— Он твой любовник?
— Д’Арси, прекрати, пожалуйста. Конечно же, он не мой любовник. Он гомосексуалист.
— Ну, не сходи с ума. Я знаю, что даже гомосексуалисты могут спать с женщиной.
— Арман не может. Со мной, по крайней мере. Но даже если бы он хотел, почему я должна этого хотеть?
Д’Арси призадумалась:
— Ну, если ты так ставишь вопрос, то я не знаю, почему ты должна этого хотеть. То есть я уверена, что у тебя есть масса более предпочтительных возможностей, скажем так.
Джейд засмеялась.
— Да, скажем так… — ответила она загадочно.
— Да ладно тебе! Можешь мне сказать. У тебя много любовников?
— Ну, ладно. Я скажу тебе, если ты пообещаешь не поднимать больше этот вопрос.
— Обещаю. Ну, я слушаю.
— Нет.
— Что это означает «нет»?
— Это означает, что у меня не много любовников.
— Это не честно. Я вынуждена задать еще один вопрос.
— Да?
— Ну, хоть несколько любовников у тебя есть?
— Я говорю тебе «нет» и не позволю больше задавать подобных вопросов.
Она сказала Д’Арси всю правду. Не было не то что много любовников, даже нескольких стоящих. В Париже у нее было много безликих мужчин, с которыми она спала, но которых не любила. Так было легче — покоряться без сопротивления. Она была очень одинокой. Одиночество окружало ее еще в Лос-Анджелесе, но никогда еще оно не было таким отчаянным, как после бегства из Палм-Бич. Именно там остались два самых дорогих для нее человека. Она всегда вспоминала песенку Тони Бенетта «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско». Только пела ее по-другому: «Я оставила свое сердце в Палм-Бич!» Это, конечно же, звучало ужасно немелодично. Однажды она проснулась в какой-то странной постели, на грязной простыне, с каким-то незнакомым и уродливым мужчиной, и ее переполнило чувство самоотвращения. Она-то думала, что использовала этого самца, но оказалось, что пользовались ею, унижая и растаптывая ее душу. Точно так же Трейс и Скотт использовали Карлотту. Так же поступали все мужчины, которым так беззаботно и глупо отдавалась Карлотта, пытаясь эпатировать Трейса. А она, Джейд, хотела впитать в себя лучшие черты своей матери и отбросить наиболее глупые, отталкивающие, саморазрушительные… После этого у нее уже не было безликих мужчин и любовников.
Джейд не могла не спросить:
— А ты? У тебя были любовники, кроме… — Она не могла заставить себя произнести его имя.
— Настоящие любовники, кроме Реда? Нет. Он был моим первым любовником, и к тому же единственным, в истинном значении этого слова.
Джейд закрыла глаза: можно завидовать Д’Арси, хотя это было неприятно, учитывая все ужасные обстоятельства. Как бы она хотела иметь право произнести то же: «Ред был моим первым любовником…»
Вместо завтрака Джейд настояла на прогулке по Парижу. Они решили посетить Левый берег Сены, поэтому проехали на такси вниз к площади Согласия, чтобы переехать мост. Д’Арси очень удивилась, что таксисты старались обогнать друг друга, а не спокойно доставить пассажиров до места назначения.
— Поездка здесь такая же сумасшедшая, как и в Бостоне!
— Или в Лос-Анджелесе, — добавила Джейд. — Думаю, что то же самое происходит во всем мире.
Но обе подумали, что в известном смысле ни Париж, ни Лос-Анджелес не могут сравниться с Бостоном.
Хотя было уже достаточно холодно, они перекусили в кафе на открытом воздухе.
— Итак, что же ты делаешь в свободное от работы время?
— Беру уроки французского.
— Но у тебя же ужасный французский. За все это время ты произнесла только несколько слов, заказывая завтрак и объясняя таксисту дорогу.
Джейд рассмеялась:
— Что я сказала этому таксисту? Бонжур! Знаешь, самое трудное для меня всегда было объясняться с таксистами. Когда я только приехала и пошла покупать матрас, то допустила самую ужасную ошибку. Я спутала «мателот» и «мателасом» и, таким образом, сказала таксисту, что хочу купить матроса.
Она рассмешила этим Д’Арси и была очень довольна.
— Я просто не желаю говорить по-французски, как чужеродная американка. Я хочу научиться говорить, как француженка, и читать по-французски в оригинале…
Совершенно неожиданно Д’Арси разрыдалась, вызвав недоумение Джейд.
— Почему ты плачешь?
— Все, что ты только что сказала, означает, что не собираешься когда-либо вернуться в Америку! Я, похоже, никогда тебя больше не увижу!
— Конечно же, увидишь. Ты еще приедешь в Париж, а я когда-нибудь снова вернусь домой.
— Когда?
— Ну, трудно сказать.
— Скоро?
— Может быть.
— Почему ты не хочешь вернуться сейчас?
— Я думала, что ты все поняла, Д’Арси. Из-за Трейса и моего крестного отца Росса Скотта. Я предпочитаю оставаться на другом конце мира, подальше от них.
А еще потому, что я не могу находиться в одном полушарии с Редом. Так же как и ты, я не уверена, что устою перед ним. А Эбби любит его! Я не могу подвергать опасности их любовь.
И чтобы окончательно увести Д’Арси от неприятной темы, она застенчиво добавила:
— Я также беру уроки письма.
— Да? Какого письма?
— Это курс письменного сочинения. В основном короткие рассказы.
— Это действительно здорово. Но только на каком языке ты собираешься сочинять? На французском или английском?
Они сидели под деревьями на площади Фюрстемберг.
— Я видела твою фотографию на обложке одного модного журнала, — сказала Д’Арси, хотя это навело ее на грустные воспоминания об отеле «Либерти». — Но тогда твои волосы были черными и короткими. Что все это значит?
— Это был парик. Поначалу я всегда его носила. Это было что-то вроде маскировки. Думала, что меня никто не узнает, если изменю цвет волос и стиль прически.
— Но от кого же ты пряталась?
— Просто хотела принять меры предосторожности на тот случай, если кто-нибудь в Америке увидит мою фотографию, как это случилось с тобой.
— Но ты же скрывалась не от меня?
— Нет, конечно же, нет! От Трейса и Скотти. Не хотела, чтобы они узнали, где я. Потом поняла, что это глупо, что, если бы они захотели найти меня, они бы это сделали. Они всегда находят того, кто им нужен. У них есть способы.
— Но они никогда не пытались?
— Да. Полагаю, я переоценила свою важность для них.
Единственное, что она сделала, так это сожгла дневники о Трейсе и Скотти, предварительно сняв копии с тех страниц, которые имели отношение к их преступной деятельности. Вначале решила, что когда-нибудь использует эти бумаги против них, но потом поняла, что они могут уберечь ее от их посягательств, послужить для нее своего рода страховым полисом. Она отослала копии Трейсу и Скотти, сообщив при этом, что остальные копии находятся в руках нескольких надежных людей и что они непременно передадут их властям, если с ней что-нибудь случится. Она солгала, но они об этом не знают, пусть думают, что так оно и есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174