– Мне будет очень не хватать вас, Элизабет. Может быть, даже больше, чем вы думаете. – Подождав пока я отдышусь и хоть немного приду в себя, она добавила: – Я провожу вас.
И мы вместе направились к кабинету директора.
Лорд Белмэйн подождал, пока за спиной директора закроется дверь, и резко повернулся ко мне.
– Итак, вам все-таки удалось оставить нас всех в дураках. Надеюсь, теперь вы удовлетворены?
Если бы взгляд мог убивать, меня бы уже не было в живых. Когда я открыла рот, чтобы сказать хоть что-нибудь в свою защиту, оказалось, я не могу произнести ни звука.
Лорд Белмэйн отошел от окна и оперся о стол директора, по-прежнему испепеляя меня взглядом.
– Вы прекрасно понимаете, что могли разрушить моему сыну жизнь. А впрочем, вас ведь именно для этого сюда и прислали, не так ли? Чтобы сделать всеобщим посмешищем и меня, и моего сына, которому всего семнадцать. В первый раз вы, правда, потерпели неудачу в той истории с аварией. Ведь не поверь я тогда в его невиновность, его бы исключили из школы. И все же он упорно продолжал запираться, покорно принимая наказание. Почему? Да потому, что на этом настаивали вы! И вот опять из-за вас имя моего сына треплют всякие грязные газетенки. Но вынужден вас огорчить: на этот раз у вас тоже ничего не вышло! Его не исключат из школы, нет! На этот раз придется уехать вам, мисс Соррилл. Но прежде чем вы покинете стены Фокстона навсегда, я все же хочу получить ответ на свой вопрос: кто вы? Внучка Инса? Его племянница? А может быть, просто хороший друг семьи?
– Я не имею ничего общего с семьей Инсов! – Мой голос срывался на крик от бессильного отчаяния и унижения. – Я вообще не цыганка. Я…
– А теперь послушайте меня. Вчера вечером я употребил всю свою власть, чтобы эта история не попала в газеты. Но у меня ничего не получилось, и знаете почему? Потому что журналисты провели свое собственное расследование. Они располагают фактами, и эти факты говорят сами за себя. А поэтому я еще раз вас спрашиваю: кто вы?
– Мой отец был актером. Я действительно росла на ярмарочной площади, но…
– Ярмарочная площадь! Цыгане! Да это же совершенно одно и то же!
– Нет! Прошу вас, выслушайте меня! Я люблю вашего сына, и он любит…
Лорд Белмэйн с силой ударил кулаком по столу:
– Можете не рассказывать мне небылицы! Меня вам не обмануть! Вы ничего не значите для моего сына. Слышите? Абсолютно ничего! И если вы еще когда-нибудь хотя бы близко подойдете к нему…
– Я бы никогда не сделала ничего, что могло бы повредить Александру. Клянусь. Никогда!
– Имена! Мне нужны имена тех, кто послал вас сюда!
– Вы ошибаетесь, уверяю вас. Спросите мисс Энгрид!
Но твердо решив установить связь между мной и Альфредом Инсом, он не желал ничего слушать. Он требовал объяснить, почему я не сказала правды о своем прошлом, когда устраивалась на работу; почему из всех школ в Англии выбрала именно Фокстон; почему из всех учеников шестого класса остановила внимание именно на его сыне. Вопросы сыпались на меня как из рога изобилия, и мои ответы получались путаными и бессвязными. Зачем я накануне ездила в Лондон? Сколько мне заплатили журналисты за эту историю? Какие еще грязные подробности я им сообщила? Сколько времени будет продолжаться эта вендетта? Неужели у людей, подобных мне, нет ни малейшего понятия о чести и совести?
– А теперь, – в заключение сказал лорд Бел мэйн, – я требую, чтобы через час ноги вашей не было на территории Фокстона. Вы меня слышите? Немедленно отправляйтесь вон отсюда! А уж я позабочусь о том, чтобы вы никогда больше не смогли переступить порога приличной школы.
Мисс Энгрид отвезла меня обратно в коттедж на Тонто. Я знала, что десятки глаз следят за нами из окон, но не могла себя заставить поднять голову. Когда мы подъехали к коттеджу, мисс Энгрид сказала:
– Элизабет, мне кажется, ты должна знать, кто ниноват во всем случившемся. Это – миссис Дженкинс. Судя по всему, она видела вас в Лондоне на Рождество и с тех пор все время следила за вами. А с ее связями на Флит-стрит… Кажется, у тебя в последнее время появились какие-то новые знакомые в местном пабе? – Я кивнула. – Это были репортеры.
Господи, какой кошмар!
Мисс Энгрид помогла мне подняться наверх. В гостиной меня ждал Александр.
Он выглядел измученным и напряженным. Судя по всему, его беседа с отцом оказалась не намного приятнее моей. В руке он сжимал газету.
– Тебе не следовало сюда приходить! – прошептала я.
– Не мог же я не попрощаться! – Голос Александра был холодным и язвительным. Потом последовала пауза, после которой он внезапно сорвался на крик: – Как ты могла, Элизабет?! Ты поставила в идиотское положение меня, мою семью. Зачем ты это сделала?
– Я этого не делала. Ты заблуждаешься, как и все остальные. Прошу тебя, выслушай меня…
– Хватит лгать! Зачем же еще ты ездила в Лондон, если не из-за этой гнусной газетенки? Да я готов убить тебя за то, что ты с нами сделала, понимаешь?
– Пожалуйста, Александр…
– В этом деле слишком много совпадений, Элизабет. Они стали табором там, в поместье отца, а ты приезжаешь сюда, в Фокстон. Значит, мой отец прав? Тебя подослали специально? Ну что ж, ты своего добилась! Только постарайся не потерять эту газету. Теперь, когда у тебя будет плохое настроение, ты всегда сможешь поднять его, вспомнив, какую славную шутку ты, Элизабет Соррилл, сыграла с семейством Белмэйнов. – В его взгляде было столько отвращения и ненависти, что я не могла этого вынести. – Каким же я был идиотом, когда верил твоим словам о любви!
Дверь открылась, и в комнату решительно вошла мисс Энгрид.
– Александр, – спокойно сказала она. – Мне кажется, вам пора идти.
Схватив коробку, набитую книгами и пластинками, которые он давал мне, Александр направился к двери. Но прежде чем выйти, он обернулся в последний раз, и я поняла, что никогда не смогу забыть того смешанного выражения ненависти и боли, которое увидела в его глазах.
Стоя у окна рядом с мисс Энгрид, я смотрела ему вслед. На моем безымянном пальце по-прежнему было подаренное им кольцо. Теперь он уже никогда не узнает, зачем я ездила в Лондон. Я была беременна.
АЛЕКСАНДР
Глава 10
Я очень долго не мог прийти в себя после того, как Элизабет уехала из Фокстона. И из моей жизни. Лишь теперь, по прошествии многих лет, я понимаю причины моего тогдашнего поведения. И все же мне по-прежнему стыдно за себя и за ту боль, которую я причинил не только себе, но и другим. В то время как каждый студент считал, что его жизненная миссия сводится к тому, чтобы сделать мир как можно лучше и веселее, я приехал в Оксфорд, обозленный на всех и вся. С каждым годом эта злоба лишь сильнее разгоралась, сжигая меня изнутри. Она заполняла собой тот все разрастающийся вакуум, который Элизабет оставила в моей душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101