От этого любые руки расцепляются сами собой, даже такие упрямые, как мои.
Корсан меня поймал, красную как рак, готовую провалиться куда-нибудь подальше, хоть в Австралию, только чтобы не с ним вместе.
– Почему вы смеетесь? – заносчиво спросила я – единственно, что мне осталось в этой плачевной ситуации.
– Потому что приключение вышло забавное!
– Отпустите меня!
– Руки не расцепляются, – ехидно ответил он.
– Я серьезно вам говорю, – самым строгим учительским тоном сказала я.
– И я серьезно. Когда вы падали, я боялся, что не удержу вас, вот и сцепились они намертво.
А может, он не шутит? Мои-то, правда, не расцеплялись.
– Что же, мы так и будем стоять?
– Некоторое время придется. А пока давайте поболтаем. Как вы жили здесь без меня, милая леди? Не скучали?
– Нет! Жила прекрасно!
Я уже поняла, что сморозила глупость и он, конечно, не преминет ее подчеркнуть. Так и вышло.
– Что я слышу! Я не смел надеяться, и вдруг такой подарок. Вам нравится мой дом, может, вам теперь понравится и его хозяин?
– Бросьте паясничать! Вы прекрасно знаете, что я хотела ответить на ваш дурацкий вопрос.
Он тотчас наклонился и поцеловал меня. Ну вот! Все начинается сначала.
– Это вам за дурацкий вопрос, – пояснил он, чтобы я не терялась в догадках. – Кажется, вы забыли, что являетесь моей добычей? Кто привязал ваши кисти?
– А зачем вам знать?
– Я должен наказать виновника. Он подверг вас неоправданному риску. Я мог бы не приехать сегодня, и вы бы сломали себе шею.
– Я сама их повесила… сушиться.
– М-да! Врать вы совсем не умеете, и вот же вам за это и за то, что вы стали еще очаровательнее.
Он опять меня поцеловал, и гораздо дольше, чем в первый раз. Понятно, за две провинности сразу.
Наконец он оторвался от моих губ и как-то медленно, ну, как в замедленной съемке, разжал руки и отступил, серьезно и немного отстраненно глядя на меня; нет, у него был взгляд глубокий, как будто он решал что-то очень важное про себя. Он шел и все время оглядывался именно таким взглядом, пока не скрылся в дверях, а я вместо того, чтобы собирать с земли рассыпавшиеся кисти, глядела ему вслед и думала, что он решал.
Но, ни до чего не додумавшись, вздохнула, собрала последние кисти, встала, отряхнула их и пошла ловить радужные блики.
ГЛАВА 31. ВАРИАНТЫ
Я уже наносила последние мазки и, кажется, не совсем бездарные, как меня по-свойски в бок толкнул грязноватый маленький кулачок. По манерам, грязи и размеру он мог принадлежать только Билли.
– Привет, – сказала я. – Что так рано?
– Рыбалил, – солидно ответил Билли. – Во, видишь?
– Что там у тебя?
– Ты что, слепая?
– Как сказать.
– Ну ясное дело! Опять малюешь и ничего не видишь и ничего не слышишь. Достала-таки! Шустрая. В следующий раз нипочем не сможешь, я так подвешу, так подвешу, что тебе придется до самого неба лезть!
Эта нешуточная угроза заставила меня взглянуть на него. Опираясь на локти и пятую точку опоры, он полулежал на траве, закинув нога за ногу, качая верхней, босой и пыльной, не забывая вызывающе посматривать на меня: мол, ну что ты против меня можешь сделать, малявка.
Я присела перед ним на корточки и, заглядывая в его лукавые глаза, начала:
– Билли!
– Да, милая леди.
Это он подражает Корсану, и небезуспешно.
– Знаешь, Корсан приехал. Он рассердился, когда увидел, как я лезу за кистями, и хочет наказать того, кто их туда повесил.
– И ты разболтала ему обо мне?!
Билли вскочил, он не мог поверить в такое подлое предательство.
– Нет, я сказала, что сама это сделала.
Я встала, собрала пожитки. И мы пошли: я по траве, а Билли по середине дороги, там пыли погуще.
– Ладно, – сказал он, усиленно загребая то левой, то правой, чтобы она столбом стояла. – Я не буду привязывать твои кисточки так, чтобы ты лазила за ними, я привяжу пониже, разбежишься посильнее, подпрыгнешь и сцапаешь.
– А нельзя их совсем не привязывать? – робко спросила я.
– Нет! – категорически отрезал он. И таким тоном, что сразу понимаешь, что предложение сие несуразное, и скажи спасибо, что так легко отделалась.
– Слышь? – это он мне опять.
– Да.
– Я тебе Крошку дам.
Я остановилась и забеспокоилась.
– А ты?
– Веселую возьму, только давай сразу – кусок в зубы. И айда, смотри, ждать не буду.
– Хорошо.
– Я пойду их седлать, а ты к Вану смотайся.
Ван все понимает с полуслова, и пара лепешек у него всегда имеется, да еще обязательно сверху что-нибудь подкинет для питательности и красоты. Удивительно это у него получается, как на полотнах Бонара. Надо будет попросить еще такие же сделать. Натюрморты у меня никогда не выходили. Может, с этими что-нибудь получится?
Я бы их, несомненно, выронила, потому что как же удержишь, если идешь с вытянутыми, притом разведенными руками, на которых лежат эти Вановы бугорки, любуешься им, и тут – хлоп: на повороте натыкаешься на ничего не подозревающего человека. Хорошо, реакция у Корсана оказалась такая, как надо, поймал один, а я другой не упустила.
– Спасибо! – потянулась я за первым, ну да у него так просто не получишь, а подпрыгивать не буду: не поможет.
– Отдайте! Я тороплюсь.
– Куда?
– Ну там, – неопределенно махнула я.
– Хорошо, возьмите.
Странно! Но черт с ним. Если я не поспешу… Я не стала додумывать, что стрясется, а просто припустила что есть мочи и еле успела.
Билли грозно ходил взад и вперед большими шагами, уперев руки в бока, маленький и сердитый. Он ничего не сказал, кроме короткого и выразительного: «Эхма!». Но я сразу почувствовала себя кругом виноватой и, более не мешкая, отдала ему бутерброд, и зацепив зубами свой, вскочила на Крошку. Да, именно, вскочила! Я здесь за эти месяцы сделалась лихой наездницей и вообще почти сорвиголовой. Что ножик кинуть, да так, чтоб непременно воткнулся, что в банку из-под пива попасть с двадцати шагов, что другие необыкновенности совершить, – это теперь раз плюнуть, наверно, воздух повлиял деревенский, здоровый, ну и отсутствие телевидения, радио и всех остальных средств массовой информации сказалась. Корсан тогда говорил, что у них в семье замкнутый образ жизни, и в эти пределы не допускается мерзость реальной действительности, и заодно вся она целиком как таковая. В этом, безусловно, есть что-то привлекательное.
– Эй, Лиз, смотри, к нам кто-то едет.
Я обернулась. Из-за поворота показался всадник на вороном. Но с такого расстояния не видно, кто это.
– Хозяин, – первый узнал Билли. – Ты оставайся, тебе нельзя, а я улепетываю.
Я с завистью смотрела ему вслед, как он бесследно исчезает в придорожных кустах. А может, и мне последовать его примеру? В случае чего можно придумать оправдание немудрящее, вроде того, что он мне ничего не говорил. А-а! Уже поздно! Надо было раньше решаться.
– Как любезно с вашей стороны, что вы не удрали, как вам того хотелось, и правильно сделали, потому что я бы все равно вас догнал и наказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57