Оказывается, он так и проспал одетым. Оливер встал, застегнул ремень брюк и подошел к распахнутому в сад окну. Повеяло приятной прохладой, в голове прояснилось. Наступал новый день, и чувство обновления вызвало у него новые мысли. Он вспомнил ангельский лик, явившийся ему, когда он впервые вынырнул из забытья. Кэтрин… Сколько времени она потратила на него, сколько любви и терпения! Чем он сможет отплатить ей за такую удивительную любовь? Как такая глупость могла прийти ему в голову?! Разве можно чем-то отплатить за любовь кроме любви? Для этого ему понадобится еще какое-то время, чтобы разобраться в себе, в своей жизни.
Оливер расстегнул до конца рубашку и подставил грудь освежающему потоку ночного воздуха. Хорошо бы сейчас прогуляться вместе с Кэтрин по саду. Он обнял бы ее за талию, и их бедра тесно соприкоснулись бы. Приступ острой тоски и желания овладел им. Перед глазами возникло соблазнительное в своей нежной обнаженности тело Кэтрин. Оливер представил, как целует ее грудь, как гладит атласную кожу и вдыхает аромат ее пушистых светлых волос. Голова закружилась. Он больше не мог находиться в этой комнате, где еще гнездилась болезнь в виде упаковок с лекарствами на специальном столике, в виде односпальной кровати, на которой он провел столько дней, когда над его головой, возможно, страдала от одиночества самая прекрасная в мире женщина.
Он вышел в коридор, дошел до лестницы, ведущей наверх, и здесь решительность изменила ему. С какой стати он решил, что Кэтрин дожидается его в своей спальне? Прошло достаточно времени с тех пор, как они в последний раз были вместе. И все это время она видела перед собой беспомощного инвалида, а не любовника. Ее чувство к нему могло измениться. Это раньше он не давал себе труда задуматься над тем, что она испытывает к нему, что думает о нем. Ему было достаточно, что она страстно отзывается на его ласки, что она великолепный партнер в любовных играх. Если хорошенько вспомнить, как он вел себя тогда, то иного определения, чем любовная тирания, его поведение с Кэтрин не заслуживает. Оливер сел на ступеньку и спрятал лицо в ладонях. Что он наделал?! Внезапная слабость растеклась по его телу. Не хватает только расплакаться, подумал он, когда стало невозможно дышать от подступавших рыданий. Ты уже давно не мальчик.
Мысли об Оливере не давали Кэтрин заснуть, несмотря на усталость. Надо уговорить его съездить в клинику, решила она. И если Майкл Вуд посоветует пройти обследование, уговорить его там остаться. Лучше бы он остался здесь с нею. Она могла бы утром отвозить его туда, а вечером забирать домой. Успокоившись на этом, Кэтрин стала погружаться в сонную дремоту, когда ей послышалось, что внизу кто-то ходит. Она подняла голову от подушки и прислушалась. Шаги смолкли у лестницы, которая вела к ней. Кэтрин встала с постели и приоткрыла дверь. В доме было тихо, но ее не покидало ощущение, что кто-то затаился на лестнице. Босиком спустившись на несколько ступенек, она заглянула через перила. Было темно, но в этой темноте она явственно различила фигуру сидящего на ступенях мужчины. Оливер! Почему он сидит на лестнице? Ведь совсем недавно она заходила к нему и убедилась, что он спокойно спит. Встревоженная происходящим, Кэтрин, как была в легкой ночной рубашке и босиком, сбежала вниз. Он сидел, уткнувшись лицом в ладони, раскачивался из стороны в сторону и что-то бормотал, как безумный.
– Оливер, милый! Что случилось? – Кэтрин опустилась на колени и обхватила его руками, словно так могла защитить его от новой напасти. Он перестал раскачиваться и затих. Она провела ладонью по его отросшим за время болезни волосам. – Скажи мне, что с тобой? – чуть не плача, взывала к нему Кэтрин.
Большого мужества потребовалось от Оливера, чтобы поднять к ней залитое слезами лицо. Кэтрин увидела близко-близко только его глаза, и сердце в ней перевернулось.
– Милый, милый! Все будет хорошо, ты поправишься. Я уверена в этом. Ты станешь прежним, вернешься к работе. – Ладонями она вытирала его мокрые щеки.
Оливер молча смотрел ей в глаза.
– Поцелуй меня, – неожиданно попросил он.
Только сейчас Кэтрин заметила, что дрожит, потому что забыла накинуть халат. Но все отступило на задний план под умоляющим взглядом Оливера, чьи страдания были невыносимы для нее. Она склонила голову и робко коснулась губами его рта. Он не ответил, тогда она обвела кончиком языка его губы и почувствовала, как они дрогнули. Его ответный поцелуй был нежным и сладостным. Забытое чувство радости поднялось в ней. Поцелуи Оливера становились все более глубокими и продолжительными, они согревали ее. Дрожь у Кэтрин прошла, уступив место жаркому желанию. А он упивался нежным дыханием Кэтрин, жадно прильнув к ее губам, как приникает к источнику живительной влаги измученный жаждой путник. С каждым глотком Оливера покидала слабость, словно и впрямь с дыханием Кэтрин он пил живую воду. Обняв в темноте ее голые плечи, он обнаружил, что на ней ничего нет, кроме легкой ночной рубашки с тоненькими бретельками.
– Ты можешь простудиться, – заволновался Оливер, поднялся на ноги и потянул за собой Кэтрин. – Я отнесу тебя в постель.
Кэтрин обхватила его за шею и стыдливо спрятала пылающее лицо у него на груди. Словно все происходило у них в первый раз. Нет, даже лучше! – вдруг решила она, загадочно улыбаясь в темноте.
Оливер положил Кэтрин на постель и включил настольную лампу.
– Я хочу тебя видеть, ведь я так давно тебя не видел, – произнес он жарким шепотом, снимая с нее рубашку. – По-моему, ты стала еще прекрасней. – Он взял в ладони ее налившиеся груди и нежно поцеловал их.
Голова Кэтрин кружилась, желание переполняло ее. Она слушала его жаркий шепот, его тихие стоны и наслаждалась каждым его прикосновением.
– Надеюсь, теперь ты позволишь мне раздеть тебя? – прерывающимся от восторга голосом тихо спросила она.
– Ты можешь делать со мной, что захочешь, только мне трудно оторваться от тебя, – признался Оливер. Он покорно вытянулся рядом с ней и, пока Кэтрин расстегивала на нем брючный ремень, продолжал гладить ее грудь, мешая ей, заставляя стонать от наслаждения.
Изнемогая от желания, она освободила его наконец от одежды и положила голову ему на живот. Рука ее коснулась завитков темных волос внизу живота и самой трепетной, самой отзывчивой части его тела. Оливер ахнул от неожиданности, потом приподнялся и притянул к себе Кэтрин, чтобы обжечь ее поцелуем, пока его рука ласкала ей бедра, ноги, живот. Оба дрожали от нетерпения, но Оливер длил и длил упоение ее телом, пока Кэтрин не взмолилась:
– Оливер, я больше не выдержу, возьми меня.
Не выпуская тела Кэтрин из объятий, он положил ее на подушки и вошел в нее. Одновременный крик восторга вырвался у обоих, заставил их замереть на секунду, заглянуть в глаза друг другу, утонуть в них для начала, чтобы потом совершить восхитительное поступательное движение к высшему наслаждению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Оливер расстегнул до конца рубашку и подставил грудь освежающему потоку ночного воздуха. Хорошо бы сейчас прогуляться вместе с Кэтрин по саду. Он обнял бы ее за талию, и их бедра тесно соприкоснулись бы. Приступ острой тоски и желания овладел им. Перед глазами возникло соблазнительное в своей нежной обнаженности тело Кэтрин. Оливер представил, как целует ее грудь, как гладит атласную кожу и вдыхает аромат ее пушистых светлых волос. Голова закружилась. Он больше не мог находиться в этой комнате, где еще гнездилась болезнь в виде упаковок с лекарствами на специальном столике, в виде односпальной кровати, на которой он провел столько дней, когда над его головой, возможно, страдала от одиночества самая прекрасная в мире женщина.
Он вышел в коридор, дошел до лестницы, ведущей наверх, и здесь решительность изменила ему. С какой стати он решил, что Кэтрин дожидается его в своей спальне? Прошло достаточно времени с тех пор, как они в последний раз были вместе. И все это время она видела перед собой беспомощного инвалида, а не любовника. Ее чувство к нему могло измениться. Это раньше он не давал себе труда задуматься над тем, что она испытывает к нему, что думает о нем. Ему было достаточно, что она страстно отзывается на его ласки, что она великолепный партнер в любовных играх. Если хорошенько вспомнить, как он вел себя тогда, то иного определения, чем любовная тирания, его поведение с Кэтрин не заслуживает. Оливер сел на ступеньку и спрятал лицо в ладонях. Что он наделал?! Внезапная слабость растеклась по его телу. Не хватает только расплакаться, подумал он, когда стало невозможно дышать от подступавших рыданий. Ты уже давно не мальчик.
Мысли об Оливере не давали Кэтрин заснуть, несмотря на усталость. Надо уговорить его съездить в клинику, решила она. И если Майкл Вуд посоветует пройти обследование, уговорить его там остаться. Лучше бы он остался здесь с нею. Она могла бы утром отвозить его туда, а вечером забирать домой. Успокоившись на этом, Кэтрин стала погружаться в сонную дремоту, когда ей послышалось, что внизу кто-то ходит. Она подняла голову от подушки и прислушалась. Шаги смолкли у лестницы, которая вела к ней. Кэтрин встала с постели и приоткрыла дверь. В доме было тихо, но ее не покидало ощущение, что кто-то затаился на лестнице. Босиком спустившись на несколько ступенек, она заглянула через перила. Было темно, но в этой темноте она явственно различила фигуру сидящего на ступенях мужчины. Оливер! Почему он сидит на лестнице? Ведь совсем недавно она заходила к нему и убедилась, что он спокойно спит. Встревоженная происходящим, Кэтрин, как была в легкой ночной рубашке и босиком, сбежала вниз. Он сидел, уткнувшись лицом в ладони, раскачивался из стороны в сторону и что-то бормотал, как безумный.
– Оливер, милый! Что случилось? – Кэтрин опустилась на колени и обхватила его руками, словно так могла защитить его от новой напасти. Он перестал раскачиваться и затих. Она провела ладонью по его отросшим за время болезни волосам. – Скажи мне, что с тобой? – чуть не плача, взывала к нему Кэтрин.
Большого мужества потребовалось от Оливера, чтобы поднять к ней залитое слезами лицо. Кэтрин увидела близко-близко только его глаза, и сердце в ней перевернулось.
– Милый, милый! Все будет хорошо, ты поправишься. Я уверена в этом. Ты станешь прежним, вернешься к работе. – Ладонями она вытирала его мокрые щеки.
Оливер молча смотрел ей в глаза.
– Поцелуй меня, – неожиданно попросил он.
Только сейчас Кэтрин заметила, что дрожит, потому что забыла накинуть халат. Но все отступило на задний план под умоляющим взглядом Оливера, чьи страдания были невыносимы для нее. Она склонила голову и робко коснулась губами его рта. Он не ответил, тогда она обвела кончиком языка его губы и почувствовала, как они дрогнули. Его ответный поцелуй был нежным и сладостным. Забытое чувство радости поднялось в ней. Поцелуи Оливера становились все более глубокими и продолжительными, они согревали ее. Дрожь у Кэтрин прошла, уступив место жаркому желанию. А он упивался нежным дыханием Кэтрин, жадно прильнув к ее губам, как приникает к источнику живительной влаги измученный жаждой путник. С каждым глотком Оливера покидала слабость, словно и впрямь с дыханием Кэтрин он пил живую воду. Обняв в темноте ее голые плечи, он обнаружил, что на ней ничего нет, кроме легкой ночной рубашки с тоненькими бретельками.
– Ты можешь простудиться, – заволновался Оливер, поднялся на ноги и потянул за собой Кэтрин. – Я отнесу тебя в постель.
Кэтрин обхватила его за шею и стыдливо спрятала пылающее лицо у него на груди. Словно все происходило у них в первый раз. Нет, даже лучше! – вдруг решила она, загадочно улыбаясь в темноте.
Оливер положил Кэтрин на постель и включил настольную лампу.
– Я хочу тебя видеть, ведь я так давно тебя не видел, – произнес он жарким шепотом, снимая с нее рубашку. – По-моему, ты стала еще прекрасней. – Он взял в ладони ее налившиеся груди и нежно поцеловал их.
Голова Кэтрин кружилась, желание переполняло ее. Она слушала его жаркий шепот, его тихие стоны и наслаждалась каждым его прикосновением.
– Надеюсь, теперь ты позволишь мне раздеть тебя? – прерывающимся от восторга голосом тихо спросила она.
– Ты можешь делать со мной, что захочешь, только мне трудно оторваться от тебя, – признался Оливер. Он покорно вытянулся рядом с ней и, пока Кэтрин расстегивала на нем брючный ремень, продолжал гладить ее грудь, мешая ей, заставляя стонать от наслаждения.
Изнемогая от желания, она освободила его наконец от одежды и положила голову ему на живот. Рука ее коснулась завитков темных волос внизу живота и самой трепетной, самой отзывчивой части его тела. Оливер ахнул от неожиданности, потом приподнялся и притянул к себе Кэтрин, чтобы обжечь ее поцелуем, пока его рука ласкала ей бедра, ноги, живот. Оба дрожали от нетерпения, но Оливер длил и длил упоение ее телом, пока Кэтрин не взмолилась:
– Оливер, я больше не выдержу, возьми меня.
Не выпуская тела Кэтрин из объятий, он положил ее на подушки и вошел в нее. Одновременный крик восторга вырвался у обоих, заставил их замереть на секунду, заглянуть в глаза друг другу, утонуть в них для начала, чтобы потом совершить восхитительное поступательное движение к высшему наслаждению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38