И он знал о ее молодых людях. Неудивительно: и о нем, и о ней постоянно сообщалось на страницах светской хроники по обе стороны Атлантики. Они часто со смехом обсуждали то, что о них пишут, от души забавляясь порой нелепыми предположениями и домыслами репортеров. Незаметно для самих себя они выработали привычку уверять друг друга в том, что очередное «увлечение», как это называли в прессе, не более чем рядовое знакомство, к которому репортеры намеренно привлекают внимание читающей публики. То есть беспокоиться не о чем.
— Ах эта… — ответил ей Миша несколько дней назад. — Ее отец — большой покровитель искусств в Италии. Манни познакомил меня с ней. Решил, что будет неплохо, если нас увидят вместе на публике. Ну ты знаешь, возбудить интерес. Она известная манекенщица, и все такое.
— Она, конечно, очень красива.
— Да, — признал Миша. — Но в «верхнем этаже» у нее не слишком много. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Понимаю…
Вера в этот момент думала о том, что мужчин зачастую больше интересует как раз не «верхний этаж», а «нижний».
— А что с этим Хью… как его там? Я видел тебя на фотографии вместе с ним в журнале «Хелло». На какой-то вечеринке.
— Он владелец картинной галереи, здесь, в Лондоне. Мои родители хорошо его знают. Иногда я хожу с ним на вечера, когда ему нужно прикрытие.
— А, так он голубой…
— Да. У него уже несколько лет один и тот же дружок.
Подобные разговоры они вели не раз на протяжении последних четырех лет. Иногда у нее возникало ощущение, что они разговаривают словно бы на автопилоте. По большей части ее не слишком интересовали люди, которых приписывали им молва и фоторепортеры. Однако иногда, при виде очередной прекрасной женщины рядом с Мишей на фотографии, Веру охватывал страх, что именно эта в конце концов похитит его сердце. Или какая-нибудь из случайных знакомых на одну ночь — во время гастролей у него наверняка бывают и такие — отнимет у нее Мишу. И еще она не сомневалась в том, что есть и другие женщины, не появлявшиеся на страницах газет. Женщины, о которых он ей ничего не рассказывает. Наверняка у Миши есть от нее секреты.
Она улыбнулась. У нее тоже есть маленький секрет, хотя на фоне Миши он и не имеет большого значения. Саймон Хэмптон.
Ее бунтарь-любовник снова ворвался в ее жизнь, такой же энергичный, такой же требовательный, такой же изобретательный. Правда, инстинкты собственника и агрессия немного поутихли, он их усмирил, скорее всего благодаря тому, что она так долго отказывалась встречаться с ним. Если говорить попросту, Саймон дает ей великолепный секс, он в любую минуту готов и настроен на это.
Именно благодаря Саймону ей удалось прийти к соглашению с Ангусом. С течением времени, после того как они лучше узнали друг друга и стали друг другу доверять, и еще после долгого разговора по душам Ангус пересмотрел свое отношение к ее исчезновениям из дома, иногда даже на целую ночь, если только она предупреждала его, что будет у Саймона. Она даже предлагала Ангусу деньги за молчание, зная, что он обо всем докладывает отцу. Однако этот загадочный сфинкс отказался от денег и согласился не выдавать ее при условии, что будет знать, где она находится.
Вера прекрасно знала о том, что Ангус не жалует Саймона, хотя они встречались лишь мимолетно. Похоже, он просто не одобряет это знакомство. Вместе с тем он, кажется, понимает, что у нее есть свои причины время от времени встречаться с молодым человеком, и готов пойти на уступки, при условии, что эти встречи не принесут ей вреда. Если бы он когда-нибудь спросил ее, что она находит в Саймоне, она бы ответила, что он ее физически возбуждает. Он — как та самая мятная жевательная резинка после обеда, с которой мать часто сравнивает молодых людей. Сексуальные забавы, не больше. И уж конечно, их ни в коем случае нельзя рассматривать как возможных претендентов на ее руку. Для Веры эти свидания служили способом выпустить пар, получить физическое удовлетворение, никак при этом себя не связывая. И вездесущая пресса об этих свиданиях не знала, и даже Миша не знал. Они всегда встречались в запущенной, неухоженной мансарде Саймона, никогда не выходили на люди, под свет фоторепортерских вспышек. Если говорить правду, она наслаждалась этими встречами еще и потому, что напор Саймона, его бьющая через край чувственность и его преданность своей работе художника очень напоминали ей Мишу.
Ее маленький секрет… Она поднялась на ноги, пошла наверх, к себе в спальню, готовиться к свиданию. Конечно, лучше бы, если бы он не был ей нужен. Но он ей нужен.
Глава 17
Нью-Йорк, 1992 год
Манни сидел на кровати, прижав к уху телефонную трубку и прихлебывая джин с тоником. Миша заканчивал одеваться.
— Послушай, Сол, — Манни поставил стакан на столик у кровати, — я уже сто раз говорил тебе: в этом месяце у Майкла все занято. Да у нас на два года вперед все забито.
Миша наблюдал за Манни в зеркало, застегивая рубашку. Красивые золотые кнопки в комплекте с запонками — подарком Веры. Примерно два года назад он давал концерт в Лондоне, в «Алберт-холл». Покончив с застежками, он надел запонки, заправил рубашку в брюки. Рубашка от Джанфранко Ферре с изысканной белой вышивкой — подарок родителей. Миша выбрал один из множества черных шелковых галстуков, искусно завязал. Узел получился именно такой, как надо, — результат длительной ежедневной практики. Он отступил назад, оглядел себя в зеркале. Неплохо, совсем неплохо. Ах да, чуть не забыл свою ленту! Он бережно снял ее с вешалки красного дерева, надел, подошел ближе к зеркалу, чтобы убедиться, что черный шелк сверкает именно там, где надо. Теперь, кажется, все. Почти все.
Миша повернулся к Манни. Тот, уже не сдерживаясь, кричал в трубку. Лицо его побагровело. Все нотки, имитирующие английского аристократа, исчезли из его голоса. Миша не переставал удивляться этому явлению — стоило Манни разволноваться, как он неизменно возвращался к своим прежним манерам уличного мальчишки из Бруклина. Он с ухмылкой взглянул на Сашу. Тот ответил такой же ухмылкой и покачал головой, как бы давая понять, что Манни его больше ничем не может удивить.
— Ну сколько раз я тебе должен повторять, Сол! Ответ один — нет. Н-е-т, — проговорил он по буквам. — Я ведь тебе давно говорил: заявку надо было сделать прошлой весной. Ты меня слышишь? Прошлой весной! А сейчас у нас лето. Поздно, к чертям собачьим!
Некоторое время он слушал, потом хлопнул трубку на рычаг, не говоря больше ни слова. Поднял глаза на Мишу:
— Ну что за хрен! И слушать ничего не хочет. Он взял с тумбочки стакан, сделал большой глоток.
— Да не волнуйся ты так, Манни. Ты меня уже забронировал, можно сказать, на всю оставшуюся жизнь. Не знаю, как тебе это удается, но вижу, что удается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Ах эта… — ответил ей Миша несколько дней назад. — Ее отец — большой покровитель искусств в Италии. Манни познакомил меня с ней. Решил, что будет неплохо, если нас увидят вместе на публике. Ну ты знаешь, возбудить интерес. Она известная манекенщица, и все такое.
— Она, конечно, очень красива.
— Да, — признал Миша. — Но в «верхнем этаже» у нее не слишком много. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Понимаю…
Вера в этот момент думала о том, что мужчин зачастую больше интересует как раз не «верхний этаж», а «нижний».
— А что с этим Хью… как его там? Я видел тебя на фотографии вместе с ним в журнале «Хелло». На какой-то вечеринке.
— Он владелец картинной галереи, здесь, в Лондоне. Мои родители хорошо его знают. Иногда я хожу с ним на вечера, когда ему нужно прикрытие.
— А, так он голубой…
— Да. У него уже несколько лет один и тот же дружок.
Подобные разговоры они вели не раз на протяжении последних четырех лет. Иногда у нее возникало ощущение, что они разговаривают словно бы на автопилоте. По большей части ее не слишком интересовали люди, которых приписывали им молва и фоторепортеры. Однако иногда, при виде очередной прекрасной женщины рядом с Мишей на фотографии, Веру охватывал страх, что именно эта в конце концов похитит его сердце. Или какая-нибудь из случайных знакомых на одну ночь — во время гастролей у него наверняка бывают и такие — отнимет у нее Мишу. И еще она не сомневалась в том, что есть и другие женщины, не появлявшиеся на страницах газет. Женщины, о которых он ей ничего не рассказывает. Наверняка у Миши есть от нее секреты.
Она улыбнулась. У нее тоже есть маленький секрет, хотя на фоне Миши он и не имеет большого значения. Саймон Хэмптон.
Ее бунтарь-любовник снова ворвался в ее жизнь, такой же энергичный, такой же требовательный, такой же изобретательный. Правда, инстинкты собственника и агрессия немного поутихли, он их усмирил, скорее всего благодаря тому, что она так долго отказывалась встречаться с ним. Если говорить попросту, Саймон дает ей великолепный секс, он в любую минуту готов и настроен на это.
Именно благодаря Саймону ей удалось прийти к соглашению с Ангусом. С течением времени, после того как они лучше узнали друг друга и стали друг другу доверять, и еще после долгого разговора по душам Ангус пересмотрел свое отношение к ее исчезновениям из дома, иногда даже на целую ночь, если только она предупреждала его, что будет у Саймона. Она даже предлагала Ангусу деньги за молчание, зная, что он обо всем докладывает отцу. Однако этот загадочный сфинкс отказался от денег и согласился не выдавать ее при условии, что будет знать, где она находится.
Вера прекрасно знала о том, что Ангус не жалует Саймона, хотя они встречались лишь мимолетно. Похоже, он просто не одобряет это знакомство. Вместе с тем он, кажется, понимает, что у нее есть свои причины время от времени встречаться с молодым человеком, и готов пойти на уступки, при условии, что эти встречи не принесут ей вреда. Если бы он когда-нибудь спросил ее, что она находит в Саймоне, она бы ответила, что он ее физически возбуждает. Он — как та самая мятная жевательная резинка после обеда, с которой мать часто сравнивает молодых людей. Сексуальные забавы, не больше. И уж конечно, их ни в коем случае нельзя рассматривать как возможных претендентов на ее руку. Для Веры эти свидания служили способом выпустить пар, получить физическое удовлетворение, никак при этом себя не связывая. И вездесущая пресса об этих свиданиях не знала, и даже Миша не знал. Они всегда встречались в запущенной, неухоженной мансарде Саймона, никогда не выходили на люди, под свет фоторепортерских вспышек. Если говорить правду, она наслаждалась этими встречами еще и потому, что напор Саймона, его бьющая через край чувственность и его преданность своей работе художника очень напоминали ей Мишу.
Ее маленький секрет… Она поднялась на ноги, пошла наверх, к себе в спальню, готовиться к свиданию. Конечно, лучше бы, если бы он не был ей нужен. Но он ей нужен.
Глава 17
Нью-Йорк, 1992 год
Манни сидел на кровати, прижав к уху телефонную трубку и прихлебывая джин с тоником. Миша заканчивал одеваться.
— Послушай, Сол, — Манни поставил стакан на столик у кровати, — я уже сто раз говорил тебе: в этом месяце у Майкла все занято. Да у нас на два года вперед все забито.
Миша наблюдал за Манни в зеркало, застегивая рубашку. Красивые золотые кнопки в комплекте с запонками — подарком Веры. Примерно два года назад он давал концерт в Лондоне, в «Алберт-холл». Покончив с застежками, он надел запонки, заправил рубашку в брюки. Рубашка от Джанфранко Ферре с изысканной белой вышивкой — подарок родителей. Миша выбрал один из множества черных шелковых галстуков, искусно завязал. Узел получился именно такой, как надо, — результат длительной ежедневной практики. Он отступил назад, оглядел себя в зеркале. Неплохо, совсем неплохо. Ах да, чуть не забыл свою ленту! Он бережно снял ее с вешалки красного дерева, надел, подошел ближе к зеркалу, чтобы убедиться, что черный шелк сверкает именно там, где надо. Теперь, кажется, все. Почти все.
Миша повернулся к Манни. Тот, уже не сдерживаясь, кричал в трубку. Лицо его побагровело. Все нотки, имитирующие английского аристократа, исчезли из его голоса. Миша не переставал удивляться этому явлению — стоило Манни разволноваться, как он неизменно возвращался к своим прежним манерам уличного мальчишки из Бруклина. Он с ухмылкой взглянул на Сашу. Тот ответил такой же ухмылкой и покачал головой, как бы давая понять, что Манни его больше ничем не может удивить.
— Ну сколько раз я тебе должен повторять, Сол! Ответ один — нет. Н-е-т, — проговорил он по буквам. — Я ведь тебе давно говорил: заявку надо было сделать прошлой весной. Ты меня слышишь? Прошлой весной! А сейчас у нас лето. Поздно, к чертям собачьим!
Некоторое время он слушал, потом хлопнул трубку на рычаг, не говоря больше ни слова. Поднял глаза на Мишу:
— Ну что за хрен! И слушать ничего не хочет. Он взял с тумбочки стакан, сделал большой глоток.
— Да не волнуйся ты так, Манни. Ты меня уже забронировал, можно сказать, на всю оставшуюся жизнь. Не знаю, как тебе это удается, но вижу, что удается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87