Я совершенно этого не ожидала…
А вы пробовали влюбляться воскресным сентябрьским утром? У Коула голова шла кругом. У нее тоже, судя по тому, как растерянно она улыбалась. Эви зарделась и широко распахнула глаза.
– Я не ожидала… – Она провела кончиком языка по губам, словно еще чувствуя на них вкус других губ. – Но не скажу, что мне это не нравится. – Эви засмеялась. – Это было…
Это было настоящее безумие. Она не убежала и не вышвырнула его за дверь. А ведь должна была. В некоторых ситуациях мужчины разбираются только до тех пор, пока они не происходят с ними на самом деле. Одного влюбленного дурня было вполне достаточно. Коул оперся о косяк и мрачно уставился в ковер.
– Вы же этого не хотите.
– Я сама в состоянии решать, чего я хочу.
– Тогда решайте. – Он привлек Эви к себе так близко, что это уже переходило все границы дозволенного. Одна рука Коула обвила талию Эви, а другая крепко сжала ее бедро. – Я смотрю, вы не любите терять время.
У Эви вспыхнули глаза, и она резко вырвалась из рук Коула.
– Я не сказала, что хочу, чтобы это произошло так быстро, – возразила она.
– Но вы и не протестовали.
– Ну, так я протестую теперь! – Эви возмущенно вскинула голову.
От этого движения взгляд Коула оказался направленным на одежду Эви. Он никогда не думал, что махровый халат может смотреться так соблазнительно. Но настоящая женщина соблазнительна в любой одежде. Коул прикоснулся к вороту халата, потом осторожно провел кончиками огрубевших от работы пальцев по шее Эви и почувствовал, как пульсирует жилка под тонкой кожей.
– Какая у тебя нежная кожа! А хочешь узнать, какая у меня?
Он не знал, что заставило ее отступить – это проявление мужского эгоизма или его слишком откровенный взгляд. У Эви вырвалось возмущенное восклицание. Все-таки гордость была не последней чертой ее характера. Это главное оружие женщины, и Эви пустила его в ход, хотя и в самый последний момент.
– Полагаю, вам пора идти. – И голос, и взгляд Эви были тверды.
Коулу захотелось проверить, действительно ли она так решительно настроена.
Эви резко убрала руку Коула со своего халата и поплотнее запахнула его. Смахнув прядь волос с раскрасневшейся щеки, она скрестила руки на груди.
Коул решил все-таки довести начатое дело до конца, чтоб быть уверенным, что она теперь до самого конца их путешествия лишний раз и не взглянет в его сторону. Он с самоуверенным видом прислонился к косяку, нарочно приняв такую позу, чтобы было видно его заметно воспрянувшее мужское достоинство.
– Гонки на машине, которые вы сегодня устроили, просто чепуха по сравнению с теми гонками, которые я могу показать вам этой ночью. Мы можем забраться подальше Кентукки, – и он многозначительно подмигнул.
Выражение лица Эви изменилось. Коул с отчаянием понял, что даже за этим демонстративным проявлением мужской самовлюбленности она угадала, какие побуждения двигали им на самом деле. Эви наверняка поняла, что он старался вывести ее из себя, чтоб она прогнала его прочь.
И это было уже не в первый раз.
Он быстро пробормотал:
– Доброй ночи, – повернулся и поспешил в свой номер.
Он ожидал услышать, как у него за спиной захлопнется дверь и щелкнет замок, но этого не случилось. Спускаясь по лестнице, Коул все время продолжал чувствовать спиной полный беспокойства взгляд, которым провожала его Эви.
* * *
На следующее утро Эви выбрала в ресторане мотеля столик у самой двери. Она хотела первой увидеть Коула, прежде чем он заметит ее. Ей дорога была каждая лишняя секунда, позволяющая подготовиться к этой встрече.
Она порылась в сумочке и извлекла из-под пакетиков с сахаром один из своих блокнотов. На блокноте было написано: «Сервис и путешествующая одинокая женщина». Но вместо замечаний о небрежности официанток Эви принялась записывать в нем фразы, с которых она предполагала начать беседу.
«Как вам спалось?»
Нет, это не подходит, это просто готовый повод для двусмысленных шуточек. Эви перечеркнула написанное и начала заново.
«Ну и представление вы разыграли вчера вечером!»
Нет, это звучит слишком уж обвиняюще. В конце концов, она сама ничуть не играла, когда ответила на его поцелуй. Что же, спрашивается, может извинить ее саму?
Эви посмотрела на исписанную страницу, вырвала ее из блокнота, скомкала, бросила в пустую пепельницу и тут же принялась писать снова.
«Сегодня мы направимся на запад».
Нет, тоже не подходит. Он может подумать, что ей хочется сделать вид, будто ничего не произошло.
А что, собственно говоря, произошло? Может ей кто-нибудь объяснить? Пока Эви не разберется в этом, она не сможет даже выпить с ним кофе, а не то, что путешествовать в одной машине.
«Гонки на машине, которые вы сегодня устроили, просто чепуха по сравнению с теми гонками, которые я могу вам показать этой ночью».
При этом воспоминании Эви вспыхнула. Это было совершенно не похоже на Коула – вести себя так развязно. Бад, которому она тут же позвонила с перепугу, тоже это подтвердил. Эви хотелось надеяться, что она не причинила Баду слишком большого беспокойства – как-никак, он был старым другом их семьи. И еще ей отчаянно хотелось надеяться, что все так неудачно сложилось не из-за какой-то ее ошибки. Но ведь не мог, же такой спокойный, уравновешенный и порядочный человек, как Коул Крик, безо всякого повода вдруг начать вести себя как похотливый самец! Не уж то ему хотелось отделаться от нее? Может, он решил, что она вешается ему на шею? Ну что она опять сделала не так?!
Эви в сердцах бросила карандаш. Она вовсе не собиралась вступать с ним в какие-то особые отношения. Да, она была польщена, когда Коул ее поцеловал. Она испытывала любопытство, даже некую надежду на близкие отношения.
Забывшись, Эви принялась вертеть в руках пакетик с сахаром. Коул целовался восхитительно – нежно, сильно, сдержанно. Эви представила себе, каким бы он был любовником. Пакетик у нее в руках лопнул, и сахар рассыпался по полу. Эви охнула.
– Одну минутку, – протяжно произнесла проходившая мимо официантка с подносом в руках.
Слова извинения застыли у Эви на губах. Коул стоял у стойки дежурного клерка. Его волосы цвета меда были лишь слегка приглажены. Он стоял, барабаня пальцами по стойке, слегка скривив губы. Воспоминание о его поцелуе пронизало ее до глубины души. Он так сжимал ее в объятиях, словно вот уже тысячу лет не обнимал ни одну женщину.
– Мы выезжаем, – сказал Коул кассирше. Эви угадала эти слова по движению губ.
– Да плюньте вы на него. – Официантка стояла рядом с Эви и держала в каждой руке по кофейнику. – Вам со сливками?
Эви в растерянности открыла полдюжины упаковочек со сливками и вылила их все себе в чашку.
– Да, конечно.
Официантка наполнила чашку кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
А вы пробовали влюбляться воскресным сентябрьским утром? У Коула голова шла кругом. У нее тоже, судя по тому, как растерянно она улыбалась. Эви зарделась и широко распахнула глаза.
– Я не ожидала… – Она провела кончиком языка по губам, словно еще чувствуя на них вкус других губ. – Но не скажу, что мне это не нравится. – Эви засмеялась. – Это было…
Это было настоящее безумие. Она не убежала и не вышвырнула его за дверь. А ведь должна была. В некоторых ситуациях мужчины разбираются только до тех пор, пока они не происходят с ними на самом деле. Одного влюбленного дурня было вполне достаточно. Коул оперся о косяк и мрачно уставился в ковер.
– Вы же этого не хотите.
– Я сама в состоянии решать, чего я хочу.
– Тогда решайте. – Он привлек Эви к себе так близко, что это уже переходило все границы дозволенного. Одна рука Коула обвила талию Эви, а другая крепко сжала ее бедро. – Я смотрю, вы не любите терять время.
У Эви вспыхнули глаза, и она резко вырвалась из рук Коула.
– Я не сказала, что хочу, чтобы это произошло так быстро, – возразила она.
– Но вы и не протестовали.
– Ну, так я протестую теперь! – Эви возмущенно вскинула голову.
От этого движения взгляд Коула оказался направленным на одежду Эви. Он никогда не думал, что махровый халат может смотреться так соблазнительно. Но настоящая женщина соблазнительна в любой одежде. Коул прикоснулся к вороту халата, потом осторожно провел кончиками огрубевших от работы пальцев по шее Эви и почувствовал, как пульсирует жилка под тонкой кожей.
– Какая у тебя нежная кожа! А хочешь узнать, какая у меня?
Он не знал, что заставило ее отступить – это проявление мужского эгоизма или его слишком откровенный взгляд. У Эви вырвалось возмущенное восклицание. Все-таки гордость была не последней чертой ее характера. Это главное оружие женщины, и Эви пустила его в ход, хотя и в самый последний момент.
– Полагаю, вам пора идти. – И голос, и взгляд Эви были тверды.
Коулу захотелось проверить, действительно ли она так решительно настроена.
Эви резко убрала руку Коула со своего халата и поплотнее запахнула его. Смахнув прядь волос с раскрасневшейся щеки, она скрестила руки на груди.
Коул решил все-таки довести начатое дело до конца, чтоб быть уверенным, что она теперь до самого конца их путешествия лишний раз и не взглянет в его сторону. Он с самоуверенным видом прислонился к косяку, нарочно приняв такую позу, чтобы было видно его заметно воспрянувшее мужское достоинство.
– Гонки на машине, которые вы сегодня устроили, просто чепуха по сравнению с теми гонками, которые я могу показать вам этой ночью. Мы можем забраться подальше Кентукки, – и он многозначительно подмигнул.
Выражение лица Эви изменилось. Коул с отчаянием понял, что даже за этим демонстративным проявлением мужской самовлюбленности она угадала, какие побуждения двигали им на самом деле. Эви наверняка поняла, что он старался вывести ее из себя, чтоб она прогнала его прочь.
И это было уже не в первый раз.
Он быстро пробормотал:
– Доброй ночи, – повернулся и поспешил в свой номер.
Он ожидал услышать, как у него за спиной захлопнется дверь и щелкнет замок, но этого не случилось. Спускаясь по лестнице, Коул все время продолжал чувствовать спиной полный беспокойства взгляд, которым провожала его Эви.
* * *
На следующее утро Эви выбрала в ресторане мотеля столик у самой двери. Она хотела первой увидеть Коула, прежде чем он заметит ее. Ей дорога была каждая лишняя секунда, позволяющая подготовиться к этой встрече.
Она порылась в сумочке и извлекла из-под пакетиков с сахаром один из своих блокнотов. На блокноте было написано: «Сервис и путешествующая одинокая женщина». Но вместо замечаний о небрежности официанток Эви принялась записывать в нем фразы, с которых она предполагала начать беседу.
«Как вам спалось?»
Нет, это не подходит, это просто готовый повод для двусмысленных шуточек. Эви перечеркнула написанное и начала заново.
«Ну и представление вы разыграли вчера вечером!»
Нет, это звучит слишком уж обвиняюще. В конце концов, она сама ничуть не играла, когда ответила на его поцелуй. Что же, спрашивается, может извинить ее саму?
Эви посмотрела на исписанную страницу, вырвала ее из блокнота, скомкала, бросила в пустую пепельницу и тут же принялась писать снова.
«Сегодня мы направимся на запад».
Нет, тоже не подходит. Он может подумать, что ей хочется сделать вид, будто ничего не произошло.
А что, собственно говоря, произошло? Может ей кто-нибудь объяснить? Пока Эви не разберется в этом, она не сможет даже выпить с ним кофе, а не то, что путешествовать в одной машине.
«Гонки на машине, которые вы сегодня устроили, просто чепуха по сравнению с теми гонками, которые я могу вам показать этой ночью».
При этом воспоминании Эви вспыхнула. Это было совершенно не похоже на Коула – вести себя так развязно. Бад, которому она тут же позвонила с перепугу, тоже это подтвердил. Эви хотелось надеяться, что она не причинила Баду слишком большого беспокойства – как-никак, он был старым другом их семьи. И еще ей отчаянно хотелось надеяться, что все так неудачно сложилось не из-за какой-то ее ошибки. Но ведь не мог, же такой спокойный, уравновешенный и порядочный человек, как Коул Крик, безо всякого повода вдруг начать вести себя как похотливый самец! Не уж то ему хотелось отделаться от нее? Может, он решил, что она вешается ему на шею? Ну что она опять сделала не так?!
Эви в сердцах бросила карандаш. Она вовсе не собиралась вступать с ним в какие-то особые отношения. Да, она была польщена, когда Коул ее поцеловал. Она испытывала любопытство, даже некую надежду на близкие отношения.
Забывшись, Эви принялась вертеть в руках пакетик с сахаром. Коул целовался восхитительно – нежно, сильно, сдержанно. Эви представила себе, каким бы он был любовником. Пакетик у нее в руках лопнул, и сахар рассыпался по полу. Эви охнула.
– Одну минутку, – протяжно произнесла проходившая мимо официантка с подносом в руках.
Слова извинения застыли у Эви на губах. Коул стоял у стойки дежурного клерка. Его волосы цвета меда были лишь слегка приглажены. Он стоял, барабаня пальцами по стойке, слегка скривив губы. Воспоминание о его поцелуе пронизало ее до глубины души. Он так сжимал ее в объятиях, словно вот уже тысячу лет не обнимал ни одну женщину.
– Мы выезжаем, – сказал Коул кассирше. Эви угадала эти слова по движению губ.
– Да плюньте вы на него. – Официантка стояла рядом с Эви и держала в каждой руке по кофейнику. – Вам со сливками?
Эви в растерянности открыла полдюжины упаковочек со сливками и вылила их все себе в чашку.
– Да, конечно.
Официантка наполнила чашку кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49