Когда я, распрощавшись, наконец подошла к таможеннику, Душан крикнул мне:
— Захочешь выпить кофе в баре, передай бармену Вуйе привет от Душана и скажи, что ты моя гостья.
Я взмахнула на прощание рукой, и глухая перегородка скрыла от меня гостеприимную пару. В баре хлопотал круглый маленький колобок.
— Вуйя, — несмело обратилась я. Он поднял на меня темные и круглые, как вишни, глаза. — Привет от Душана, я его гостья, — заученно повторила я.
Вуйя покатился к автомату эспрессо и, радостно улыбаясь, приготовил мне черную, крепкую, горькую «кафу».
— Никаких денег, — он решительно отклонил мою руку с купюрами, — вы ведь гостья.
Гостеприимство Душана грело меня до отлета. Я с удивлением заметила, что мое подсознание больше не бунтует. Наваждение прошлого не волнует меня. Все забыто. Теперь есть новый Белград. И новый смысл в этом слове.
На следующий день Боря едва сдерживал нетерпение:
— Ну что, как он тебе? Как мой спец, согласен?
Я задумчиво оглядела свою знакомую до последней черточки на столе комнату.
— Надо говорить «Добро дошли», что по-сербски обозначает «Добро пожаловать», — поддразнила я Борю.
— Ну не тяни! — Терпение у Бори готово было лопнуть.
— Он обещал подумать, — обнадежила я Бориса.
— У-у-у, — протянул Боря разочарованно. — Может, мне к нему съездить, а? Потолковать... Только, чур, с тобой, я по-сербски ни бельмеса. Поедешь еще?
— С удовольствием, — от всего сердца ответила я. Боря выпучил глаза и подозрительно осведомился:
— Опять шуры-муры?
ДВА САНТИМЕТРА В АПРЕЛЕ
— Марина, вы меня расстраиваете! — огорчилась закройщица, распарывая мою почти готовую юбку. — Два сантиметра на талии лишние!
Я расстроилась. Опять костюм не будет готов. В воскресенье мне надо улетать в Германию, а надеть нечего!
В Дюссельдорфе было тепло и светило яркое солнце. Едва начавшийся апрель уже выстреливал крокусами и ранними тюльпанами на клумбах, ярко отражался солнечными зайчиками в чисто отмытых витринах. Глядя на сухой асфальт и щеголяющих в туфельках женщин, я с трудом представляла Москву, пронизывающий апрельский ветер, наледь на асфальте.
Гостиница «Кристалло» подавляла неискушенных российских заводчан, которых сопровождала я, тяжелой роскошью в стиле ампир. Они шарахались от толстых купидонов, свисающих со стен в коридорах, и сшибали мраморные подставки, расставленные во всех удобных и неудобных местах. Четверо мужчин из далекого городка в Сибири, прибывших на приемку оборудования, шумно обсуждали свои впечатления от первого визита в зарубежье. Все удивляло и забавляло — водители, пропускающие пешеходов, пешеходы, спешащие яркой, нарядной толпой, нищие, чинно сидящие на тротуарах или пиликающие на гармошках. Вечером, предоставленные сами себе, мы отправились на ужин.
— Мы хотим попробовать что-нибудь особенное, типично немецкое, — попросили уральцы.
«Что ж, немецкое так немецкое, — подумалось мне, — в Старом городе наверняка есть какой-нибудь ресторанчик».
Если перейти центральную улицу города Кёнигштрассе, или, как ее называют местные жители, Кё, обойти универмаг «Кауфхоф», перейти по подземному переходу еще одну улочку, то можно попасть в исторический центр города — Альтштадт. Заводчане с любопытством осматривалась по сторонам. Альтштадт был набит маленькими пивными и кафе. К вечеру они стали заполняться посетителями. Под зонтиками за столиками, покрытыми клетчатой скатертью, сидели люди, пили пиво, разговаривали, смеялись. Воздух был теплый, деревья покрылись светло-зеленым пухом, и к свету закатного солнца примешивались теплые краски весенних цветов. Мы долго бродили по улочкам в поисках подходящего ресторанчика, предлагавшего немецкую кухню. Наконец в глаза бросилась вывеска — «Бирштубе», и я решительно толкнула дверь. Почти не поднимая глаз, я повесила плащ на вешалку и в сопровождении моих верных рыцарей вошла в зал. Когда я подняла глаза, то обомлела — в зале сидели почти одни мужчины. Перед ними стояли кружки различных цветов и размеров, из которых они отпивали темное и светлое пиво. Отступать было неудобно. Официант проводил нас к столику, за которым уже сидел один господин, глубокомысленно глядящий в свою кружку. Вскоре на столе появились блюда с запеченными огромными свиными ногами и кислой капустой. В одну из ног был хищно воткнут нож. Уральцы оживленно переговаривались, отрезая гигантские куски от свиной ноги. Услышав незнакомую речь, наш визави перевел озадаченный взгляд со своей кружки на меня. В этот момент пронося поднос с кружкой пива, официант споткнулся, и приличное количество жидкости выплеснулось на меня и сидящего за столиком мужчину. Мы оба вскрикнули и синхронно принялись вытирать себя салфетками. Уральцы сочувственно заворчали — в этот момент они слаженно пережевывали куски свиной ноги. Официант пробормотал извинения и удалился, потом долго возил шваброй у столика, целую вечность ходил за новой кружкой.
— Что за сервис! — пробурчал мой визави.
— Очень знакомо, — усмехнулась я. — Как?
— Мы из России.
— Что вы говорите?
Господин забыл о своем облитом пиджаке и превратился во внимание.
— Как там у вас, в России?
— По-разному.
Мы разговорились, познакомились, мои подопечные настояли на том, что за знакомство следует выпить водки. Официант принес маленькие наперстки, наполненные грушевым шнапсом. Двое старичков с внешностью пролетариев эпохи Веймарской республики за столом напротив одобрительно кивнули. Нового знакомого звали Райнш, он был служащим в одном из банков Дюссельдорфа.
— Дюссельдорф самый богатый город, — спустя два часа горячился Райнш. — Герр обер, еще водки!
Два старичка не отставали. Они сидели обнявшись, время от времени осушали свои наперстки шнапса и продолжали неспешный разговор.
— Какие здесь маленькие рюмки. Дайте большие! — воскликнули уральцы. — Надо же выпить за знакомство!
Официант принес большие рюмки. Райнш широко раскрыл глаза.
— Я так много никогда не пью!
— Смотри, как надо пить, — привлек его внимание самый старший из нашей делегации, опрокинул залпом стакан шнапса и заел кусочком черного хлеба. Райнш последовал его примеру.
— Невероятно. — Это слово Райнш произносил уже с усилием.
— Вот это по-нашему! — радостно аплодировали сибиряки.
Посетители приходили и уходили, и только мы да пара старичков напротив плотно сидели за своими столиками весь вечер. В половине двенадцатого официант объявил о закрытии заведения. Я тоже решительно объявила «вечер немецкой кухни» закрытым. Однако Райнш был не в состоянии встать.
— Какой у вас адрес? — затормошил его официант. Райнш, еле шевеля губами, продиктовал название улицы и номер дома.
— Подождем, пока придет такси, не можем же мы бросить парня в таком виде!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— Захочешь выпить кофе в баре, передай бармену Вуйе привет от Душана и скажи, что ты моя гостья.
Я взмахнула на прощание рукой, и глухая перегородка скрыла от меня гостеприимную пару. В баре хлопотал круглый маленький колобок.
— Вуйя, — несмело обратилась я. Он поднял на меня темные и круглые, как вишни, глаза. — Привет от Душана, я его гостья, — заученно повторила я.
Вуйя покатился к автомату эспрессо и, радостно улыбаясь, приготовил мне черную, крепкую, горькую «кафу».
— Никаких денег, — он решительно отклонил мою руку с купюрами, — вы ведь гостья.
Гостеприимство Душана грело меня до отлета. Я с удивлением заметила, что мое подсознание больше не бунтует. Наваждение прошлого не волнует меня. Все забыто. Теперь есть новый Белград. И новый смысл в этом слове.
На следующий день Боря едва сдерживал нетерпение:
— Ну что, как он тебе? Как мой спец, согласен?
Я задумчиво оглядела свою знакомую до последней черточки на столе комнату.
— Надо говорить «Добро дошли», что по-сербски обозначает «Добро пожаловать», — поддразнила я Борю.
— Ну не тяни! — Терпение у Бори готово было лопнуть.
— Он обещал подумать, — обнадежила я Бориса.
— У-у-у, — протянул Боря разочарованно. — Может, мне к нему съездить, а? Потолковать... Только, чур, с тобой, я по-сербски ни бельмеса. Поедешь еще?
— С удовольствием, — от всего сердца ответила я. Боря выпучил глаза и подозрительно осведомился:
— Опять шуры-муры?
ДВА САНТИМЕТРА В АПРЕЛЕ
— Марина, вы меня расстраиваете! — огорчилась закройщица, распарывая мою почти готовую юбку. — Два сантиметра на талии лишние!
Я расстроилась. Опять костюм не будет готов. В воскресенье мне надо улетать в Германию, а надеть нечего!
В Дюссельдорфе было тепло и светило яркое солнце. Едва начавшийся апрель уже выстреливал крокусами и ранними тюльпанами на клумбах, ярко отражался солнечными зайчиками в чисто отмытых витринах. Глядя на сухой асфальт и щеголяющих в туфельках женщин, я с трудом представляла Москву, пронизывающий апрельский ветер, наледь на асфальте.
Гостиница «Кристалло» подавляла неискушенных российских заводчан, которых сопровождала я, тяжелой роскошью в стиле ампир. Они шарахались от толстых купидонов, свисающих со стен в коридорах, и сшибали мраморные подставки, расставленные во всех удобных и неудобных местах. Четверо мужчин из далекого городка в Сибири, прибывших на приемку оборудования, шумно обсуждали свои впечатления от первого визита в зарубежье. Все удивляло и забавляло — водители, пропускающие пешеходов, пешеходы, спешащие яркой, нарядной толпой, нищие, чинно сидящие на тротуарах или пиликающие на гармошках. Вечером, предоставленные сами себе, мы отправились на ужин.
— Мы хотим попробовать что-нибудь особенное, типично немецкое, — попросили уральцы.
«Что ж, немецкое так немецкое, — подумалось мне, — в Старом городе наверняка есть какой-нибудь ресторанчик».
Если перейти центральную улицу города Кёнигштрассе, или, как ее называют местные жители, Кё, обойти универмаг «Кауфхоф», перейти по подземному переходу еще одну улочку, то можно попасть в исторический центр города — Альтштадт. Заводчане с любопытством осматривалась по сторонам. Альтштадт был набит маленькими пивными и кафе. К вечеру они стали заполняться посетителями. Под зонтиками за столиками, покрытыми клетчатой скатертью, сидели люди, пили пиво, разговаривали, смеялись. Воздух был теплый, деревья покрылись светло-зеленым пухом, и к свету закатного солнца примешивались теплые краски весенних цветов. Мы долго бродили по улочкам в поисках подходящего ресторанчика, предлагавшего немецкую кухню. Наконец в глаза бросилась вывеска — «Бирштубе», и я решительно толкнула дверь. Почти не поднимая глаз, я повесила плащ на вешалку и в сопровождении моих верных рыцарей вошла в зал. Когда я подняла глаза, то обомлела — в зале сидели почти одни мужчины. Перед ними стояли кружки различных цветов и размеров, из которых они отпивали темное и светлое пиво. Отступать было неудобно. Официант проводил нас к столику, за которым уже сидел один господин, глубокомысленно глядящий в свою кружку. Вскоре на столе появились блюда с запеченными огромными свиными ногами и кислой капустой. В одну из ног был хищно воткнут нож. Уральцы оживленно переговаривались, отрезая гигантские куски от свиной ноги. Услышав незнакомую речь, наш визави перевел озадаченный взгляд со своей кружки на меня. В этот момент пронося поднос с кружкой пива, официант споткнулся, и приличное количество жидкости выплеснулось на меня и сидящего за столиком мужчину. Мы оба вскрикнули и синхронно принялись вытирать себя салфетками. Уральцы сочувственно заворчали — в этот момент они слаженно пережевывали куски свиной ноги. Официант пробормотал извинения и удалился, потом долго возил шваброй у столика, целую вечность ходил за новой кружкой.
— Что за сервис! — пробурчал мой визави.
— Очень знакомо, — усмехнулась я. — Как?
— Мы из России.
— Что вы говорите?
Господин забыл о своем облитом пиджаке и превратился во внимание.
— Как там у вас, в России?
— По-разному.
Мы разговорились, познакомились, мои подопечные настояли на том, что за знакомство следует выпить водки. Официант принес маленькие наперстки, наполненные грушевым шнапсом. Двое старичков с внешностью пролетариев эпохи Веймарской республики за столом напротив одобрительно кивнули. Нового знакомого звали Райнш, он был служащим в одном из банков Дюссельдорфа.
— Дюссельдорф самый богатый город, — спустя два часа горячился Райнш. — Герр обер, еще водки!
Два старичка не отставали. Они сидели обнявшись, время от времени осушали свои наперстки шнапса и продолжали неспешный разговор.
— Какие здесь маленькие рюмки. Дайте большие! — воскликнули уральцы. — Надо же выпить за знакомство!
Официант принес большие рюмки. Райнш широко раскрыл глаза.
— Я так много никогда не пью!
— Смотри, как надо пить, — привлек его внимание самый старший из нашей делегации, опрокинул залпом стакан шнапса и заел кусочком черного хлеба. Райнш последовал его примеру.
— Невероятно. — Это слово Райнш произносил уже с усилием.
— Вот это по-нашему! — радостно аплодировали сибиряки.
Посетители приходили и уходили, и только мы да пара старичков напротив плотно сидели за своими столиками весь вечер. В половине двенадцатого официант объявил о закрытии заведения. Я тоже решительно объявила «вечер немецкой кухни» закрытым. Однако Райнш был не в состоянии встать.
— Какой у вас адрес? — затормошил его официант. Райнш, еле шевеля губами, продиктовал название улицы и номер дома.
— Подождем, пока придет такси, не можем же мы бросить парня в таком виде!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20