Она разговаривала по телефону в своей спальне с темно-розовыми обоями, таким же ковром на полу, покрывалом цвета спелой клубники на двуспальной кровати с горой подушек в разноцветных наволочках. Спинка кровати, тумбочки и трюмо были старинные, красного дерева, привезенные из «Лидком-Плейс», так же как висевшие на стенах картины и высокое зеркало в углу прихожей. На тумбочке среди книг лежали альбом для эскизов и несколько отточенных карандашей, потому что вдохновение часто посещало Доминику, когда она сидела в кровати, утопая в подушках.
Доминика поймала себя на том, что поглаживает свои руки, как это делал Энгус перед тем, как они расстались в понедельник.
— Будьте осторожны за рулем, — попросил он на прощанье.
И с этими словами вложил ей в ладонь роскошный бутон кремовой розы. Горло у Доминики сжалось, а к глазам подступили слезы, хотя она сумела удерживать их до тех пор, пока не села в машину и не поехала. Тогда пара слезинок все же скатилась по ее щекам. О чем были эти слезы?
Конечно, ответ на этот вопрос был однозначным.
Но готова ли она была признать, что с каждым днем влюбляется в Энгуса Кейра все сильнее?
Следующим теплым тихим вечером она сидела на набережной недалеко от здания Оперы. Энгус опаздывал.
Доминика надела длинную прямую черную юбку и темно-синюю рубашку с короткими рукавами.
Губы она накрасила алой помадой — это было единственное яркое пятно во всем ее лице, — волосы распустила, ноги обула в легкие кожаные туфли.
Мимо спешили на концерт люди, но летели минуты, а Энгус не появлялся. Постепенно людской поток поредел и иссяк, и Доминика почувствовала себя одинокой и забытой.
Но вот он показался! Остановился в нескольких шагах от нее, и, пока они молча смотрели друг на друга, Доминика почувствовала, как все начинается снова. Одного его присутствия было достаточно, чтобы она погрузилась в сладкие грезы. Все ее чувства оцепенели под воздействием его мужской силы и взгляда внимательных пепельно-серых глаз.
Энгус шагнул к ней и, протянув руку, провел кончиками пальцев по ее щеке и подбородку. Доминика зажмурилась, поцеловала его ладонь и уткнулась головой ему в живот. Они оставались так минуту или дольше, словно все между ними было уже сказано, а то, что не сказано, блекло перед этой душевной и физической близостью.
Ощущение близости стало еще сильнее, когда они после концерта рука об руку направились к его «рейпджроверу», зачарованные не столько музыкой Моцарта, сколько обществом друг друга.
По дороге к Доминике они говорили мало, и не успели войти в дверь, как бросились друг другу в объятия. Началось все с поцелуя, долгого и томительного, который постепенно перешел в поцелуй пьянящий и пылкий, опустошающе чувственный, ставший торжеством всего плотского.
Прерывисто дыша, Энгус нетерпеливо расстегнул и стянул с ее плеч темно-синюю блузку.
Его взору предстал кружевной черный лифчик, туго обхвативший нежную грудь сливочного цвета. Он провел пальцами от ее тонкой талии вверх, а она запрокинула голову назад от удовольствия, предоставляя ему полную свободу действий.
— Ты понимаешь, что за этим последует, Доминика? — проговорил он с усилием спустя некоторое время.
Она молча взяла его за руку и повела в спальню. Там он закончил раздевать ее, поднял на руки и положил на кровать. Когда он лег рядом, Доминика вся дрожала — не от холода, а от страсти, которую они наконец выпустили на волю. Она испытывала лихорадочное возбуждение, прежде ею не испытанное, восхитительное и в то же время пугающее…
Словно почувствовав это, Энгус некоторое время сдерживал ее, бережно лаская, произнося ее имя и легко целуя, пока она не успокоилась. И тогда снова сосредоточил внимание на чувствительных участках ее тела.
Доминика упивалась его силой и нежностью и наслаждением, которое доставляла ему, не говоря о наслаждении, которое он дарил ей. Темп нарастал, и она уже едва переводила дыхание, а ласки становились все более бурными, и вот это мучительное наслаждение взорвалось, и она почувствовала себя незащищенной и истомленной восторгом. И утонула в его объятиях, радуясь тому, что все ее ощущения разделены им в полной мере…
Они поужинали в два часа ночи. Энгус оделся, а на Доминике был только шелковый пеньюар цвета ванили и под ним такая же ночная рубашка.
Она заранее приготовила ужин — куриное рагу со сладким луком и испанский салат с тунцом. Она откупорила бутылку кларета и подумала, что никогда еще так не нуждалась в бокале хорошего вина. Доминика чувствовала, что после случившегося ей уже не удастся оставаться прежней.
— Можно?.. — заговорил наконец Энгус.
Она настороженно взглянула на него из-под опущенных ресниц.
Он подхватил ее па руки и опустил на кушетку. Потом вернулся за бокалами, сел и посадил ее к себе на колени. Доминика вздохнула и отвела взгляд, впитывая в себя тепло и спокойствие, исходившие от его рук.
— Меня до сих пор не оставляет чувство, что я падаю вниз с обрыва, — пробормотал он, приглаживая ей волосы. — И это прекрасно.
Доминика закрыла глаза, испытывая громадное облегчение.
— Я чувствую то же самое. Словно я в одиночку упала с огромной высоты.
Энгус приподнял подбородок Доминики и поцеловал в губы. Она утонула в этих пепельно-серых глазах, бережно дотронулась до его шрама, затем провела кончиками пальцев по щеке.
— Не знаю, что мне с собой делать, пока тебя не будет рядом.
Он перехватил ее пальцы и поцеловал их.
— Я уеду только на три дня.
— Это все равно что тысяча лет.
— Ты права, — согласился Энгус. — Почему бы тебе не поехать со мной?
Она выпрямилась и взяла со столика бокал с вином.
— Прежде всего, у меня нет билета.
— Это я как-нибудь сумею устроить.
Она взглянула на него с некоторым сомнением.
— Сейчас я не смогу оставить работу…
— Но из этих трех дней только один будет рабочим.
— Не для меня. Мне придется работать все выходные, но главное… — Она отпила вино и снова прижалась к нему. — На самом деле у меня просто нет сил, как моральных, так и физических, чтобы ехать куда бы то ни было, тем более в Сингапур.
Он негромко рассмеялся.
— Поверь, мне самому придется собрать все силы, чтобы отправиться в путь.
Она сделала еще глоток и неожиданно спросила:
— Ты знал, что это произойдет сегодня?
— Нет. А ты?
— Нет, — медленно выговорила Доминика. — Хотя я всю неделю об этом думала.
— Возможно, мы начинаем влюбляться друг в Друга?
По ее телу пробежала дрожь, она повернула голову и взглянула ему прямо в глаза.
— Да. Да, но… — И замолчала.
— Не стоит делать поспешные выводы? — подсказал Энгус.
Она промолчала, затем кокетливо улыбнулась.
— Мне кажется, что я должна, если только во мне имеется капля здравого смысла… — она помедлила и сделала суровое лицо, — покрепче заарканить вас и дотащить до ближайшего алтаря, мистер Энгус Кейр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34