У него была хорошая память.
— А Том? Что он умел? — Она постаралась не заметить строгий взгляд, говорящий: «Ты опять уклоняешься от темы».
— Когда ты жила здесь, братьев не было, верно? Так вот. Том был чемпионом родео. Он мог заарканить даже ветер. — Лицо Раста просветлело. — Том выступал в команде, он ловко орудовал шпорами и мог бы войти в Лигу спортивных команд. Но не пошел туда.
Ей это было непонятно: человек может стать профессионалом, но не хочет.
— Почему?
— Пришлось бы много разъезжать. — Он взглянул на нее из-под полей шляпы. — А ему нравилось жить здесь.
Люси представила, каково это — бывать в «Лейзи С» проездом, — не хотела бы она такой жизни.
Незаметно по ее лицу расползлась улыбка, радость забурлила в груди, отражаясь в глазах, на губах и щеках.
— Мне тоже здесь очень нравится, — с жаром сказала она. — Я люблю эти места.
Почему-то обе лошади сразу остановились, и Раст пронзил ее взглядом. Добирается до правды, подумала она и поежилась. Он проверяет, испытывает ее честность. Сейчас важно не отвести взгляд. Она позволила ему заглянуть в глубину своих глаз.
Его карие глаза потеплели, и если раньше она удерживала его взгляд, то теперь он сам не мог его отвести. У Люси пересохло во рту, зазвенел сигнал тревоги. Она знала, о чем он думает.
— Раст, — прошептала она, — ты обещал, что не тронешь меня.
Его глаза смотрели не мигая.
— А разве я что-то делаю? — Его тон дразнил, ласкал и искушал одновременно.
— Нет, но… — Она наконец смогла опустить глаза, но ей было слышно его тяжелое дыхание.
— Я тебя не обману, Люси. Но я тебя хочу. Хочу гладить дивные шелковые волосы и маленькие ножки. И все остальное.
Она покачала головой, и отвергая его, и желая.
— Ты красивая, — продолжал давить он, — и бесконечно женственная. Какой бы я был мужчина, если бы жил с тобой в одном доме и не захотел… — Он помедлил и закончил осевшим голосом:
— ..не захотел бы сжимать тебя в объятиях.
Она ошеломленно молчала.
Его лошадь зашагала, они незаметно миновали три конюшни. Люси запоздало выпалила:
— Пожалуйста, больше не говори такие вещи.
— Почему? — сказал он застывшим голосом.
— Потому что я не могу… я не… — Она перевела дух и начала сначала:
— Я не для этого приехала в «Лейзи С». Мне не нужен любовник, мне нужна семья.
— Семья… — недоверчиво протянул он. — Ты хочешь сказать, что воспринимаешь меня как брата?
Наконец-то до него дошло, с облегчением подумала она и решительно кивнула.
К удивлению Люси, он захохотал, запрокинув голову.
— Что тут смешного? — Она осторожно на него посмотрела и подтолкнула лошадь вперед. Обе лошади шли мерным аллюром, и вскоре ивы расступились, открыв небольшую, все еще зеленую поляну. Солнце освещало деревья и высокую траву.
— Женщина, ты, видно, совсем сошла с ума. — Смех раскатился в осеннем воздухе. Она сердито фыркнула.
— Люси, у меня к тебе совершенно не братские чувства, — отчеканил он, перестав смеяться. — И не ври, что ты относишься ко мне по-братски.
Она открыла рот, чтобы возразить. Он одарил ее тяжелым взглядом.
Быстро моргая, она оглядывалась, куда бы переключить внимание.
— Мы уже приехали? Вот и хорошо, я узнаю это место. Что у нас на обед? — Люси направила лошадь к старому деревянному столбу с железным кольцом, глубоко врытому в землю, и приготовилась спешиться. Даже после такой короткой прогулки у нее ныли ноги.
— Люси… — Раст подождал, пока она на него не взглянула. — Со мной ты в безопасности, не забывай, ладно?
Она кивнула, но поняла, что ее смущение слишком заметно. А как еще могла себя чувствовать женщина после столь откровенного и недвусмысленного заявления мужчины?
К тому времени, когда Люси перенесла правую ногу через седло, Раст уже стоял на земле рядом с ней. Она спрыгнула на твердую землю, но коленки почему-то подогнулись, и Люси ухватила Раста за руку.
Быстро обретя равновесие, она отдернула руки и исподтишка взглянула на Раста.
Он отпрянул и поднял руки высоко вверх. В его глазах прыгали чертики.
— Эй, не смотри на меня так, сестричка! Я тебя не трогал, ты сама за меня схватилась, заметила?
— Я ничего и не говорю, — защищалась она.
— Держись на расстоянии, — весело предупредил он, сматывая поводья. — Я не затем сюда приехал, чтобы дать себя соблазнить.
Она вспыхнула.
— О, ради Бога…
— Я сказал. Держись подальше. Не испытывай на мне свои трюки. — Он хлопнул ладонью по груди и вскинул голову. — Не такой я человек!
Он сказал это с таким пафосом, что Люси не удержалась и рассмеялась. Хорошо, что Раст разрядил ситуацию.
— Я буду держать руки в карманах, — усмехнулась она.
Одну сторону поляны щитом прикрывали дивные старые ивы, их все еще зеленые плети спускались до земли. Дикий шалфей, редкие лесные цветочки разбросаны там и сям, как будто смешанные небрежной рукой.
— Ох, Раст, как здесь красиво. — Она вздохнула. — Нужно дать и другим людям насладиться этой пасторалью. Когда мы начнем принимать гостей на ранчо, небольшими группами, они будут весело…
— ..забрасывать непотушенные окурки в кусты и разводить костры, — закончил он. — Застревать в грязи, а мы их будем вытаскивать; теряться, а мы их будем искать. Люси, ты видишь веселую компанию, а я — прорву неприятностей, когда правительство установит мне курортный налог. Я вижу медицинские комиссии, плату за разрешение, ребят из общества «Рыболов-спортсмен», сующих свой нос…
— Со всем этим мы разберемся, — отмахнулась Люси. Почему он так мрачно на все смотрит? Она была полна энтузиазма. — Мы же не сейчас начинаем, — утешила она, — а обсудить возможности всегда полезно, правда?
Он хрюкнул, не ответил и отвернулся, чтобы ослабить подпруги и снять подсумки.
— Сараи стоят без дела, — продолжала она, потому что рабочие в основном все женаты и живут по своим домам. Можно превратить их в гостевые домики. Можно устроить спортивные занятия, пригласить массажиста…
— Массажиста! Массажист на ранчо! — Он покачал головой. — Не думаю, что у тебя это выйдет, Люси. У большинства ковбоев есть то, что в Голливуде называют «яростной независимостью». Я часто думаю, что этот термин пристал людям, которые не выносят толпу. Их «яростная независимость» проявляется в тех случаях, когда они видят угрозу своему образу жизни. Потому они и живут на ранчо. Большинство из тех, кого я знаю, скорее лопнут, чем превратят свое владение в дачу для пижонов. Она призадумалась.
— Что ж, если так, я их понимаю. Но ты другой. Ты жил в городе, работал в стеклянных душных офисах, страдал от перегруженного транспорта. Ты понимаешь, я уверена, что понимаешь, какие у меня мотивы.
— Понимаю — да. Принимаю ли? — Он замолчал, подбирая слова. — Идея заполонить наши места праздношатающейся публикой мне ненавистна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— А Том? Что он умел? — Она постаралась не заметить строгий взгляд, говорящий: «Ты опять уклоняешься от темы».
— Когда ты жила здесь, братьев не было, верно? Так вот. Том был чемпионом родео. Он мог заарканить даже ветер. — Лицо Раста просветлело. — Том выступал в команде, он ловко орудовал шпорами и мог бы войти в Лигу спортивных команд. Но не пошел туда.
Ей это было непонятно: человек может стать профессионалом, но не хочет.
— Почему?
— Пришлось бы много разъезжать. — Он взглянул на нее из-под полей шляпы. — А ему нравилось жить здесь.
Люси представила, каково это — бывать в «Лейзи С» проездом, — не хотела бы она такой жизни.
Незаметно по ее лицу расползлась улыбка, радость забурлила в груди, отражаясь в глазах, на губах и щеках.
— Мне тоже здесь очень нравится, — с жаром сказала она. — Я люблю эти места.
Почему-то обе лошади сразу остановились, и Раст пронзил ее взглядом. Добирается до правды, подумала она и поежилась. Он проверяет, испытывает ее честность. Сейчас важно не отвести взгляд. Она позволила ему заглянуть в глубину своих глаз.
Его карие глаза потеплели, и если раньше она удерживала его взгляд, то теперь он сам не мог его отвести. У Люси пересохло во рту, зазвенел сигнал тревоги. Она знала, о чем он думает.
— Раст, — прошептала она, — ты обещал, что не тронешь меня.
Его глаза смотрели не мигая.
— А разве я что-то делаю? — Его тон дразнил, ласкал и искушал одновременно.
— Нет, но… — Она наконец смогла опустить глаза, но ей было слышно его тяжелое дыхание.
— Я тебя не обману, Люси. Но я тебя хочу. Хочу гладить дивные шелковые волосы и маленькие ножки. И все остальное.
Она покачала головой, и отвергая его, и желая.
— Ты красивая, — продолжал давить он, — и бесконечно женственная. Какой бы я был мужчина, если бы жил с тобой в одном доме и не захотел… — Он помедлил и закончил осевшим голосом:
— ..не захотел бы сжимать тебя в объятиях.
Она ошеломленно молчала.
Его лошадь зашагала, они незаметно миновали три конюшни. Люси запоздало выпалила:
— Пожалуйста, больше не говори такие вещи.
— Почему? — сказал он застывшим голосом.
— Потому что я не могу… я не… — Она перевела дух и начала сначала:
— Я не для этого приехала в «Лейзи С». Мне не нужен любовник, мне нужна семья.
— Семья… — недоверчиво протянул он. — Ты хочешь сказать, что воспринимаешь меня как брата?
Наконец-то до него дошло, с облегчением подумала она и решительно кивнула.
К удивлению Люси, он захохотал, запрокинув голову.
— Что тут смешного? — Она осторожно на него посмотрела и подтолкнула лошадь вперед. Обе лошади шли мерным аллюром, и вскоре ивы расступились, открыв небольшую, все еще зеленую поляну. Солнце освещало деревья и высокую траву.
— Женщина, ты, видно, совсем сошла с ума. — Смех раскатился в осеннем воздухе. Она сердито фыркнула.
— Люси, у меня к тебе совершенно не братские чувства, — отчеканил он, перестав смеяться. — И не ври, что ты относишься ко мне по-братски.
Она открыла рот, чтобы возразить. Он одарил ее тяжелым взглядом.
Быстро моргая, она оглядывалась, куда бы переключить внимание.
— Мы уже приехали? Вот и хорошо, я узнаю это место. Что у нас на обед? — Люси направила лошадь к старому деревянному столбу с железным кольцом, глубоко врытому в землю, и приготовилась спешиться. Даже после такой короткой прогулки у нее ныли ноги.
— Люси… — Раст подождал, пока она на него не взглянула. — Со мной ты в безопасности, не забывай, ладно?
Она кивнула, но поняла, что ее смущение слишком заметно. А как еще могла себя чувствовать женщина после столь откровенного и недвусмысленного заявления мужчины?
К тому времени, когда Люси перенесла правую ногу через седло, Раст уже стоял на земле рядом с ней. Она спрыгнула на твердую землю, но коленки почему-то подогнулись, и Люси ухватила Раста за руку.
Быстро обретя равновесие, она отдернула руки и исподтишка взглянула на Раста.
Он отпрянул и поднял руки высоко вверх. В его глазах прыгали чертики.
— Эй, не смотри на меня так, сестричка! Я тебя не трогал, ты сама за меня схватилась, заметила?
— Я ничего и не говорю, — защищалась она.
— Держись на расстоянии, — весело предупредил он, сматывая поводья. — Я не затем сюда приехал, чтобы дать себя соблазнить.
Она вспыхнула.
— О, ради Бога…
— Я сказал. Держись подальше. Не испытывай на мне свои трюки. — Он хлопнул ладонью по груди и вскинул голову. — Не такой я человек!
Он сказал это с таким пафосом, что Люси не удержалась и рассмеялась. Хорошо, что Раст разрядил ситуацию.
— Я буду держать руки в карманах, — усмехнулась она.
Одну сторону поляны щитом прикрывали дивные старые ивы, их все еще зеленые плети спускались до земли. Дикий шалфей, редкие лесные цветочки разбросаны там и сям, как будто смешанные небрежной рукой.
— Ох, Раст, как здесь красиво. — Она вздохнула. — Нужно дать и другим людям насладиться этой пасторалью. Когда мы начнем принимать гостей на ранчо, небольшими группами, они будут весело…
— ..забрасывать непотушенные окурки в кусты и разводить костры, — закончил он. — Застревать в грязи, а мы их будем вытаскивать; теряться, а мы их будем искать. Люси, ты видишь веселую компанию, а я — прорву неприятностей, когда правительство установит мне курортный налог. Я вижу медицинские комиссии, плату за разрешение, ребят из общества «Рыболов-спортсмен», сующих свой нос…
— Со всем этим мы разберемся, — отмахнулась Люси. Почему он так мрачно на все смотрит? Она была полна энтузиазма. — Мы же не сейчас начинаем, — утешила она, — а обсудить возможности всегда полезно, правда?
Он хрюкнул, не ответил и отвернулся, чтобы ослабить подпруги и снять подсумки.
— Сараи стоят без дела, — продолжала она, потому что рабочие в основном все женаты и живут по своим домам. Можно превратить их в гостевые домики. Можно устроить спортивные занятия, пригласить массажиста…
— Массажиста! Массажист на ранчо! — Он покачал головой. — Не думаю, что у тебя это выйдет, Люси. У большинства ковбоев есть то, что в Голливуде называют «яростной независимостью». Я часто думаю, что этот термин пристал людям, которые не выносят толпу. Их «яростная независимость» проявляется в тех случаях, когда они видят угрозу своему образу жизни. Потому они и живут на ранчо. Большинство из тех, кого я знаю, скорее лопнут, чем превратят свое владение в дачу для пижонов. Она призадумалась.
— Что ж, если так, я их понимаю. Но ты другой. Ты жил в городе, работал в стеклянных душных офисах, страдал от перегруженного транспорта. Ты понимаешь, я уверена, что понимаешь, какие у меня мотивы.
— Понимаю — да. Принимаю ли? — Он замолчал, подбирая слова. — Идея заполонить наши места праздношатающейся публикой мне ненавистна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33