пожилую судомойку срочно произвели в повара и назначили на место, кинутое Тосей. А Гавриловна, надо сказать, была совсем не честолюбива и без всякой охоты сменила неноменклатурную свою должность в обжитой поселковой столовой на пост начальника дикой Тосиной избушки.
И утром третьего дня тепло одетая, неуклюжая Тося уже передавала великанский кухонный инвентарь новой поварихе:
— Миски тут, ложки-вилки здесь, ножей не полагается… Чего-чего, а дров хватает! Воду из дальней полыньи берите, вкуснее… А порции побольше, чем в столовой, делайте: они у меня к добавкам привыкли, на свежем воздухе работают… Ну, ни пуха вам, ни пера, а я пошла на основную!
Вскинув на плечо тяжелый топор, Тося побежала по узкой тропке вслед за Надей.
С наступлением зимы все девчата, работающие в лесу, облачились в ватные фуфайки и такие же брюки, заправленные в валенки. А поверх теплых, удобных в работе брюк ненужно и смешно топорщились юбки — короткие, ничуть не греющие,
— не одежда уже, а так, всего лишь привычная примета пола, с которой девчата не решались расстаться, словно боялись, что их примут тогда за парней.
Закусив губу, Тося обрубала сучья с поваленных Ильей деревьев. Рядом с ней работала Надя. Там, где сильная Надя била топором один раз, Тосе приходилось тюкать два-три раза. С соснами и березами она еще кое-как справлялась, а ветвистые елки вгоняли ее в пот.
Надя по-мужски крякала при каждом ударе, и Тося, присмотревшись к ней, тоже начала крякать. Неумело подражая Наде, она с трудом поднимала тяжелый топор, громко крякала, вкладывая в солидный звук всю свою силу, а затем уж, обессиленная, вяло опускала топор на сучок.
— Да не хэкай ты без толку! — посоветовала ей Надя. — Это само потом придет. Умора с тобой, лешак тебя возьми.
Срубленные сучья Тося по снежной целине подтаскивала к костру. Там, где другим обрубщицам было по колено, маленькой Тосе — по пояс. Она уже набрала снегу в валенки, откинула на спину платок, расстегнула ватник, но не сдавалась и, подзадоривая себя, воинственно бормотала только что сложенный стишок:
Основная работенка, Не боюся я тебя!
Илья работал неподалеку и хорошо видел, что Тосе приходится несладко. Он и жалел ее немного, но больше злился на глупую девчонку, которая из упрямства взялась не за свое дело и теперь мучается. Ему казалось, что вот-вот Тося свалится в сугроб и больше уж не встанет. Но время шло, а Тося все еще держалась. Экономя силы, она теперь уже не крякала, а отрубленные ветки приноровилась таскать по волокам, проложенным другими девчатами.
«Соображает!» — одобрительно подумал Илья и подошел к Тосе.
— На вот… — сказал он с незнакомой ему прежде хмурой робостью, протягивая Тосе маленький топор. — Мой способней будет…
— Спасибочко! — Тося охотно схватила острый топорик, легко отсекла сучок и похвалила: — Веселый у тебя топоришко!
— Я тоже парень не скучный…
— Да уж! — Тося презрительно махнула рукой. — Ты лучше не гони так, а то закусил удила… Ведь в одной бригаде работаем.
Илья никак не мог упустить такого удобного случая, чтобы не поддеть Тосю.
— Что-то не пойму я тебя! Позавчера ты рвалась коммунизм строить, а сегодня — в кусты? Ведь план, понимаешь, план?! — Илья похлопал себе по шее.
— То у тебя сознательности больше, чем надо, а тут рассуждаешь, как самый настоящий отсталый элемент!
Тося хотела обидеться на Илью, но собственная ее вина была настолько велика и очевидна, что она только тяжело вздохнула и призналась:
— О плане я не подумала…
С детских лет Тося привыкла, что всякий план надо обязательно выполнять, и по тому, как люди у нас в стране выполняют план, они делятся на хороших и плохих: хорошие всегда план выполняли и даже перевыполняли, а плохие под всякими предлогами норовили его недовыполнить. И теперь она ужаснулась, что по легкомыслию чуть было не подняла руку на Всемогущий План.
Илья заметил испуг в Тосиных глазах и пожалел, что так уже крепко навалился на безалаберную девчонку.
— Зря ты с кухни ушла, — буркнул он, пряча за сердитым тоном все свои добрые чувства к Тосе, которая ни с того ни с сего испортила вдруг себе жизнь.
— И ничуть не зря! — заупрямилась Тося. — Я приноровлюсь, вот увидишь.
— Цыган тоже кобылу приучал, — напомнил Илья.
— Сам ты цыган! — выпалила Тося.
Илья поспешно схватил тяжелый топор, забоявшись, что Тося раздумает теперь меняться, и пошел прочь, кляня ее за неуживчивый характер.
— Поговорили? — ехидно спросила любопытная Катя.
— Угу…
— Ой, смотри, Тоська! Сдается мне, ты все забываешь, что он бабник… — Катя посмотрела на Тосю долгим прокурорским взглядом. — Хочешь, я кашлять буду, чтоб помнила?
— Кашляй, если горла не жалко, — милостиво разрешила Тося. — А только запомни: влюбляться я пока не собираюсь. Просто я его… перевоспитываю… Ну да, перевоспитываю! — тверже прежнего сказала Тося, уверовав вдруг в тайный свой замысел. — Хочу человека из него сделать!
— Одна вот так же перевоспитывала-перевоспитывала, а потом матерью-одиночкой стала!
— Не говори глупостей! — обиделась Тося. — Вот смотри, как я с ним… — Она подбоченилась, набрала полную грудь воздуха и требовательно крикнула, демонстрируя перед Катей свою власть: — Эй, Илюха!
— Чего тебе? — недовольно отозвался Илья.
— Иди сюда, не бойся!
Тося подмигнула Кате, которая во все глаза глядела на маленькую девчонку, измывающуюся над первым парнем в поселке.
— Ну? — хмуро спросил Илья, останавливаясь на полпути к Тосе.
— Ты чего вредничаешь?! — накинулась на него Тося, не давая ему опомниться и собрать всю свою запропавшую куда-то сноровку бабника.
— Я вредничаю? — опешил Илья.
За легкий свой топорик он всего ожидал от привередливой Тоси, но только не упреков!
— Все елки да елки! — пристыдила его Тося. — Вали больше сосен, а елок поменьше. Уж больно ветвистые они! Пока обрубишь все сучья да стащишь…
— Так это ж не от меня зависит! — удивился Илья сумбуру в Тосиной голове. — Лес тут смешанный…
— А ты постарайся! — настаивала Тося.
Она смутно догадывалась уже, что сильному Илье доставляет удовольствие помогать ей, и хотела до самого дна использовать свое право слабого.
— Вот не было печали!.. — буркнул Илья.
Катя громко закашляла, боясь, что Тося по молодой своей забывчивости опять запамятовала, какой опасный Илья человек. Тося успокаивающе помахала верной подруге рукавицей и потребовала у Ильи:
— Раз сагитировал, так помогай!
Она уже почувствовала какую-то непонятную власть над Ильей и по женской своей природе бессознательно спешила закрепить эту заманчивую власть, приучить к ней Илью, чтобы не было ему ходу назад. При всем том Тося была убеждена, что делает все это для его же пользы — выводит на правильную дорогу заблудившегося в жизни человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
И утром третьего дня тепло одетая, неуклюжая Тося уже передавала великанский кухонный инвентарь новой поварихе:
— Миски тут, ложки-вилки здесь, ножей не полагается… Чего-чего, а дров хватает! Воду из дальней полыньи берите, вкуснее… А порции побольше, чем в столовой, делайте: они у меня к добавкам привыкли, на свежем воздухе работают… Ну, ни пуха вам, ни пера, а я пошла на основную!
Вскинув на плечо тяжелый топор, Тося побежала по узкой тропке вслед за Надей.
С наступлением зимы все девчата, работающие в лесу, облачились в ватные фуфайки и такие же брюки, заправленные в валенки. А поверх теплых, удобных в работе брюк ненужно и смешно топорщились юбки — короткие, ничуть не греющие,
— не одежда уже, а так, всего лишь привычная примета пола, с которой девчата не решались расстаться, словно боялись, что их примут тогда за парней.
Закусив губу, Тося обрубала сучья с поваленных Ильей деревьев. Рядом с ней работала Надя. Там, где сильная Надя била топором один раз, Тосе приходилось тюкать два-три раза. С соснами и березами она еще кое-как справлялась, а ветвистые елки вгоняли ее в пот.
Надя по-мужски крякала при каждом ударе, и Тося, присмотревшись к ней, тоже начала крякать. Неумело подражая Наде, она с трудом поднимала тяжелый топор, громко крякала, вкладывая в солидный звук всю свою силу, а затем уж, обессиленная, вяло опускала топор на сучок.
— Да не хэкай ты без толку! — посоветовала ей Надя. — Это само потом придет. Умора с тобой, лешак тебя возьми.
Срубленные сучья Тося по снежной целине подтаскивала к костру. Там, где другим обрубщицам было по колено, маленькой Тосе — по пояс. Она уже набрала снегу в валенки, откинула на спину платок, расстегнула ватник, но не сдавалась и, подзадоривая себя, воинственно бормотала только что сложенный стишок:
Основная работенка, Не боюся я тебя!
Илья работал неподалеку и хорошо видел, что Тосе приходится несладко. Он и жалел ее немного, но больше злился на глупую девчонку, которая из упрямства взялась не за свое дело и теперь мучается. Ему казалось, что вот-вот Тося свалится в сугроб и больше уж не встанет. Но время шло, а Тося все еще держалась. Экономя силы, она теперь уже не крякала, а отрубленные ветки приноровилась таскать по волокам, проложенным другими девчатами.
«Соображает!» — одобрительно подумал Илья и подошел к Тосе.
— На вот… — сказал он с незнакомой ему прежде хмурой робостью, протягивая Тосе маленький топор. — Мой способней будет…
— Спасибочко! — Тося охотно схватила острый топорик, легко отсекла сучок и похвалила: — Веселый у тебя топоришко!
— Я тоже парень не скучный…
— Да уж! — Тося презрительно махнула рукой. — Ты лучше не гони так, а то закусил удила… Ведь в одной бригаде работаем.
Илья никак не мог упустить такого удобного случая, чтобы не поддеть Тосю.
— Что-то не пойму я тебя! Позавчера ты рвалась коммунизм строить, а сегодня — в кусты? Ведь план, понимаешь, план?! — Илья похлопал себе по шее.
— То у тебя сознательности больше, чем надо, а тут рассуждаешь, как самый настоящий отсталый элемент!
Тося хотела обидеться на Илью, но собственная ее вина была настолько велика и очевидна, что она только тяжело вздохнула и призналась:
— О плане я не подумала…
С детских лет Тося привыкла, что всякий план надо обязательно выполнять, и по тому, как люди у нас в стране выполняют план, они делятся на хороших и плохих: хорошие всегда план выполняли и даже перевыполняли, а плохие под всякими предлогами норовили его недовыполнить. И теперь она ужаснулась, что по легкомыслию чуть было не подняла руку на Всемогущий План.
Илья заметил испуг в Тосиных глазах и пожалел, что так уже крепко навалился на безалаберную девчонку.
— Зря ты с кухни ушла, — буркнул он, пряча за сердитым тоном все свои добрые чувства к Тосе, которая ни с того ни с сего испортила вдруг себе жизнь.
— И ничуть не зря! — заупрямилась Тося. — Я приноровлюсь, вот увидишь.
— Цыган тоже кобылу приучал, — напомнил Илья.
— Сам ты цыган! — выпалила Тося.
Илья поспешно схватил тяжелый топор, забоявшись, что Тося раздумает теперь меняться, и пошел прочь, кляня ее за неуживчивый характер.
— Поговорили? — ехидно спросила любопытная Катя.
— Угу…
— Ой, смотри, Тоська! Сдается мне, ты все забываешь, что он бабник… — Катя посмотрела на Тосю долгим прокурорским взглядом. — Хочешь, я кашлять буду, чтоб помнила?
— Кашляй, если горла не жалко, — милостиво разрешила Тося. — А только запомни: влюбляться я пока не собираюсь. Просто я его… перевоспитываю… Ну да, перевоспитываю! — тверже прежнего сказала Тося, уверовав вдруг в тайный свой замысел. — Хочу человека из него сделать!
— Одна вот так же перевоспитывала-перевоспитывала, а потом матерью-одиночкой стала!
— Не говори глупостей! — обиделась Тося. — Вот смотри, как я с ним… — Она подбоченилась, набрала полную грудь воздуха и требовательно крикнула, демонстрируя перед Катей свою власть: — Эй, Илюха!
— Чего тебе? — недовольно отозвался Илья.
— Иди сюда, не бойся!
Тося подмигнула Кате, которая во все глаза глядела на маленькую девчонку, измывающуюся над первым парнем в поселке.
— Ну? — хмуро спросил Илья, останавливаясь на полпути к Тосе.
— Ты чего вредничаешь?! — накинулась на него Тося, не давая ему опомниться и собрать всю свою запропавшую куда-то сноровку бабника.
— Я вредничаю? — опешил Илья.
За легкий свой топорик он всего ожидал от привередливой Тоси, но только не упреков!
— Все елки да елки! — пристыдила его Тося. — Вали больше сосен, а елок поменьше. Уж больно ветвистые они! Пока обрубишь все сучья да стащишь…
— Так это ж не от меня зависит! — удивился Илья сумбуру в Тосиной голове. — Лес тут смешанный…
— А ты постарайся! — настаивала Тося.
Она смутно догадывалась уже, что сильному Илье доставляет удовольствие помогать ей, и хотела до самого дна использовать свое право слабого.
— Вот не было печали!.. — буркнул Илья.
Катя громко закашляла, боясь, что Тося по молодой своей забывчивости опять запамятовала, какой опасный Илья человек. Тося успокаивающе помахала верной подруге рукавицей и потребовала у Ильи:
— Раз сагитировал, так помогай!
Она уже почувствовала какую-то непонятную власть над Ильей и по женской своей природе бессознательно спешила закрепить эту заманчивую власть, приучить к ней Илью, чтобы не было ему ходу назад. При всем том Тося была убеждена, что делает все это для его же пользы — выводит на правильную дорогу заблудившегося в жизни человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74