!! — губы Полины дрожали от ярости и от боли. Бумеранг прошлого бил куда сильнее, чем она могла ожидать.
— Чего ты хочешь от меня Полина? Я тебе уже все рассказал! — Никита раздражался все больше и больше. Но змееныш внутри уже понял голову. Что она имеет в виду? Неужели что-нибудь узнала? Неужели Зоя посмела?
— Ты спал с ней. Не отрицай, ты с ней спал! За моей спиной!
— Ты что, спятила? Я тебе уже рассказал, как все было. Это она тебе наплела свою версию? И ты, как всегда, ей поверила?
— Нет, не спятила. Я просто устала. Устала от лжи, окружающей меня все эти годы, устала от предательства, от постоянного страха за судьбу Ангелины, и я, наконец, имею полное право знать правду.
— Какую правду? Я чувствую себя полным идиотом, Полина, потому что как всегда не имею ни малейшего преставления — с чего у тебя очередная истерика.
Полина глубоко вздохнула, словно набираясь смелости. Она по-прежнему иногда ощущала себя птичкой перед змеей в присутствии бывшего мужа. Но это быстро прошло. Взгляд ее стал колючим и жестким.
— У Зои есть ребенок, сын. Ему четыре года, на год младше Гели.
— И? — Никита держался совершенно невозмутимо, но двигающиеся желваки выдали напряжение.
— Хочешь сказать, что не понимаешь, к чему я все это говорю? — Полина распалялась все больше и больше. — Ну что же, слушай. Я была недавно у нашего хирурга — Валерия Ильича, он лечил и тебя. Сын Зои сломал руку и пришлось делать снимок его руки. И знаешь что? Врач сказал, что у Павла, Зоиного ребенка, строение рук в точности повторяет строение твоих. Что это некая особенность, которая передается по наследству. Он даже сохранил снимок твоей руки, настолько это необычно. И вот представился случай сравнить, — усмехнулась Полина. — И после этого ты будешь стоять на своем?
Никита похолодел. Этого он никак не мог ожидать. Все эти годы он был уверен, что прошлое останется прошлым, что оно никогда не потревожит его настоящее. Он приложил для этого столько усилий. Замел все следы. Прошло столько времени, и вот оно — всплыло. Тогда, пять лет назад, он еще беспокоился, что Зоя расскажет кому-нибудь, но чем больше проходило времени, тем реже он вспоминал о ней. В конце концов, она знала, чем это грозит ей, и это должно было держать ее рот закрытым долгое время. Он сделал все, чтобы для других она умерла. Но такого поворота событий он точно не ожидал. Он даже не знал, что она забеременела. Он ничего не знал об этом. И кто бы мог подумать, что эта сучка решиться родить ребенка, зачатого при таких обстоятельствах! Но еще неизвестно, его ли это ребенок. Это может быть просто шантаж .Она не докажет, она ничего не сможет доказать!
— Ну и что? Что ты этим хочешь сказать? — он сделал вид, что ничего не понял из слов Полины.
— Не притворяйся глупее, чем ты есть на самом деле. Я могу поверить, что ты не знал, что Зоя забеременеет, но ты не можешь утверждать, что между вами ничего не было. Она не Дева Мария. Мне просто интересно, как долго между вами длилась эта связь за моей спиной? И почему она решила сбежать, а не осталась в доме, ведь, забеременев, она имела все шансы занять мое место, или я не права? И зачем была вся история с ее смертью — чтобы я никогда не узнала о твоей низости? Если раньше я думала, что ты просто толстокожая сволочь, то теперь я вижу, что это слишком мягко сказано. Ты подонок, причем самой высокой пробы.
— Боже, что за бред сумасшедшего! Ты что, хочешь сказать, что ее сын — это мой ребенок?
— У него твои суставы! Это наследственность, ты понимаешь? Как я могла поверить тогда всей той чуши, которую ты нес. Но я же не хотела ничего видеть, плохое всегда видится вы последнюю очередь, — с горечью проговорила Полина. Нестерпимо хотелось плакать. И прежде всего от бессилия и от неопределенности — что же они теперь будут делать? Как со всем этим жить?
— Это еще ничего не доказывает! — защищался Никита. — Мало ли что там у него с суставами! Может, его папаша тоже имел такие, откуда я знаю. Ты не можешь утверждать такие вещи вот так вот запросто.
— Не могу. — она с ненавистью посмотрела на него. — Но зато я могу настоять на ДНК анализе и тогда уж тебе не отвертеться, папаша. Получается, ты бросил не одного, а двоих детей. Обрюхатил любовницу — и был таков. А про меня так я вообще молчу, потому что до сих пор не понимаю, что произошло.
Никита замолчал. Полина почувствовала, что попала в цель. Теперь уже не оставалось ни единого сомнения.
— Как ты мог? Как ты мог так предать меня? Ведь я же тогда была беременна. Как ты мог так предать Ангелину? И еще ты посмел невзлюбить Гелю из-за того, что Зоя ее донор? И это после того, что ты спал с ней? Значит, спать с ней ты не брезговал, а вот ее гены в твоем ребенке ты не мог никак перенести? Или она напоминала тебе лишний раз о том, какая ты свинья? Ты подонок, Никита. И это, видимо, уже не исправишь.
— Я не собираюсь оправдываться и что-то доказывать. Я не признаю, что это мой ребенок — у тебя нет доказательств. И если твоя подружка хочет от меня что-то вытянуть, то ничего у нее не получится. .
— Господи, как ты еще не понял, никому ничего от тебя не нужно. Она уже столько лет растит его без тебя, неужели ты считаешь, что она вдруг вспомнит о тебе сейчас?
— Тогда что ты хочешь от меня, Полина?
— Ничего. Я просто не знаю, как мне пережить мою ненависть к тебе.
— Это твои проблемы. Меня они не касаются, как и прежде. Так же, как меня по-прежнему не касаются проблемы твоей дочери, твоих друзей и их детей. Попытаешься создать мне неприятности в связи с этим — я, уж не сомневайся, в долгу не останусь. И может закончиться тем, что ты все потеряешь.
— Что — все? — усмехнулась Полина. Интересно, каких проблем он боится, если она не собирается ничего у него просить? Что-то здесь нечисто. Отцовство — не единственное, что его испугало. — И чего ты так боишься? Может мне у Зои попытаться разузнать все поподробнее, раз уж от тебя невозможно ничего добиться?
— Все — значит все. Включая Гелю. — Лицо Никиты перекосилось от злости. Теперь он уже не мог скрыть, что был явно не в себе. Она видела его таким лишь в минуты очень сильной ярости. Но в данный момент она не понимала, что с ним происходит. Она ожидала какой угодно реакции — удивления, чувства вины, испуга, всего, чего угодно, но только не такой откровенной ярости. Похоже, что она вообще ничего не понимала.
— Гелю ты уже отобрать никак не сможешь, — спокойно возразила Полина. — Она по всем документам после развода принадлежит только мне. А насчет остального — не волнуйся, я уже не боюсь остаться на мели.
— Отобрать не смогу. Но смогу рассказать ей, кто ее настоящая мать. И Зое могу рассказать, как ты использовала ее, обманула, и растишь теперь ее дочь. Ведь они сейчас довольно часто видятся, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Чего ты хочешь от меня Полина? Я тебе уже все рассказал! — Никита раздражался все больше и больше. Но змееныш внутри уже понял голову. Что она имеет в виду? Неужели что-нибудь узнала? Неужели Зоя посмела?
— Ты спал с ней. Не отрицай, ты с ней спал! За моей спиной!
— Ты что, спятила? Я тебе уже рассказал, как все было. Это она тебе наплела свою версию? И ты, как всегда, ей поверила?
— Нет, не спятила. Я просто устала. Устала от лжи, окружающей меня все эти годы, устала от предательства, от постоянного страха за судьбу Ангелины, и я, наконец, имею полное право знать правду.
— Какую правду? Я чувствую себя полным идиотом, Полина, потому что как всегда не имею ни малейшего преставления — с чего у тебя очередная истерика.
Полина глубоко вздохнула, словно набираясь смелости. Она по-прежнему иногда ощущала себя птичкой перед змеей в присутствии бывшего мужа. Но это быстро прошло. Взгляд ее стал колючим и жестким.
— У Зои есть ребенок, сын. Ему четыре года, на год младше Гели.
— И? — Никита держался совершенно невозмутимо, но двигающиеся желваки выдали напряжение.
— Хочешь сказать, что не понимаешь, к чему я все это говорю? — Полина распалялась все больше и больше. — Ну что же, слушай. Я была недавно у нашего хирурга — Валерия Ильича, он лечил и тебя. Сын Зои сломал руку и пришлось делать снимок его руки. И знаешь что? Врач сказал, что у Павла, Зоиного ребенка, строение рук в точности повторяет строение твоих. Что это некая особенность, которая передается по наследству. Он даже сохранил снимок твоей руки, настолько это необычно. И вот представился случай сравнить, — усмехнулась Полина. — И после этого ты будешь стоять на своем?
Никита похолодел. Этого он никак не мог ожидать. Все эти годы он был уверен, что прошлое останется прошлым, что оно никогда не потревожит его настоящее. Он приложил для этого столько усилий. Замел все следы. Прошло столько времени, и вот оно — всплыло. Тогда, пять лет назад, он еще беспокоился, что Зоя расскажет кому-нибудь, но чем больше проходило времени, тем реже он вспоминал о ней. В конце концов, она знала, чем это грозит ей, и это должно было держать ее рот закрытым долгое время. Он сделал все, чтобы для других она умерла. Но такого поворота событий он точно не ожидал. Он даже не знал, что она забеременела. Он ничего не знал об этом. И кто бы мог подумать, что эта сучка решиться родить ребенка, зачатого при таких обстоятельствах! Но еще неизвестно, его ли это ребенок. Это может быть просто шантаж .Она не докажет, она ничего не сможет доказать!
— Ну и что? Что ты этим хочешь сказать? — он сделал вид, что ничего не понял из слов Полины.
— Не притворяйся глупее, чем ты есть на самом деле. Я могу поверить, что ты не знал, что Зоя забеременеет, но ты не можешь утверждать, что между вами ничего не было. Она не Дева Мария. Мне просто интересно, как долго между вами длилась эта связь за моей спиной? И почему она решила сбежать, а не осталась в доме, ведь, забеременев, она имела все шансы занять мое место, или я не права? И зачем была вся история с ее смертью — чтобы я никогда не узнала о твоей низости? Если раньше я думала, что ты просто толстокожая сволочь, то теперь я вижу, что это слишком мягко сказано. Ты подонок, причем самой высокой пробы.
— Боже, что за бред сумасшедшего! Ты что, хочешь сказать, что ее сын — это мой ребенок?
— У него твои суставы! Это наследственность, ты понимаешь? Как я могла поверить тогда всей той чуши, которую ты нес. Но я же не хотела ничего видеть, плохое всегда видится вы последнюю очередь, — с горечью проговорила Полина. Нестерпимо хотелось плакать. И прежде всего от бессилия и от неопределенности — что же они теперь будут делать? Как со всем этим жить?
— Это еще ничего не доказывает! — защищался Никита. — Мало ли что там у него с суставами! Может, его папаша тоже имел такие, откуда я знаю. Ты не можешь утверждать такие вещи вот так вот запросто.
— Не могу. — она с ненавистью посмотрела на него. — Но зато я могу настоять на ДНК анализе и тогда уж тебе не отвертеться, папаша. Получается, ты бросил не одного, а двоих детей. Обрюхатил любовницу — и был таков. А про меня так я вообще молчу, потому что до сих пор не понимаю, что произошло.
Никита замолчал. Полина почувствовала, что попала в цель. Теперь уже не оставалось ни единого сомнения.
— Как ты мог? Как ты мог так предать меня? Ведь я же тогда была беременна. Как ты мог так предать Ангелину? И еще ты посмел невзлюбить Гелю из-за того, что Зоя ее донор? И это после того, что ты спал с ней? Значит, спать с ней ты не брезговал, а вот ее гены в твоем ребенке ты не мог никак перенести? Или она напоминала тебе лишний раз о том, какая ты свинья? Ты подонок, Никита. И это, видимо, уже не исправишь.
— Я не собираюсь оправдываться и что-то доказывать. Я не признаю, что это мой ребенок — у тебя нет доказательств. И если твоя подружка хочет от меня что-то вытянуть, то ничего у нее не получится. .
— Господи, как ты еще не понял, никому ничего от тебя не нужно. Она уже столько лет растит его без тебя, неужели ты считаешь, что она вдруг вспомнит о тебе сейчас?
— Тогда что ты хочешь от меня, Полина?
— Ничего. Я просто не знаю, как мне пережить мою ненависть к тебе.
— Это твои проблемы. Меня они не касаются, как и прежде. Так же, как меня по-прежнему не касаются проблемы твоей дочери, твоих друзей и их детей. Попытаешься создать мне неприятности в связи с этим — я, уж не сомневайся, в долгу не останусь. И может закончиться тем, что ты все потеряешь.
— Что — все? — усмехнулась Полина. Интересно, каких проблем он боится, если она не собирается ничего у него просить? Что-то здесь нечисто. Отцовство — не единственное, что его испугало. — И чего ты так боишься? Может мне у Зои попытаться разузнать все поподробнее, раз уж от тебя невозможно ничего добиться?
— Все — значит все. Включая Гелю. — Лицо Никиты перекосилось от злости. Теперь он уже не мог скрыть, что был явно не в себе. Она видела его таким лишь в минуты очень сильной ярости. Но в данный момент она не понимала, что с ним происходит. Она ожидала какой угодно реакции — удивления, чувства вины, испуга, всего, чего угодно, но только не такой откровенной ярости. Похоже, что она вообще ничего не понимала.
— Гелю ты уже отобрать никак не сможешь, — спокойно возразила Полина. — Она по всем документам после развода принадлежит только мне. А насчет остального — не волнуйся, я уже не боюсь остаться на мели.
— Отобрать не смогу. Но смогу рассказать ей, кто ее настоящая мать. И Зое могу рассказать, как ты использовала ее, обманула, и растишь теперь ее дочь. Ведь они сейчас довольно часто видятся, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83