Она выждет подходящий момент — и тогда скажет ему о своей любви.
Закрыв глаза, Таллула прошептала молитву и постучала в дверь.
Дверь приоткрылась, и Таллула испуганно окликнула:
— Уайет!
Вздрогнув, она всмотрелась в полутемные пустые комнаты, в отблески пламени камина на полированном полу и стенах. А вдруг Уайет упал с лестницы? Или после ее звонка решил уехать?
— Уайет! — снова окликнула она, пугаясь все больше и больше.
— Я здесь, — тихо проговорил он у нее за спиной, забирая корзинку и сумку и опуская их на пол.
Выпрямившись, Уайет посмотрел на нее. Лицо его снова стало жестким, как при первой встрече, морщины обозначились глубже. Синяки под глазами свидетельствовали о том, что он страдал и днем и ночью. Одет он был в то, что подарила ему Таллула. Его черная щетина переливалась в отблесках пламени камина, и Таллула провела по ней пальцами, наслаждаясь колючим теплом.
— Я колол дрова за домом и вдруг увидел твою машину. Времени побриться у меня не было.
— Ты красив, как никогда, — искренне выдохнула Таллула, привлекая его губы к своим. — Не волнуйся.
Затем она позволила его рукам медленно и нежно обнять ее.
Вдохнув запах его густых черных волос, Таллула провела по ним рукой. Она прижалась к нему всем телом, два сердца заколотились в унисон, и они застыли, крепко обнявшись. Его щетина колола ей щеку. Пока им было достаточно этой близости, сознания того, что их время пришло.
Потом Таллула провела рукой по спине Уайета и почувствовала, как напряжены его мышцы. Только сейчас она поняла, чего стоило ему ожидание…
— Я дома, Уайет-Себастьян, — торжественным, проникновенным голосом произнесла она. — Я дома.
Сильное тело Уайета задрожало. Его руки стиснули ее. Закрыв глаза, Таллула купалась в сладостной истоме. Наконец, отпрянув, она посмотрела ему в глаза.
— Ты принадлежишь мне, Уайет, и я хочу подарить тебе ночь, которую ты запомнишь навсегда.
— Не возражаю, — с готовностью покорился Уайет. — И моей доле можно будет только позавидовать, — добавил он, касаясь пальцами мягкой переливающейся ткани.
— Моей тоже, — сказала она, кладя ладонь ему на сердце и призывно облизнув губы.
Перекатившись на Таллулу, Уайет взял ее за запястья и развел руки.
— Повтори еще раз, — требовательно произнес он. Освещенные мерцающим пламенем камина, его всклокоченные волосы смягчали выступающие скулы и синяки под глазами.
Их тела переплелись и души слились в единое целое.
— Я люблю тебя, Уайет Ремингтон… И буду любить до конца дней своих, — сказала Таллула.
Уайет задрожал и закрыл глаза, отпуская ее запястья. Таллула провела пальцами по его влажным щекам, разгладила складки над бровями. Ее палец скользнул по его ресницам и почувствовал влагу.
— Это правда? — медленно проговорил Уайет, переводя взгляд с лица Таллулы на их сплетенные воедино тела, сияющие в отблесках пламени камина.
— Да, такая же правда, как небо, ветер и горы… Я тебя люблю…
— И я тебя люблю, Таллула, — прошептал он, стирая поцелуем слезы радости с ее щек.
— Докажи, — задорно бросила она, хотя знала, что и тогда, когда эта пора их жизни превратится в воспоминание, любовь, объединяющая их, будет греть им сердца.
Но Уайет не спешил выполнять приказание. Взяв лицо Таллулы в ладони, он провел большими пальцами по скулам, погладил виски.
— Если у нас будет ребенок — а я в этом уверен, — он лишь углубит то, что уже есть между нами.
— Знаю… Он обогатит нашу любовь. Таллула понимала, что Уайет разделит все ее радости и печали; он будет рядом в предрассветном сумраке, в солнечный день, в ночной темноте.
— Знаю, — снова шепнула она, целуя блеснувшее у него на пальце кольцо.
— Я так люблю тебя, Таллула, — повторил Уайет, отыскивая чувствительные уголки ее губ. Таллула задохнулась от восторга.
— Как ты догадался, что я это обожаю?
— Я же ловец-профессионал, — пробормотал он. — Инстинкты нас не подводят. А как же иначе! Золотую рыбку легко не поймаешь. Она осторожна и увертлива…
— Но тебе все нипочем, — поддразнила его Таллула.
Затем она стала показывать свои новые навыки, и Уайет умолк.
ЭПИЛОГ
— Папа, розовая толпа уже идет! — задорно крикнула четырехлетняя Чериш, забираясь на кровать.
Приоткрыв один глаз, Уайет взглянул на светлеющий за окном спальни горизонт.
Зевнув, он потянулся, кутаясь в теплое одеяло и с наслаждением впитывая запахи и звуки пробуждающегося дома. Каждый новый день был лучше предыдущего и доверху наполнен любовью.
Одинокая, унылая, мрачная дорога осталась позади, впереди только ослепительный солнечный свет…
Чериш прыгала на нем, не давая забыть о своем присутствии.
Когда она родилась, Уайет плакал, не в силах скрыть свою радость. Таллула поднесла его руку к губам, и, хотя лицо ее еще несло на себе следы родовых мук, в ее глазах он прочел безграничную любовь.
— Ну, пап! — нетерпеливо настаивала Чериш. — Ты уже проснулся?
— Та самая страшная розовая толпа? — спросил Уайет, притворяясь испуганным.
В день открытия рыболовного сезона розовая толпа не даст ему покоя. Он будет вынужден без конца снимать рыбу с крючка и потрошить ее.
Розовая толпа не выносит рыбьей требухи. Охая и ойкая, она будет смотреть на него с мольбой в глазах. Старшая розовая толпа — сестры Уайета — тоже никогда особо не любила этот эпилог рыбной ловли.
Чериш, взъерошенная четырехлетняя девчушка, улеглась на кровать рядом с ним, затем вдруг натянула ему на голову одеяло.
— Я тебя спрячу, пап, — радостно заявила миниатюрная копия Таллулы, забираясь под одеяло. — Маме, наверно, не нравится эта ночная сорочка. Она все время ее снимает. И сейчас вот надела твою пижамную куртку, оставив тебе только штаны. Купи ей длинную рубашку со свинками, как у меня.
С лестницы донеслось радостное похрюкивание Лероя.
— Замечательная мысль, — согласился Уайет, принимая влажный поцелуй Чериш. Девочка смахнула один розовый лепесток с его подбородка, другой — с плеча.
— Пап, ты знаешь, что твоя и мамина кровать усыпана цветами?
— Ночью к нам приходила цветочная фея.
Из Таллулы получилась замечательная цветочная фея пяти футов одиннадцати дюймов.
Чериш снова накрыла отца с головой одеялом.
Закрыв глаза, Уайет предался размышлениям об улыбнувшемся ему счастье. Чериш снова запрыгала, нетерпеливо ожидая прибытия остальных.
— Пап, ты не бойся, — заговорщицки шепнула она ему. — Я тебя спрячу, а потом ты поможешь мне поймать мою крупную рыбину…
Вдохнув задержавшийся на подушке аромат своей жены, Уайет провел рукой по хранящей ее тепло простыне.
Их семья растет…
Это Фоллен, расцветшая в сильную красивую женщину. Она поступила в школу для взрослых, а Миракл уже первоклашка. Фоллен примирилась со своим прошлым, с горечью признав то зло, которое причинила ей мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Закрыв глаза, Таллула прошептала молитву и постучала в дверь.
Дверь приоткрылась, и Таллула испуганно окликнула:
— Уайет!
Вздрогнув, она всмотрелась в полутемные пустые комнаты, в отблески пламени камина на полированном полу и стенах. А вдруг Уайет упал с лестницы? Или после ее звонка решил уехать?
— Уайет! — снова окликнула она, пугаясь все больше и больше.
— Я здесь, — тихо проговорил он у нее за спиной, забирая корзинку и сумку и опуская их на пол.
Выпрямившись, Уайет посмотрел на нее. Лицо его снова стало жестким, как при первой встрече, морщины обозначились глубже. Синяки под глазами свидетельствовали о том, что он страдал и днем и ночью. Одет он был в то, что подарила ему Таллула. Его черная щетина переливалась в отблесках пламени камина, и Таллула провела по ней пальцами, наслаждаясь колючим теплом.
— Я колол дрова за домом и вдруг увидел твою машину. Времени побриться у меня не было.
— Ты красив, как никогда, — искренне выдохнула Таллула, привлекая его губы к своим. — Не волнуйся.
Затем она позволила его рукам медленно и нежно обнять ее.
Вдохнув запах его густых черных волос, Таллула провела по ним рукой. Она прижалась к нему всем телом, два сердца заколотились в унисон, и они застыли, крепко обнявшись. Его щетина колола ей щеку. Пока им было достаточно этой близости, сознания того, что их время пришло.
Потом Таллула провела рукой по спине Уайета и почувствовала, как напряжены его мышцы. Только сейчас она поняла, чего стоило ему ожидание…
— Я дома, Уайет-Себастьян, — торжественным, проникновенным голосом произнесла она. — Я дома.
Сильное тело Уайета задрожало. Его руки стиснули ее. Закрыв глаза, Таллула купалась в сладостной истоме. Наконец, отпрянув, она посмотрела ему в глаза.
— Ты принадлежишь мне, Уайет, и я хочу подарить тебе ночь, которую ты запомнишь навсегда.
— Не возражаю, — с готовностью покорился Уайет. — И моей доле можно будет только позавидовать, — добавил он, касаясь пальцами мягкой переливающейся ткани.
— Моей тоже, — сказала она, кладя ладонь ему на сердце и призывно облизнув губы.
Перекатившись на Таллулу, Уайет взял ее за запястья и развел руки.
— Повтори еще раз, — требовательно произнес он. Освещенные мерцающим пламенем камина, его всклокоченные волосы смягчали выступающие скулы и синяки под глазами.
Их тела переплелись и души слились в единое целое.
— Я люблю тебя, Уайет Ремингтон… И буду любить до конца дней своих, — сказала Таллула.
Уайет задрожал и закрыл глаза, отпуская ее запястья. Таллула провела пальцами по его влажным щекам, разгладила складки над бровями. Ее палец скользнул по его ресницам и почувствовал влагу.
— Это правда? — медленно проговорил Уайет, переводя взгляд с лица Таллулы на их сплетенные воедино тела, сияющие в отблесках пламени камина.
— Да, такая же правда, как небо, ветер и горы… Я тебя люблю…
— И я тебя люблю, Таллула, — прошептал он, стирая поцелуем слезы радости с ее щек.
— Докажи, — задорно бросила она, хотя знала, что и тогда, когда эта пора их жизни превратится в воспоминание, любовь, объединяющая их, будет греть им сердца.
Но Уайет не спешил выполнять приказание. Взяв лицо Таллулы в ладони, он провел большими пальцами по скулам, погладил виски.
— Если у нас будет ребенок — а я в этом уверен, — он лишь углубит то, что уже есть между нами.
— Знаю… Он обогатит нашу любовь. Таллула понимала, что Уайет разделит все ее радости и печали; он будет рядом в предрассветном сумраке, в солнечный день, в ночной темноте.
— Знаю, — снова шепнула она, целуя блеснувшее у него на пальце кольцо.
— Я так люблю тебя, Таллула, — повторил Уайет, отыскивая чувствительные уголки ее губ. Таллула задохнулась от восторга.
— Как ты догадался, что я это обожаю?
— Я же ловец-профессионал, — пробормотал он. — Инстинкты нас не подводят. А как же иначе! Золотую рыбку легко не поймаешь. Она осторожна и увертлива…
— Но тебе все нипочем, — поддразнила его Таллула.
Затем она стала показывать свои новые навыки, и Уайет умолк.
ЭПИЛОГ
— Папа, розовая толпа уже идет! — задорно крикнула четырехлетняя Чериш, забираясь на кровать.
Приоткрыв один глаз, Уайет взглянул на светлеющий за окном спальни горизонт.
Зевнув, он потянулся, кутаясь в теплое одеяло и с наслаждением впитывая запахи и звуки пробуждающегося дома. Каждый новый день был лучше предыдущего и доверху наполнен любовью.
Одинокая, унылая, мрачная дорога осталась позади, впереди только ослепительный солнечный свет…
Чериш прыгала на нем, не давая забыть о своем присутствии.
Когда она родилась, Уайет плакал, не в силах скрыть свою радость. Таллула поднесла его руку к губам, и, хотя лицо ее еще несло на себе следы родовых мук, в ее глазах он прочел безграничную любовь.
— Ну, пап! — нетерпеливо настаивала Чериш. — Ты уже проснулся?
— Та самая страшная розовая толпа? — спросил Уайет, притворяясь испуганным.
В день открытия рыболовного сезона розовая толпа не даст ему покоя. Он будет вынужден без конца снимать рыбу с крючка и потрошить ее.
Розовая толпа не выносит рыбьей требухи. Охая и ойкая, она будет смотреть на него с мольбой в глазах. Старшая розовая толпа — сестры Уайета — тоже никогда особо не любила этот эпилог рыбной ловли.
Чериш, взъерошенная четырехлетняя девчушка, улеглась на кровать рядом с ним, затем вдруг натянула ему на голову одеяло.
— Я тебя спрячу, пап, — радостно заявила миниатюрная копия Таллулы, забираясь под одеяло. — Маме, наверно, не нравится эта ночная сорочка. Она все время ее снимает. И сейчас вот надела твою пижамную куртку, оставив тебе только штаны. Купи ей длинную рубашку со свинками, как у меня.
С лестницы донеслось радостное похрюкивание Лероя.
— Замечательная мысль, — согласился Уайет, принимая влажный поцелуй Чериш. Девочка смахнула один розовый лепесток с его подбородка, другой — с плеча.
— Пап, ты знаешь, что твоя и мамина кровать усыпана цветами?
— Ночью к нам приходила цветочная фея.
Из Таллулы получилась замечательная цветочная фея пяти футов одиннадцати дюймов.
Чериш снова накрыла отца с головой одеялом.
Закрыв глаза, Уайет предался размышлениям об улыбнувшемся ему счастье. Чериш снова запрыгала, нетерпеливо ожидая прибытия остальных.
— Пап, ты не бойся, — заговорщицки шепнула она ему. — Я тебя спрячу, а потом ты поможешь мне поймать мою крупную рыбину…
Вдохнув задержавшийся на подушке аромат своей жены, Уайет провел рукой по хранящей ее тепло простыне.
Их семья растет…
Это Фоллен, расцветшая в сильную красивую женщину. Она поступила в школу для взрослых, а Миракл уже первоклашка. Фоллен примирилась со своим прошлым, с горечью признав то зло, которое причинила ей мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37