И даже собственный Тосин палец, порезанный сегодня на кухне и завязанный тряпочкой, все так же, как и до признания Ильи, мерз в рукавице.
Тосе казалось, что Илья все напутал и объявил о своей любви совсем не так, как надо было. Слишком уж все произошло буднично и как-то между делом. А затрапезным своим видом Илья, сам того не подозревая, вконец испортил долгожданный Тосин праздник. Тося не была бюрократкой и не требовала, чтобы Илья ради такого торжественного случая вырядился в парчу и бархат, но и в ватнике с прожженным боком ему тоже, пожалуй, объясняться в любви не следовало…
Илья пристально смотрел на Тосю, ожидая ответа. Ему теперь что: оттараторил свое — и отдыхай. А ей надо было все взвесить, даже вперед заглянуть до самой старости, чтобы не допустить промашки. А тут еще прожженный бок ватника, дразня Тосю, все время маячил перед ее глазами. Она плохо понимала себя сейчас и, чтобы выгадать время, спросила, уточняя обстановку:
— Значит, признаешься?
Тося вдруг припомнила, как когда-то спорила с Катей из-за этого слова, и усомнилась теперь: а стоило ли спорить? Слово как слово, не хуже других, — и чего она тогда придиралась? Пусть даже и немного нескладное слово, зато смысл… А смысл, это же всем на свете известно, — самое главное!
— Признаешься? — переспросила Тося.
— В чем? — опешил Илья.
— Как в чем? Здравствуй, Марья, где твой Яков!.. Признаешься, что… это самое, любишь меня?
Тося придирчиво глянула на Илью, заподозрив, уж не морочит ли он ей голову.
— Ну, признаюсь… — неохотно буркнул Илья, решительно не понимая, что же это происходит. .
— Ты без «ну» давай! — потребовала Тося и покосилась на прожженный ватник, чтобы укрепить себя в твердости и изгнать всякую жалость к Илье, которая непро-шенно шевельнулась в дальнем, самом женском закоулке ее сердца, плохо поддающемся контролю. — Ну, так как?
— Сказал же… Тебе, может, справку написать? Тося пропустила мимо ушей колкость Ильи и важно наклонила голову, принимая к сведению его признанье.
— А как ты меня… любишь? Так себе или прямо жить без меня не можешь?
Она говорила чуть посмеиваясь, и Илья никак не мог понять, всерьез она спрашивает или издевается над ним по девчоночьему своему обыкновению.
— Не могу, — угрюмо признался Илья. — Такого со мной еще никогда не было…
Илье вдруг показалось, что они говорят с Тосей на разных языках и она никогда не поймет, как нужна ему. С этой малолеткой все у него шло как-то не по правилам. Тося поминутно загоняла Илью в тупик, и никогда нельзя было заранее предугадать, что она выкинет в следующую минуту. А вопросы она задавала такие необычные, не принятые между другими людьми, что только много позже, на досуге, Илье приходили в голову ловкие, достойные его самолюбия ответы.
— А во сне ты меня видишь? — выпытывала Тося. Мужская гордость возмутилась в Илье. Он вдруг представил, как смешно1 выглядит сейчас со стороны: стоит здоровенный парень перед кнопкой Тосей и отчитывается в своих снах. И хотя Илья уже не раз видел Тосю во сне, но сейчас назло ей замотал головой, чтобы хоть немного сбить с нее непомерную спесь.
— Значит, у тебя еще не настоящая любовь, — авторитетно разъясняла Тося. — Запомни, — может, когда пригодится: надо проснуться ровно в полночь, перевернуть подушку — и тогда обязательно увидишь во сне, кого хочешь!
Заслышав такое, Илья даже злиться на Тосю перестал.
— Эх, Тосенька! — со вздохом сказал он, жалея, что прирос сердцем к такой зеленой девчонке, которая еще двумя ногами стоит в детстве и ничегошеньки не понимает в чувствах взрослых людей.
— А ты попробуй, а потом эхай. Верное дело! Я всегда подушку переворачиваю, и один человек снится мне как миленький!
— Это кто же тебе снится? — ревниво спросил Илья. — Я ему все ноги переломаю!
— Не переломаешь! — Тося лукаво посмотрела на недогадливого Илью. Как бы самому потом не пришлось на костылях шкандыбать…* В глуховатом, чуть хриплом от простуды голосе Тоси прорезалась вдруг зажатая до времени девичья струна и ликующе зазвенела, лаская Илью. Выдавая тайну своей хозяйки, струна эта поведала Илье, чтобы он не очень-то верил показной Тосиной холодности и уж совсем бы не обращал внимания на то, что Тося говорит. Пусть он больше верит вот этой тайной струне, да еще, пожалуй, пусть хорошенько призадумается над последними словами о костылях, на которых придется ему ходить, если он переломает ноги тому, кто часто снится Тосе…
Илья вдруг понял все.
— Тось! — Он задохнулся от нежности. — Значит?..
— Значит! — пропела струна.
Рука Ильи привычно взлетела, запнулась в воздухе, наткнувшись на невидимую преграду, и робко дотронулась до Тосиного плеча. Но стоило лишь Тосе покоситься на его самовольную руку, как Илья тут же поспешно отдернул ее, будто ожегся. И Тосе понравилось, что он стал таким послушным, хоть на выставку его посылай. Ей захотелось добром отплатить за добро, да и лестно было, что она может так запросто сделать другого человека счастливым. Обеими руками она подняла тяжелую руку Ильи, водрузила себе на плечо и сказала покладисто:
— Пускай уж…
На верхотуре запоздало закашляла Катя.
ТОСЕ ОТКРЫВАЮТ ГЛАЗА
Вера отложила книгу и оглядела комнату. Надя, как всегда по вечерам, возилась у плиты. В ожидании ужина работящий Ксан Ксаныч с масленкой в руке колдовал над скрипучей дверцей шкафа, полный решимости навсегда избавить девчат от противного скрипа. Катя с Анфисой собирались в кино на «Смелых людей». Анфиса уже перепробовала штук пять самых разнообразных причесок, и все они сегодня ей что-то не нравились: то казались слишком уж вызывающими, то чуть ли не старушечьими.
За окном, поджидая Катю, тихонько наигрывал на гармони верный Сашка. Начальный веселый мотив заметно помрачнел: видно, Сашкино терпенье в единоборстве с морозом подходило к концу.
— Делаем вид, что ничего не случилось? — сердито спросила Вера.
— Ты о чем это? — не поняла Катя.
— Да вы что, ослепли? Надо «нам Тоську выручать. Прямо на огонь летит, дуреха доверчивая!
— Да-а… — шумно вздохнул Ксан Ксаныч. — Такой возраст! Можно сказать, весна жизни…
Девчата ожидали, что после философского вступления Ксан Ксаныч все растолкует им, но он тут же и замолк и сунул голову внутрь шкафа.
— Как бы эта весна осенью не обернулась! — сердито сказала Вера. — Пусть Тося ничего не видит, но мы-то не слепые? Спохватимся потом, да уж поздно будет.
— Она думает, Илья женится на ней, — Катя прыснула. — Вот комик!
— Тебе бы только посмеяться… — Вера снова обежала взглядом комнату. — Ну, так как же? И молчать дальше нельзя, и как такому детенышу все растолковать — ума не приложу… ,
— Чуткое отношение к подруге? — насмешливо спросила Анфиса. — Ох и много еще, Веруха, в тебе показного!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Тосе казалось, что Илья все напутал и объявил о своей любви совсем не так, как надо было. Слишком уж все произошло буднично и как-то между делом. А затрапезным своим видом Илья, сам того не подозревая, вконец испортил долгожданный Тосин праздник. Тося не была бюрократкой и не требовала, чтобы Илья ради такого торжественного случая вырядился в парчу и бархат, но и в ватнике с прожженным боком ему тоже, пожалуй, объясняться в любви не следовало…
Илья пристально смотрел на Тосю, ожидая ответа. Ему теперь что: оттараторил свое — и отдыхай. А ей надо было все взвесить, даже вперед заглянуть до самой старости, чтобы не допустить промашки. А тут еще прожженный бок ватника, дразня Тосю, все время маячил перед ее глазами. Она плохо понимала себя сейчас и, чтобы выгадать время, спросила, уточняя обстановку:
— Значит, признаешься?
Тося вдруг припомнила, как когда-то спорила с Катей из-за этого слова, и усомнилась теперь: а стоило ли спорить? Слово как слово, не хуже других, — и чего она тогда придиралась? Пусть даже и немного нескладное слово, зато смысл… А смысл, это же всем на свете известно, — самое главное!
— Признаешься? — переспросила Тося.
— В чем? — опешил Илья.
— Как в чем? Здравствуй, Марья, где твой Яков!.. Признаешься, что… это самое, любишь меня?
Тося придирчиво глянула на Илью, заподозрив, уж не морочит ли он ей голову.
— Ну, признаюсь… — неохотно буркнул Илья, решительно не понимая, что же это происходит. .
— Ты без «ну» давай! — потребовала Тося и покосилась на прожженный ватник, чтобы укрепить себя в твердости и изгнать всякую жалость к Илье, которая непро-шенно шевельнулась в дальнем, самом женском закоулке ее сердца, плохо поддающемся контролю. — Ну, так как?
— Сказал же… Тебе, может, справку написать? Тося пропустила мимо ушей колкость Ильи и важно наклонила голову, принимая к сведению его признанье.
— А как ты меня… любишь? Так себе или прямо жить без меня не можешь?
Она говорила чуть посмеиваясь, и Илья никак не мог понять, всерьез она спрашивает или издевается над ним по девчоночьему своему обыкновению.
— Не могу, — угрюмо признался Илья. — Такого со мной еще никогда не было…
Илье вдруг показалось, что они говорят с Тосей на разных языках и она никогда не поймет, как нужна ему. С этой малолеткой все у него шло как-то не по правилам. Тося поминутно загоняла Илью в тупик, и никогда нельзя было заранее предугадать, что она выкинет в следующую минуту. А вопросы она задавала такие необычные, не принятые между другими людьми, что только много позже, на досуге, Илье приходили в голову ловкие, достойные его самолюбия ответы.
— А во сне ты меня видишь? — выпытывала Тося. Мужская гордость возмутилась в Илье. Он вдруг представил, как смешно1 выглядит сейчас со стороны: стоит здоровенный парень перед кнопкой Тосей и отчитывается в своих снах. И хотя Илья уже не раз видел Тосю во сне, но сейчас назло ей замотал головой, чтобы хоть немного сбить с нее непомерную спесь.
— Значит, у тебя еще не настоящая любовь, — авторитетно разъясняла Тося. — Запомни, — может, когда пригодится: надо проснуться ровно в полночь, перевернуть подушку — и тогда обязательно увидишь во сне, кого хочешь!
Заслышав такое, Илья даже злиться на Тосю перестал.
— Эх, Тосенька! — со вздохом сказал он, жалея, что прирос сердцем к такой зеленой девчонке, которая еще двумя ногами стоит в детстве и ничегошеньки не понимает в чувствах взрослых людей.
— А ты попробуй, а потом эхай. Верное дело! Я всегда подушку переворачиваю, и один человек снится мне как миленький!
— Это кто же тебе снится? — ревниво спросил Илья. — Я ему все ноги переломаю!
— Не переломаешь! — Тося лукаво посмотрела на недогадливого Илью. Как бы самому потом не пришлось на костылях шкандыбать…* В глуховатом, чуть хриплом от простуды голосе Тоси прорезалась вдруг зажатая до времени девичья струна и ликующе зазвенела, лаская Илью. Выдавая тайну своей хозяйки, струна эта поведала Илье, чтобы он не очень-то верил показной Тосиной холодности и уж совсем бы не обращал внимания на то, что Тося говорит. Пусть он больше верит вот этой тайной струне, да еще, пожалуй, пусть хорошенько призадумается над последними словами о костылях, на которых придется ему ходить, если он переломает ноги тому, кто часто снится Тосе…
Илья вдруг понял все.
— Тось! — Он задохнулся от нежности. — Значит?..
— Значит! — пропела струна.
Рука Ильи привычно взлетела, запнулась в воздухе, наткнувшись на невидимую преграду, и робко дотронулась до Тосиного плеча. Но стоило лишь Тосе покоситься на его самовольную руку, как Илья тут же поспешно отдернул ее, будто ожегся. И Тосе понравилось, что он стал таким послушным, хоть на выставку его посылай. Ей захотелось добром отплатить за добро, да и лестно было, что она может так запросто сделать другого человека счастливым. Обеими руками она подняла тяжелую руку Ильи, водрузила себе на плечо и сказала покладисто:
— Пускай уж…
На верхотуре запоздало закашляла Катя.
ТОСЕ ОТКРЫВАЮТ ГЛАЗА
Вера отложила книгу и оглядела комнату. Надя, как всегда по вечерам, возилась у плиты. В ожидании ужина работящий Ксан Ксаныч с масленкой в руке колдовал над скрипучей дверцей шкафа, полный решимости навсегда избавить девчат от противного скрипа. Катя с Анфисой собирались в кино на «Смелых людей». Анфиса уже перепробовала штук пять самых разнообразных причесок, и все они сегодня ей что-то не нравились: то казались слишком уж вызывающими, то чуть ли не старушечьими.
За окном, поджидая Катю, тихонько наигрывал на гармони верный Сашка. Начальный веселый мотив заметно помрачнел: видно, Сашкино терпенье в единоборстве с морозом подходило к концу.
— Делаем вид, что ничего не случилось? — сердито спросила Вера.
— Ты о чем это? — не поняла Катя.
— Да вы что, ослепли? Надо «нам Тоську выручать. Прямо на огонь летит, дуреха доверчивая!
— Да-а… — шумно вздохнул Ксан Ксаныч. — Такой возраст! Можно сказать, весна жизни…
Девчата ожидали, что после философского вступления Ксан Ксаныч все растолкует им, но он тут же и замолк и сунул голову внутрь шкафа.
— Как бы эта весна осенью не обернулась! — сердито сказала Вера. — Пусть Тося ничего не видит, но мы-то не слепые? Спохватимся потом, да уж поздно будет.
— Она думает, Илья женится на ней, — Катя прыснула. — Вот комик!
— Тебе бы только посмеяться… — Вера снова обежала взглядом комнату. — Ну, так как же? И молчать дальше нельзя, и как такому детенышу все растолковать — ума не приложу… ,
— Чуткое отношение к подруге? — насмешливо спросила Анфиса. — Ох и много еще, Веруха, в тебе показного!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74