А здесь, где перекрещиваются эти две линии, сосредоточилось все самое лучшее и от того, и от другого.
– Значит, вы выращиваете только «Каберне Франк»? – спросил Алекс.
– Нет. У меня семь акров занято «Шенен Бланк».
Из него готовят весьма недурное белое вино с большой продолжительностью хранения. Став хозяином Мурдуа, я вскоре начал производить его. При моем дедушке здесь выращивали только «Каберне Франк».
Они поднялись по склону на другой участок, отделенный низкой каменной стеной.
– Здесь, на южном склоне, у меня самые старые лозы.
Сорт «Кло Мариньи». Дед держал эти лозы на специальной диете, подкармливая их морскими водорослями и рыбьими потрохами. Они едва не погибли, ибо отец не занимался ими. Я возродил традиции деда. – Граф улыбнулся. – Не знаю, правильно ли это с научной точки зрения, но лозы прекрасно чувствуют себя на такой подкормке.
В винодельне Стефан представил им своего мастера-смотрителя, коренастого мужчину средних лет в синей униформе рабочего.
– Месье Шарбоно – один из немногих мастеров виноделия старой школы в Турени, – сказал граф. – Почти все перешли уже на современные автоматизированные методы: используют в качестве бродильных чанов бочки из нержавеющей стали, искусственно регулируют температуру, определяют процент содержания сахара с помощью лабораторных анализов и прочее. А месье Шарбоно отщипнет виноградинку и сразу же скажет, созрела ли она.
Конечно, современные методы позволяют увеличить объем производства и, как правило, сводят к минимуму последствия ошибок людей и капризов природы. Но эффективность производства – понятие коммерческое.
Главное же – магия человеческих рук, позволяющая получить тот неповторимый букет, который способна сотворить только природа, когда ее не насилуют. Известно ли вам, что более ста семидесяти различных компонентов делают вино запоминающимся? – Перечисляя кое-какие из них, граф загибал пальцы:
– Сахар, дубильные вещества, дрожжи, минеральные соли, кислоты, эфиры, полифенолы, альдегиды…
Он показал им бочки, в которых вызревало вино, деревянные чаны для брожения и огромные круглые давильные прессы.
– Почему теперь используют бочки из нержавеющей стали? – спросила Джуно.
– Так проще регулировать температуру брожения, – презрительно ответил Стефан. – То, что делалось прежде и что мы делаем здесь до сих пор, выдерживая бочонки в холодных погребах, теперь модернизируется: применяют рефрижераторные установки. За все гак называемые передовые технологии приходится расплачиваться: качество вина ухудшается. Пословица «истина в вине», хотя и означает нечто иное. но она применима в данном случае. Пренебрегая качеством вина, мы утрачиваем его подлинность, истинность. – Приведя спутников в подвал, где выдерживались вина, Стефан продолжал:
– Виноделие – искусство, выработанное в течение двух тысячелетий. Конечно, отчасти это и бизнес. Увы, в наши дни коммерческие соображения возобладали над всеми прочими. Так же, как в современных художественных салонах, особенно в нынешней Америке. «Подлинные полотна, масло!» Да… однако имеют ли они отношение к искусству?
– Вы изобразили все весьма пессимистически, – заметила Джуно.
– Между тем дегустация показывает, что новые методы дают неплохие результаты, – проговорил Алекс.
Граф пожал плечами:
– Даже если вкус недурен, в нем обычно нет многогранности, но не это главное. Один вкус ни о чем еще не говорит. – Они шли вдоль стеллажей с бутылками. Стефан достал с нижней полки пыльную бутылку. – «Шато Мурдуа» урожая 1943 года, последнее настоящее бургундское, изготовленное в этом поместье при жизни моего деда. – Он поставил на стол бокалы и откупорил бутылку. – Оно очень быстро выдыхается. Понюхайте.
Джуно ощутила густой фруктовый аромат.
– Потрясающе! – воскликнула она. – Непостижимо!
– Восхитительно! – сказал Алекс.
Стефан налил вино в бокалы.
– Посмотрите на свет. Видите оттенок? Понюхайте букет, покрутите бокал в руке, вот так… Теперь отведайте.
– Оно не похоже ни на одно из знакомых мне вин.
Оно… – Джуно подыскивала слова. – Такое же ощущение появилось у меня сегодня утром в библиотеке, когда я писала письма… ощущение причастности к ушедшим эпохам.
– Верно, – согласился Стефан. – А что, если бы я сказал вам, что замок вовсе не древний, а построен всего тридцать лет назад с применением цемента и армированного бетона?
– Ну, – Джуно смутилась. – Замок все равно очень красивый. Впрочем, я понимаю вас.
– И самая лучшая подделка не имеет подлинности оригинала. Настоящего наслаждения она не даст. Помните: на свете нет ничего, что можно назвать «превосходной подделкой».
Алекс поднял бокал.
– За замок Мурдуа! За подлинность!
Они чокнулись и выпили.
В тот вечер Стефан пригласил гостей на ужин в трехзвездочный ресторан в Type, где собравшихся – французских аристократов и нью-йоркских магнатов – угощали самыми изысканными блюдами.
– Подбор гостей был не слишком удачен, – сказала потом Лидия Джуно и Алексу. – Все равно что смешать «Дом Периньон» и «Бэбичам».
После ужина все возвратились в Мурдуа, и там, на поляне с видом на Луару, наслаждались цветомузыкой.
За этим последовали карты, бильярд, коньяк, ликеры.
Наконец гости разошлись по своим комнатам.
– Не засиживайся слишком долго, дорогая. Утром я хотела бы поговорить с тобой, – сказала Марджори Форест дочери.
– О Боже! – Лидия изобразила ужас, когда мать вышла. – Надеюсь, она не станет рассказывать мне о птичках и пчелках?
Когда Стефан, Лидия, Алекс и Джуно остались вчетвером, Алекс сказал:
– Ну а теперь пора вручить вам наши свадебные подарки. – Он и Джуно направились наверх.
Стефан обнял и поцеловал Лидию:
– Завтра в это время ты уже будешь графиней де ла Рош. И вся эта утомительная суета останется позади.
– Мне хочется поскорее уехать с тобой. Я готова даже сбежать раньше времени.
Стефан рассмеялся:
– Твои друзья мне очень понравились.
– Правда? Я тем более рада, ибо опасалась, как бы они не показались тебе…
– Вот и напрасно, любовь моя.
Вернулись Алекс и Джуно.
Вручив подарки молодым, Джуно пояснила:
– Для Стефана у нас общесемейные сувениры, а вот для Лидии – нечто сугубо личное. Вы не обидитесь, Стефан?
– Конечно, нет, вы же старые друзья. Я не ревную…
Графу предназначались греческий кувшин для вина от Алекса и серебряная рамка для фотографии с национальным орнаментом навахо – от Джуно.
Лидия получила свернутую в рулон картину – групповой портрет трех друзей, написанный когда-то Холлисом.
– Тебе придется заказать новую раму, – сказала Джуно. – Старую не пропустили бы в самолет.
Лидия поцеловала подругу:
– Это чудесный подарок. Я повешу картину в маленькой гостиной рядом с моей спальней, где теперь мне будет еще уютнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Значит, вы выращиваете только «Каберне Франк»? – спросил Алекс.
– Нет. У меня семь акров занято «Шенен Бланк».
Из него готовят весьма недурное белое вино с большой продолжительностью хранения. Став хозяином Мурдуа, я вскоре начал производить его. При моем дедушке здесь выращивали только «Каберне Франк».
Они поднялись по склону на другой участок, отделенный низкой каменной стеной.
– Здесь, на южном склоне, у меня самые старые лозы.
Сорт «Кло Мариньи». Дед держал эти лозы на специальной диете, подкармливая их морскими водорослями и рыбьими потрохами. Они едва не погибли, ибо отец не занимался ими. Я возродил традиции деда. – Граф улыбнулся. – Не знаю, правильно ли это с научной точки зрения, но лозы прекрасно чувствуют себя на такой подкормке.
В винодельне Стефан представил им своего мастера-смотрителя, коренастого мужчину средних лет в синей униформе рабочего.
– Месье Шарбоно – один из немногих мастеров виноделия старой школы в Турени, – сказал граф. – Почти все перешли уже на современные автоматизированные методы: используют в качестве бродильных чанов бочки из нержавеющей стали, искусственно регулируют температуру, определяют процент содержания сахара с помощью лабораторных анализов и прочее. А месье Шарбоно отщипнет виноградинку и сразу же скажет, созрела ли она.
Конечно, современные методы позволяют увеличить объем производства и, как правило, сводят к минимуму последствия ошибок людей и капризов природы. Но эффективность производства – понятие коммерческое.
Главное же – магия человеческих рук, позволяющая получить тот неповторимый букет, который способна сотворить только природа, когда ее не насилуют. Известно ли вам, что более ста семидесяти различных компонентов делают вино запоминающимся? – Перечисляя кое-какие из них, граф загибал пальцы:
– Сахар, дубильные вещества, дрожжи, минеральные соли, кислоты, эфиры, полифенолы, альдегиды…
Он показал им бочки, в которых вызревало вино, деревянные чаны для брожения и огромные круглые давильные прессы.
– Почему теперь используют бочки из нержавеющей стали? – спросила Джуно.
– Так проще регулировать температуру брожения, – презрительно ответил Стефан. – То, что делалось прежде и что мы делаем здесь до сих пор, выдерживая бочонки в холодных погребах, теперь модернизируется: применяют рефрижераторные установки. За все гак называемые передовые технологии приходится расплачиваться: качество вина ухудшается. Пословица «истина в вине», хотя и означает нечто иное. но она применима в данном случае. Пренебрегая качеством вина, мы утрачиваем его подлинность, истинность. – Приведя спутников в подвал, где выдерживались вина, Стефан продолжал:
– Виноделие – искусство, выработанное в течение двух тысячелетий. Конечно, отчасти это и бизнес. Увы, в наши дни коммерческие соображения возобладали над всеми прочими. Так же, как в современных художественных салонах, особенно в нынешней Америке. «Подлинные полотна, масло!» Да… однако имеют ли они отношение к искусству?
– Вы изобразили все весьма пессимистически, – заметила Джуно.
– Между тем дегустация показывает, что новые методы дают неплохие результаты, – проговорил Алекс.
Граф пожал плечами:
– Даже если вкус недурен, в нем обычно нет многогранности, но не это главное. Один вкус ни о чем еще не говорит. – Они шли вдоль стеллажей с бутылками. Стефан достал с нижней полки пыльную бутылку. – «Шато Мурдуа» урожая 1943 года, последнее настоящее бургундское, изготовленное в этом поместье при жизни моего деда. – Он поставил на стол бокалы и откупорил бутылку. – Оно очень быстро выдыхается. Понюхайте.
Джуно ощутила густой фруктовый аромат.
– Потрясающе! – воскликнула она. – Непостижимо!
– Восхитительно! – сказал Алекс.
Стефан налил вино в бокалы.
– Посмотрите на свет. Видите оттенок? Понюхайте букет, покрутите бокал в руке, вот так… Теперь отведайте.
– Оно не похоже ни на одно из знакомых мне вин.
Оно… – Джуно подыскивала слова. – Такое же ощущение появилось у меня сегодня утром в библиотеке, когда я писала письма… ощущение причастности к ушедшим эпохам.
– Верно, – согласился Стефан. – А что, если бы я сказал вам, что замок вовсе не древний, а построен всего тридцать лет назад с применением цемента и армированного бетона?
– Ну, – Джуно смутилась. – Замок все равно очень красивый. Впрочем, я понимаю вас.
– И самая лучшая подделка не имеет подлинности оригинала. Настоящего наслаждения она не даст. Помните: на свете нет ничего, что можно назвать «превосходной подделкой».
Алекс поднял бокал.
– За замок Мурдуа! За подлинность!
Они чокнулись и выпили.
В тот вечер Стефан пригласил гостей на ужин в трехзвездочный ресторан в Type, где собравшихся – французских аристократов и нью-йоркских магнатов – угощали самыми изысканными блюдами.
– Подбор гостей был не слишком удачен, – сказала потом Лидия Джуно и Алексу. – Все равно что смешать «Дом Периньон» и «Бэбичам».
После ужина все возвратились в Мурдуа, и там, на поляне с видом на Луару, наслаждались цветомузыкой.
За этим последовали карты, бильярд, коньяк, ликеры.
Наконец гости разошлись по своим комнатам.
– Не засиживайся слишком долго, дорогая. Утром я хотела бы поговорить с тобой, – сказала Марджори Форест дочери.
– О Боже! – Лидия изобразила ужас, когда мать вышла. – Надеюсь, она не станет рассказывать мне о птичках и пчелках?
Когда Стефан, Лидия, Алекс и Джуно остались вчетвером, Алекс сказал:
– Ну а теперь пора вручить вам наши свадебные подарки. – Он и Джуно направились наверх.
Стефан обнял и поцеловал Лидию:
– Завтра в это время ты уже будешь графиней де ла Рош. И вся эта утомительная суета останется позади.
– Мне хочется поскорее уехать с тобой. Я готова даже сбежать раньше времени.
Стефан рассмеялся:
– Твои друзья мне очень понравились.
– Правда? Я тем более рада, ибо опасалась, как бы они не показались тебе…
– Вот и напрасно, любовь моя.
Вернулись Алекс и Джуно.
Вручив подарки молодым, Джуно пояснила:
– Для Стефана у нас общесемейные сувениры, а вот для Лидии – нечто сугубо личное. Вы не обидитесь, Стефан?
– Конечно, нет, вы же старые друзья. Я не ревную…
Графу предназначались греческий кувшин для вина от Алекса и серебряная рамка для фотографии с национальным орнаментом навахо – от Джуно.
Лидия получила свернутую в рулон картину – групповой портрет трех друзей, написанный когда-то Холлисом.
– Тебе придется заказать новую раму, – сказала Джуно. – Старую не пропустили бы в самолет.
Лидия поцеловала подругу:
– Это чудесный подарок. Я повешу картину в маленькой гостиной рядом с моей спальней, где теперь мне будет еще уютнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107