэнк завершит свой марафонский заплыв.
Он не заметил ее, выходя из бассейна и направляясь в раздевалку. Выйдя оттуда в шортах и легком пуловере, он старательно вытирал волосы и тут увидел ее. С серьезным видом подошел и сел рядом.
— Как ты чувствуешь себя сегодня?
— А ты как? — быстро спросила Зоя, наливая кофе.
— Это не имеет значения. Лучше давай поговорим о тебе. Она вздохнула.
— И все же… Я думаю, у тебя такая опасная, не приносящая удовлетворения работа… — Он ничего не ответил — просто продолжал вытирать волосы полотенцем. Зоя внимательно наблюдала за ним, и сердце ее наполнялось любовью. Да, но ведь он не просил этого, ему это навязывали. — Прости, из-за меня столько беспокойства. Со стороны Тео несправедливо просить тебя о новых одолжениях. В конце концов, работа есть работа и…
— Пожалуйста, не продолжай, Зоя, — сказал он, развешивая полотенце на спинке свободного стула. — Работа окончена, но я по-прежнему чувствую себя несвободным от обязательств. Ты мне небезразлична.
— Конечно, небезразлична — ведь тебе должны за все заплатить. — Она поджала губу, сожалея о слетевшей с языка фразе. Его взгляд стал суровым, а от воцарившегося молчания она почувствовала себя еще более неловко. — Извини, мне не следовало этого говорить: это не по правилам. — Он понимающе кивнул, а Зоя добавила извиняющимся тоном:
— Со мной все в порядке. — В подтверждение она сжала кофейную чашку. — Я очень сожалею, что его нет в живых.
Ему-то зачем все это выслушивать? Фрэнку просто нужно знать, что она может обходиться без него, ведь впереди его ждет новое назначение, новая работа.
— Продолжай, — тихо сказал он, откидываясь на спинку стула.
— Что продолжать?
— Тебе нужно выговориться, Зоя, иначе невысказанные слова лягут у тебя на душе тяжелым грузом.
— Еще одно указание от Тео — провести терапевтический сеанс?
— У тебя сучьи ужимки, — не сдержался он, дотягиваясь до кофе.
— Но ведь я уже побывала и в сучьей шкуре.
— Мне раньше не доводилось этого замечать.
— Но приходилось это чувствовать.
— Откуда тебе знать, что я чувствую и что у меня на уме?
— А вот и знаю — с тех пор, как кое-что проведала о твоем прошлом. — Он с любопытством воззрился на нее, и она не смогла долго выдержать этот взгляд. Ее охватил легкий испуг. — Впрочем, эти перепалки доведут нас до боевых действий, — сказала она как бы между прочим, подливая себе еще кофе.
— Да, было бы разумно их не продолжать. — Он протянул свою чашку, прося тоже подлить ему кофе. — Во всяком случае, это здорово щекочет и без того уязвленные чувства.
— Никаких чувств нет, — быстро ответила она.
— Как же нет, если только они и властвуют над тобой, Зоя?
— Ты ведешь себя как древесный червь, разъедающий древесину при любых условиях. Он ехидно улыбнулся.
— Очень подходящее сравнение, надо признать. Но и твои воспаленные чувства могут подтачивать нервы до тех пор, пока от них не останется труха.
— Слава Богу, я не стул Чиппендейла… Я из плоти и крови, и все мои чувства в порядке. Не нужно мне предрекать то, чего никогда не произойдет.
— Все будет нормально, если мы останемся вместе и проведем время так, как на острове. Ее сердце сжалось.
— Вот негодяй! Интересно, ты долго думал, чтобы прийти к такому выводу? Я четко уяснила одно — ты одержим Сексом. Причем сексом с заглавной буквы!
— Та же заглавная буква в словах, применимых к тебе: Самокопание и Самоистязание.
— У-у, какой ты! — выпалила она с яростью. — Думаешь, у меня память отшибло?
— Твоя память, может, и в порядке, но она явно противоречит чувствам. Я же вижу, как играют твои гормоны.
Ярость и боль переполнили грудь. Фрэнк ловко уклонился от полетевшей в него чашки. Зоя резко встала, но так же резко встал и Фрэнк Блейкмор. Он схватил ее за запястье, не дав обрушиться на него первому удару.
— Потише, Зоя! Из насилия… ничего не выйдет… разве вот это…
Он грубо привлек ее к себе, их губы встретились. Увернуться от поцелуя не было никакой возможности; на сей раз его губы пробудили гнев и уязвили чувства. Она стерпела этот поцелуй, чтобы собраться с силами и затем отпрянуть.
— Я ненавижу тебя, Фрэнк Блейкмор! — пронзительно завопила она.
— Хорошо же. — Он был неистов, грубо тискал ее. — Теперь я хочу большего, Зоя. Ты слышишь?
Она вся тряслась как в лихорадке.
— Я знаю, чего ты хочешь! — горестно воскликнула она. — Ты… ты хочешь того, что хотел тогда… в ту ночь в Швейцарии, — тела, любого тела! Какое бы ни подвернулось, все пойдет! Ты… ты берешь… просто берешь… ничего не оставляя взамен. Мой отец… мой отец умер, и… Тео нет сейчас рядом… меня некому защитить.
— Я здесь, чтобы защитить тебя, Зоя.
— Ты лжешь!
Собрав все силы, она освободилась из его цепких объятий и бросилась бежать; ноги повиновались с трудом, но все же уносили ее прочь от него. Зоя добежала до того самого уступа скалы — ее скалы, — где так часто пряталась, находя желанное уединение. Упала, стала колотить кулаками об уступ, затем разразилась слезами. Конечно, особого облегчения это не принесло — хотелось зарыться в песок и умереть.
И вдруг Зоя ощутила на плечах руки Фрэнка, он притянул ее к своей груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34