— Здесь женщина, Фэлкон, — процедил сквозь зубы Мэйджорс.
— Где женщина? — глумливо осклабился комик. — Я тут вижу только черное дерьмо.
Ярость захлестнула Мэйджорса, он рванулся было вперед, но Линда удержала его и спокойно сказала:
— Не надо, Брент, не стоит. Не пачкай руки.
Мэйджорс остановился, гнев душил его.
Фэлкон с явным вызовом и подчеркнутым пренебрежением потянулся за бутылкой и отхлебнул прямо из горлышка. Он уже почти полностью оделся для выступления, осталось натянуть туфли, но выглядел совершенно неприглядно: красная рожа, мутные глаза, язык заплетается.
— Тебе уже достаточно, и так напился, — заметил Мэйджорс.
— Я никогда не напиваюсь, начальник. В меня можно влить три бутылки, и никто не заметит. А пью я для того, чтобы выдержать целый вечер со стадом ослов, которые собрались там… — Он ткнул рукой, в сторону сцены.
— Хватит. Ты же на ногах не стоишь.
— Ты кто такой, чтобы мне указывать? Только я имею право решать, хватит мне или не хватит!
Тут Мэйджорс не выдержал. Он сорвался с места и бросился к Фэлкону. Не успел тот опомниться, понять, что происходит, как Мэйджорс точно рассчитанным движением двинул опешившему комику прямо в челюсть. Тот покачнулся и начал сползать на пол.
Мэйджорс сгреб его в охапку.
— Линда, открой воду в душе. — Брент резко мотнул головой в направлении маленькой ванной комнаты.
Она метнулась туда, настежь распахнула стеклянную дверцу душевой кабинки. Мэйджорс со своей ношей вошел следом.
— Давай холодную, на всю.
Мэйджорс сунул комика в кабинку под барабанящие струи ледяной воды, потом закрыл дверь и подпер ее спиной. Невозмутимо вытащил сигару из кармана. Линда чиркнула спичкой, и Мэйджорс прикурил. Он втягивал в себя воздух до тех пор, пока сигара не начала тлеть так, как ему нравится.
Темное лицо Линды приняло озорное выражение.
— Начальник, у тебя сейчас будет раскисший комик.
— Уж лучше раскисший, чем надравшийся. Прости, детка, за грубости, какие тебе пришлось выслушать.
— Ты думаешь, я раньше ничего такого не слышала? Я же выросла в гетто, забыл? — И рассудительно добавила:
— Тебе не стоит обращать внимания на его выходки, Брент. Он просто неуверенный в себе человек.
— Черт! Мне тошно слышать, когда пытаются объяснить, почему ублюдок ведет себя как ублюдок.
Он мразь и никто больше.
Линда протянула руку, и он дал ей сигару. Она глубоко втянула дым, потом вернула ее Мэйджорсу.
Внезапно ему в голову пришла неприятная мысль.
— Фэлкон к тебе приставал?
— Конечно. Джей Ди пристает ко всему, что движется и имеет более или менее длинные волосы. — Линда равнодушно пожала плечами. — Но это ерунда, Брент. Ему дашь промеж ног, он и отстанет.
— Если он еще сунется к тебе, скажи мне. Мне нужен только повод, чтобы разорвать с ним контракт. — Брент прислушался. В душе по-прежнему шумела вода, других звуков не было.
— Думаешь, он там утонул? — спросила Линда.
— Если бы! — Мэйджорс рывком дернул дверку.
Фэлкон скрючился в углу кабинки, жалкий, промокший. Мэйджорс выключил воду. Джей Ди заморгал, сощурился, по лысой голове стекали струйки воды.
— За это я оторву тебе яйца, Мэйджорс, — не слишком уверенно пригрозил он.
— Ну-ну, попробуй.
— Посмотри на мой костюм! На что он похож? — жалобно заныл Фэлкон. — В чем мне теперь выступать?
— А в чем мать родила. Наверняка на голого Фэлкона приятно будет посмотреть. Публика с ума сойдет от восторга.
Мэйджорс наклонился и рывком поставил артиста на ноги.
Билли Рэй Томпсон — крупный человек во всех смыслах. Шесть футов и два дюйма роста и, как он любил говаривать, «три обхвата в талии». Он предпочитал пить виски большими глотками и обожал разгромные попойки — с битьем посуды и потасовками.
Он любил большие выигрыши, крупных женщин и все в этом роде. Даже когда он проигрывался в пух и прах, не расстраивался.
Томпсон мог позволить себе такое развлечение.
Он владел пятьюстами акрами земли в Западном Техасе, к северу от Одессы. На его пастбищах паслось несколько тысяч голов скота, а около десятка скважин выдавали на поверхность — день и ночь, круглосуточно и без перерыва — баррель за баррелем черное золото. Причем золото притекало к нему гораздо быстрее, чем он успевал потратить, как ни старался.
Томпсон наезжал в Лас-Вегас часто и бывал здесь то дольше, то меньше, в зависимости от настроения.
На этот раз он приехал на покерный турнир. Брент Мэйджорс позвонил ему в Саванну, куда он отправился на несколько дней «погреться на солнышке».
Брент нравился Билли Рэю и внушал доверие — он ведь тоже был из старых техасских парней. Брент сказал, что на турнир должны приехать несколько хороших ребят, сильных игроков, и Билли Рэй не мог не ответить на вызов. Он не из тех трусов, что уклоняются от состязания, и никогда не был таким, тем более если сражаться приходилось за зеленым сукном с картами в руке. Эта маленькая слабость не раз прибавляла солидности его бумажнику; пока на его земле не обнаружили нефть, она принесла ему пару миллионов прибыли.
Сейчас Билли Рэй чувствовал себя абсолютно счастливым, как молодой бычок, который удрал на волю и оказался посреди поля люцерны. Фред Уайли заманил его на маленькую «дружескую встречу» с несколькими приятелями в одном из уединенных кабинетов «Клондайка». Джонни Доббс будет и Хэнк Пэррот, обещал Фред.
И Билли Рэй пришел. Они играли по маленькой.
(Королевский размах, ехидно подумал он про себя.)
— Ставлю двадцать пять центов, — вступил в торг Джонни Доббс.
— Согласен.
— Поднимаю вдвое, — объявил Билли Рэй, у него на руках были две пары, семерки и валеты.
— Откроемся, — предложил Хэнк Пэррот.
Томпсон забрал банк и разбогател на один доллар и пятнадцать центов. На загорелом лице появилось детское выражение счастливого удовлетворения, когда он аккуратно раскладывал на кучки блестящие монетки, словно это были тысячедолларовые банкноты.
— Кажется, я сдаю, джентльмены?
— Говорят, Френчи собирался приехать на турнир, — заговорил Джонни. — Явится сюда прямиком из Нового Орлеана.
Джонни Доббса, рыжеволосого, худого как палка, издалека можно было принять за восемнадцатилетнего юнца, а вблизи становилось ясно, что он уже приближается к шестидесяти.
— Френчи? — переспросил Билли Рэй, шустро перетасовывая карты. — Точно? Ты не ошибся? Помнится, мне говорили, что он сейчас где-то в Южной Америке.
— Он в городе, — подтвердил Фред Уайли, — я видел его своими глазами. Ну, Билли Рэй, играем?
— Сдаю пять, — сказал Билли Рэй, — первую закрытой, остальные четыре рубашкой вниз. — Он отсчитал каждому по две карты, потом перечислил те, что лежали открытыми:
— Король, семерка, черная десятка, а у меня — дама. Король начинает.
— Ставлю двадцать пять центов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76