Возможно, за то время, пока я здесь, мы все решим.
Помимо воли она взглянула на меня просительно. Мол, постарайся, милая, напрягись!
Я вышла из квартиры, наполненная какой-то дикой, необузданной энергией. Я не знала, как применить ее, и поэтому просто пошла быстрее, все быстрее и быстрее, словно опять опаздывала куда-то.
Мама где-то вычитала, что каждая наша фраза, выброшенная в воздух, не исчезает бесследно, а повисает, чтобы в определенный момент упасть нам же на голову — ударить или приласкать. А каждый человек, с которым мы встречаемся, что-то дает нам. Или что-то отнимает.
Я пыталась понять сейчас, что мне дадут или что могут отнять эти два несчастных существа. Быть может, они научат меня смирению? Состраданию? Или, наоборот, внушат презрение ко всем, кто любит деньги так сильно и так безответно?
Я не знаю, не знаю, не знаю! Словно у меня есть связка ключей, но неизвестно, где дверь. И надо ли ее открывать, я тоже не уверена.
Уклюйко принял мои невнятные объяснения насчет телефона и был со мной вполне дружелюбен. Однако отказывался понимать процедуру передачи задатка.
— Ну давайте так, — шумел он, расхаживая по комнате и натыкаясь на аппаратуру, — я напишу вам доверенность, вы отдадите деньги, возьмете расписку с хозяина, и все. Это же проще и быстрее.
— Эдуард, послушайте, я же вам все объяснила! Квартиры оформляются на вас, и задаток и доплату должны вносить вы.
— Так это же в банк ехать! — взвыл Эдуард с таким несчастным видом, словно я предлагала ему смотаться на Северный полюс.
Я мельком бросила взгляд на часы и тоже чуть не завыла. Сегодня в три меня ожидало оформление Прохоренкова — старик наконец-то сломался, — а я между тем уже кучу времени потратила на бесполезные разговоры с Уклюйко. Снова опоздаю, снова придется извиняться, краснеть и неловко шмыгать носом в знак раскаяния.
Представив, что меня ожидает, я решила все-таки пойти на уступки продюсеру. Раз уж ему так приспичило всю тягомотину с задатком и доплатой переложить на меня, так тому и быть. В конце концов, это тоже часть моей работы, просто я не люблю иметь дело с чужими деньгами и всегда стараюсь этого избежать. Но сейчас, видимо, не удастся.
— Хорошо, расписку напишу я, а потом хозяин квартир напишет такую же. Нужно будет найти нотариуса… Только учтите, это не входит в мои обязанности и…
— Мариночка, я все понимаю, — вскинулся Уклюйко и зашуршал купюрами.
Через десять минут я выходила из его дома, набитая деньгами.
На радостях я поймала частника, но все равно опоздала, особенно это было заметно по нервным физиономиям Андрея и Прохоренкова.
— Мариночка, ну где же вы ходите? — бросился ко мне старик, как только я появилась перед банком.
— Простите, извините, пойдемте, — затараторила я, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Мы вошли, в предбаннике томился Трофимыч, который встретил меня с вымученной улыбкой на небритом лице.
— Душно здесь, — пожаловался он, ослабляя галстук, — я-то думал, что всего повидал, а вот к такому не привык.
К этому трудно привыкнуть, мысленно согласилась я. В банке царила угнетающая, больничная тишина. Мне приходилось бывать здесь часто, и, несмотря на это, я не могла приноровиться к здешней обстановке. Повсюду были черные зрачки камер, мрачные лица охранников напоминали похоронную процессию.
— Положите на стол металлические вещи, — скрипучим голосом отдал команду аппарат, и мы все вместе, не сговариваясь, попятились.
Черт, даже меня все еще раздражала эта процедура. Трофимыч, криво усмехаясь, первым прошел металлоискатель. За ним последовал Андрей, непривычно молчаливый сегодня.
— А где Дионисиус? — спохватилась я.
— Они уже внутри, деньги готовят, — отрапортовал Андрей.
Дионисиус, или попросту Дуня, и был тем бизнесменом, который приобретал коммуналку.
— Следующий, — проскрипел зуммер, и я, выложив на столик ключи и мобильный, прошла вперед.
Прохоренков смотрел на нас так, словно мы бросили его на поле боя.
— Яков Палыч, мы вас ждем, — напомнил Андрей, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Я не могу, — пропыхтел тот.
— Что такое? Почему? — заволновался добросердечный Александр Трофимович. — Может, сердце прихватило?
— Да нет, — хмуро откликнулся Прохоренков и сделал несмелый шаг мимо аппарата.
Тот сразу же запищал.
— Ключи выложили? — стараясь сохранить спокойный тон, поинтересовалась я, а когда Палыч кивнул, добавила: — И часы тоже?
— А сотовый? — вклинился Андрей.
— Откуда у него сотовый?! — накинулась я на коллегу.
Прохоренков между тем стоял в трех шагах от нас и робко улыбался. Ему было все нипочем, лишь бы КГБ не объявилось по его душу. Зуммер надрывался по-прежнему.
— В карманах посмотрите, — с непроницаемым лицом посоветовал охранник.
Прохоренков послушно засунул руки в карманы и покачал головой.
— Снимите пиджак, — начиная нервничать, приказал страж.
Прохоренков тяжело засопел, стаскивая пиджак, под которым обнаружился довольно теплый, вытянутый свитер.
— Не жарко вам, Яков Палыч? — усмехнулся Андрей.
— Нет, — огрызнулся тот и повернулся к охраннику: — Может, мне еще и разуться?
— Можно, — разрешил он.
— Штаны снимать не буду, — заявил старик, после того как стащил ботинки, а металлоискатель все продолжал пищать.
— И не надо, — хихикнул Андрей, — только стриптиза нам тут не хватало.
— Хватит, а, — попросила я коллегу, хотя сама разделяла его чувства. Париться здесь в ожидании этого чудака уже надоело, нервы у всех были на пределе. И это в день подписания договора! Ну почему именно со мной случается всегда нечто подобное? Почему этот Прохоренков не достался кому-то другому?
— Ладно, повернитесь-ка, — отдал приказ охранник и провел пару раз какой-то штуковиной вдоль и поперек старика. Штуковина тоже запищала.
Охранник развел руками.
— У нас договор, мы деньги пришли забирать и класть одновременно, — засуетился Андрей, испугавшись не на шутку. Я, признаться, была почти в отключке. Надо же, сделка прогорит только из-за того, что у старика где-то металл завалялся. Его самого на металлолом пора за такие шуточки! У него, может, пуля еще с Первой мировой в печенках застряла, а мы тут мучайся!
— Ладно, — сжалился охранник спустя несколько минут, в течение которых мы все стояли неподвижно и с постными лицами, — пойдемте, я провожу вас.
Дионисиус встретил нас без восторга, выразительно покосившись на часы. Я устала извиняться, поэтому промолчала. Достали паспорта, еще раз сверили документы, служащий пресным голосом прочитал договор. Вот сейчас еще съездим в департамент, и прощайте, Яков Палыч с КГБ, Трофимыч с буйными воспоминаниями, Дуня с кучей денег.
Десятки людей проходят сквозь мою жизнь, наследив, будто невоспитанные школьники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Помимо воли она взглянула на меня просительно. Мол, постарайся, милая, напрягись!
Я вышла из квартиры, наполненная какой-то дикой, необузданной энергией. Я не знала, как применить ее, и поэтому просто пошла быстрее, все быстрее и быстрее, словно опять опаздывала куда-то.
Мама где-то вычитала, что каждая наша фраза, выброшенная в воздух, не исчезает бесследно, а повисает, чтобы в определенный момент упасть нам же на голову — ударить или приласкать. А каждый человек, с которым мы встречаемся, что-то дает нам. Или что-то отнимает.
Я пыталась понять сейчас, что мне дадут или что могут отнять эти два несчастных существа. Быть может, они научат меня смирению? Состраданию? Или, наоборот, внушат презрение ко всем, кто любит деньги так сильно и так безответно?
Я не знаю, не знаю, не знаю! Словно у меня есть связка ключей, но неизвестно, где дверь. И надо ли ее открывать, я тоже не уверена.
Уклюйко принял мои невнятные объяснения насчет телефона и был со мной вполне дружелюбен. Однако отказывался понимать процедуру передачи задатка.
— Ну давайте так, — шумел он, расхаживая по комнате и натыкаясь на аппаратуру, — я напишу вам доверенность, вы отдадите деньги, возьмете расписку с хозяина, и все. Это же проще и быстрее.
— Эдуард, послушайте, я же вам все объяснила! Квартиры оформляются на вас, и задаток и доплату должны вносить вы.
— Так это же в банк ехать! — взвыл Эдуард с таким несчастным видом, словно я предлагала ему смотаться на Северный полюс.
Я мельком бросила взгляд на часы и тоже чуть не завыла. Сегодня в три меня ожидало оформление Прохоренкова — старик наконец-то сломался, — а я между тем уже кучу времени потратила на бесполезные разговоры с Уклюйко. Снова опоздаю, снова придется извиняться, краснеть и неловко шмыгать носом в знак раскаяния.
Представив, что меня ожидает, я решила все-таки пойти на уступки продюсеру. Раз уж ему так приспичило всю тягомотину с задатком и доплатой переложить на меня, так тому и быть. В конце концов, это тоже часть моей работы, просто я не люблю иметь дело с чужими деньгами и всегда стараюсь этого избежать. Но сейчас, видимо, не удастся.
— Хорошо, расписку напишу я, а потом хозяин квартир напишет такую же. Нужно будет найти нотариуса… Только учтите, это не входит в мои обязанности и…
— Мариночка, я все понимаю, — вскинулся Уклюйко и зашуршал купюрами.
Через десять минут я выходила из его дома, набитая деньгами.
На радостях я поймала частника, но все равно опоздала, особенно это было заметно по нервным физиономиям Андрея и Прохоренкова.
— Мариночка, ну где же вы ходите? — бросился ко мне старик, как только я появилась перед банком.
— Простите, извините, пойдемте, — затараторила я, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Мы вошли, в предбаннике томился Трофимыч, который встретил меня с вымученной улыбкой на небритом лице.
— Душно здесь, — пожаловался он, ослабляя галстук, — я-то думал, что всего повидал, а вот к такому не привык.
К этому трудно привыкнуть, мысленно согласилась я. В банке царила угнетающая, больничная тишина. Мне приходилось бывать здесь часто, и, несмотря на это, я не могла приноровиться к здешней обстановке. Повсюду были черные зрачки камер, мрачные лица охранников напоминали похоронную процессию.
— Положите на стол металлические вещи, — скрипучим голосом отдал команду аппарат, и мы все вместе, не сговариваясь, попятились.
Черт, даже меня все еще раздражала эта процедура. Трофимыч, криво усмехаясь, первым прошел металлоискатель. За ним последовал Андрей, непривычно молчаливый сегодня.
— А где Дионисиус? — спохватилась я.
— Они уже внутри, деньги готовят, — отрапортовал Андрей.
Дионисиус, или попросту Дуня, и был тем бизнесменом, который приобретал коммуналку.
— Следующий, — проскрипел зуммер, и я, выложив на столик ключи и мобильный, прошла вперед.
Прохоренков смотрел на нас так, словно мы бросили его на поле боя.
— Яков Палыч, мы вас ждем, — напомнил Андрей, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Я не могу, — пропыхтел тот.
— Что такое? Почему? — заволновался добросердечный Александр Трофимович. — Может, сердце прихватило?
— Да нет, — хмуро откликнулся Прохоренков и сделал несмелый шаг мимо аппарата.
Тот сразу же запищал.
— Ключи выложили? — стараясь сохранить спокойный тон, поинтересовалась я, а когда Палыч кивнул, добавила: — И часы тоже?
— А сотовый? — вклинился Андрей.
— Откуда у него сотовый?! — накинулась я на коллегу.
Прохоренков между тем стоял в трех шагах от нас и робко улыбался. Ему было все нипочем, лишь бы КГБ не объявилось по его душу. Зуммер надрывался по-прежнему.
— В карманах посмотрите, — с непроницаемым лицом посоветовал охранник.
Прохоренков послушно засунул руки в карманы и покачал головой.
— Снимите пиджак, — начиная нервничать, приказал страж.
Прохоренков тяжело засопел, стаскивая пиджак, под которым обнаружился довольно теплый, вытянутый свитер.
— Не жарко вам, Яков Палыч? — усмехнулся Андрей.
— Нет, — огрызнулся тот и повернулся к охраннику: — Может, мне еще и разуться?
— Можно, — разрешил он.
— Штаны снимать не буду, — заявил старик, после того как стащил ботинки, а металлоискатель все продолжал пищать.
— И не надо, — хихикнул Андрей, — только стриптиза нам тут не хватало.
— Хватит, а, — попросила я коллегу, хотя сама разделяла его чувства. Париться здесь в ожидании этого чудака уже надоело, нервы у всех были на пределе. И это в день подписания договора! Ну почему именно со мной случается всегда нечто подобное? Почему этот Прохоренков не достался кому-то другому?
— Ладно, повернитесь-ка, — отдал приказ охранник и провел пару раз какой-то штуковиной вдоль и поперек старика. Штуковина тоже запищала.
Охранник развел руками.
— У нас договор, мы деньги пришли забирать и класть одновременно, — засуетился Андрей, испугавшись не на шутку. Я, признаться, была почти в отключке. Надо же, сделка прогорит только из-за того, что у старика где-то металл завалялся. Его самого на металлолом пора за такие шуточки! У него, может, пуля еще с Первой мировой в печенках застряла, а мы тут мучайся!
— Ладно, — сжалился охранник спустя несколько минут, в течение которых мы все стояли неподвижно и с постными лицами, — пойдемте, я провожу вас.
Дионисиус встретил нас без восторга, выразительно покосившись на часы. Я устала извиняться, поэтому промолчала. Достали паспорта, еще раз сверили документы, служащий пресным голосом прочитал договор. Вот сейчас еще съездим в департамент, и прощайте, Яков Палыч с КГБ, Трофимыч с буйными воспоминаниями, Дуня с кучей денег.
Десятки людей проходят сквозь мою жизнь, наследив, будто невоспитанные школьники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67