— Мы… то есть тот, кого звали Утис, он был родом… родом с Зама и плыл на корабле — их там была целая компания. Не помню уже, откуда и куда они держали путь. Но кажется, они возвращались домой с войны. Не знаю, с чего начать.
— С Сирен, — предложила она.
— Нет, Сирены были в другом месте. Это были девушки, прекрасные девушки — то есть нет, богини, конечно, они стояли на берегу, манили и…
— По-моему, они пели, — напомнила она, коснувшись его бороды тыльной стороной ладони.
— Верно, они пели. Верно, — подтвердил он. — Но моя история начинается не там. Она начинается у… у другой…
— У другой женщины?
— Да. Или, если угодно, у другой богини,
— Ты жил у нее? И долго?
Она отняла руку.
— Не я, — ответил он. — Тот, кого звали Утис. Да, он жил у нее, только не помню, как он к ней попал. Наверное, возвращался с войны. И провел у нее целую зиму.
— Похоже, так бывает всегда: если они надолго остаются у женщин, значит, они возвращаются с войны, — сказала она.
— Не всегда, — возразил он.
— Может быть, — согласилась она. — Ну, рассказывай дальше.
— Она жила на острове, назывался он Эя. Он лежит на востоке, у берега длинной земли за островом Сардос, за Сардским морем . Ко всему прочему хозяйка острова умела колдовать. Но я не помню уже всей истории. Не помню ее начала.
— А ведь раньше, семь лет назад, когда ты попал сюда, ты помнил.
Он знал, что она права. Он и сейчас мог вспомнить все, если бы захотел.
— Я постараюсь вспомнить главное, — поспешно сказал он. — Странствие привело туда Утиса и его спутников, и, когда они полгода спустя собрались уезжать, она снабдила их съестными припасами, множеством припасов, корабль их прямо ломился от съестного.
— Она что, была богиня, как я?
— Наверно, что-то в этом роде — во всяком случае, из очень благородной семьи. И она умела колдовать.
— Как это?
— В точности не помню, — сказал он. — Но мне кажется, она могла колдовать не взаправду, как боги, а понемножку, как ты. С помощью целебных трав и всего такого прочего. Мужчины, спутники Утиса, пробыли у нее так долго, что стали вести себя… без церемоний. Попросту говоря, они перепивались так, что им мерещились ястребы и крысы, а сами они валялись в грязи, как свиньи. Она добавляла в питье такие снадобья, которые иногда пробуждали в них манию величия, и они воображали, будто они красивее и сильнее всех мужчин на свете, а иногда они вдруг начинали ползать на четвереньках, лаять по-собачьи, рыкать, как львы, или хрюкать, как свиньи. И тогда она давала им другое зелье, которое возвращало им человечий облик. На том острове росла трава, вроде морской капусты — моли , а может, мело или моло, ее-то она и использовала как лекарство, подмешивая в муку или в вино, — трава возвращала им человеческий облик или защищала от колдовства. Хозяйке острова нравилось заколдовывать вино так, чтобы гости падали под стол и вели себя как свиньи, но если им удавалось прежде выпить противоядия — жидкости, в которую была добавлена трава, целебная моли, — они колдовству не поддавались Удивительная штука, — заметил он в раздумье.
— Ну, а что было дальше?
— Дальше, м-да, дальше с ним, то есть с ними случилось… не помню что
— Ну а какая она была? Он что, спал с ней, этот Утис? Хороша она была собой?
— Она была очень похожа на тебя, — сказал он. — То есть, по тому, как мне ее описывали, мне кажется, она была похожа на тебя.
— Ну а дальше?
Сердце его тревожно билось, он слышал удары: тук-тук-тук-тук. Так бывает, когда бежишь по кочковатой каменистой земле.
— Тут начинается небывальщина, — сказал он.
Он рассказывал медленно, подбирая слова, иногда делая короткую паузу и прислушиваясь к ударам своего сердца, к голосу леса, моря, к потрескиванью звезд. Иногда с горной пустоши доносилось вдруг блеянье испуганной или отбившейся от стада овцы. Иногда ему казалось, он слышит шаги — они удаляются, замирают.
— У нее была усадьба, где они некоторое время прожили, и она щедро снарядила их в дорогу. Это были воины и гребцы — человек пятьдесят. Он плыли домой к югу вдоль длинного побережья. Им надо было миновать большой треугольный остров. Остров Трех Мысов — Тринакию или Тринакрию , — переплыть пролив, а в проливе были сильные водовороты. Она остерегала их против Сирен — сначала Утису и его товарищам предстояло проплыть мимо острова Сирен. Пловцов разбирало любопытство, но и страх тоже, но потом они поняли, что она их обманула.
Сердце билось спокойнее — он ступил на более ровную почву.
— Обманула она вроде как бы из ревности. Сирены были прекрасные девушки, они стояли на берегу, на небольшом островке, махали рукой и пели. Вообще-то плыть мимо того островка было очень опасно, это место пользовалось дурной славой.
— И что, они сошли на берег, на остров Сирен?
— День был очень жаркий, — продолжал он, — И матросы вели себя как малые дети. Они залепили себе уши воском, чтобы не соблазниться пением; один только Утис не стал затыкать ушей. Но он тоже боялся. Он попросил двух своих корабельщиков привязать его к мачте, чтобы он не мог броситься вплавь к их острову или уговорить товарищей пристать к берегу. Потом я понял: там была, наверно, певческая школа, там обучали певиц для хора, и девушки из хороших семей жили там по нескольку месяцев на пансионе во время тамошнего бархатного сезона.
— А ему хотелось поплыть к берегу?
Он заколебался.
— Отчасти. Девушки были хороши собой, и голоса них, как видно, были свежие, звонкие. Ну и вообще, сама понимаешь — молоденькие девушки. Он хотел объяснить это своим людям, но те были до того напуганы, что ничего не понимали, да к тому же уши у них были залеплены воском. Они вообразили, будто Утиса околдовали Сирены, то есть девушки и их пение. Но ничего страшного с ним не случилось. Он хотел рассказать им правду, втолковать им, что зря они трусят, но куда там.
— А что было потом?
Ему пришлось подумать.
— Ах да, эта полубогиня предостерегала их еще против кое-чего. Потом-то они поняли, что она поступала так просто из эгоизма. То есть когда она пугала их девушками, а не водоворотом. Потому что плыть там и вправду опасно Было два пути: один длинный, тогда им пришлось бы обогнуть большой остров с запада, а другой короткий — через пролив между восточной частью острова и Большой землей. Они долго спорили, но потом выбрали короткий путь, они спешили домой. По своему обыкновению все преувеличивать полубогиня — ее звали Кирка — расписала этот путь страшными красками, объявила, что в проливе живут чудовища, пожирающие людей, и прочее в этом роде. Одно чудовище она называла Харибдой, а другое — Сциллой. Спутники Утиса и так уже были напуганы, а тут они совсем перетрусили. Понимаешь, там были подводные ямы и водовороты, а течение такое сильное, что вода клокотала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
— С Сирен, — предложила она.
— Нет, Сирены были в другом месте. Это были девушки, прекрасные девушки — то есть нет, богини, конечно, они стояли на берегу, манили и…
— По-моему, они пели, — напомнила она, коснувшись его бороды тыльной стороной ладони.
— Верно, они пели. Верно, — подтвердил он. — Но моя история начинается не там. Она начинается у… у другой…
— У другой женщины?
— Да. Или, если угодно, у другой богини,
— Ты жил у нее? И долго?
Она отняла руку.
— Не я, — ответил он. — Тот, кого звали Утис. Да, он жил у нее, только не помню, как он к ней попал. Наверное, возвращался с войны. И провел у нее целую зиму.
— Похоже, так бывает всегда: если они надолго остаются у женщин, значит, они возвращаются с войны, — сказала она.
— Не всегда, — возразил он.
— Может быть, — согласилась она. — Ну, рассказывай дальше.
— Она жила на острове, назывался он Эя. Он лежит на востоке, у берега длинной земли за островом Сардос, за Сардским морем . Ко всему прочему хозяйка острова умела колдовать. Но я не помню уже всей истории. Не помню ее начала.
— А ведь раньше, семь лет назад, когда ты попал сюда, ты помнил.
Он знал, что она права. Он и сейчас мог вспомнить все, если бы захотел.
— Я постараюсь вспомнить главное, — поспешно сказал он. — Странствие привело туда Утиса и его спутников, и, когда они полгода спустя собрались уезжать, она снабдила их съестными припасами, множеством припасов, корабль их прямо ломился от съестного.
— Она что, была богиня, как я?
— Наверно, что-то в этом роде — во всяком случае, из очень благородной семьи. И она умела колдовать.
— Как это?
— В точности не помню, — сказал он. — Но мне кажется, она могла колдовать не взаправду, как боги, а понемножку, как ты. С помощью целебных трав и всего такого прочего. Мужчины, спутники Утиса, пробыли у нее так долго, что стали вести себя… без церемоний. Попросту говоря, они перепивались так, что им мерещились ястребы и крысы, а сами они валялись в грязи, как свиньи. Она добавляла в питье такие снадобья, которые иногда пробуждали в них манию величия, и они воображали, будто они красивее и сильнее всех мужчин на свете, а иногда они вдруг начинали ползать на четвереньках, лаять по-собачьи, рыкать, как львы, или хрюкать, как свиньи. И тогда она давала им другое зелье, которое возвращало им человечий облик. На том острове росла трава, вроде морской капусты — моли , а может, мело или моло, ее-то она и использовала как лекарство, подмешивая в муку или в вино, — трава возвращала им человеческий облик или защищала от колдовства. Хозяйке острова нравилось заколдовывать вино так, чтобы гости падали под стол и вели себя как свиньи, но если им удавалось прежде выпить противоядия — жидкости, в которую была добавлена трава, целебная моли, — они колдовству не поддавались Удивительная штука, — заметил он в раздумье.
— Ну, а что было дальше?
— Дальше, м-да, дальше с ним, то есть с ними случилось… не помню что
— Ну а какая она была? Он что, спал с ней, этот Утис? Хороша она была собой?
— Она была очень похожа на тебя, — сказал он. — То есть, по тому, как мне ее описывали, мне кажется, она была похожа на тебя.
— Ну а дальше?
Сердце его тревожно билось, он слышал удары: тук-тук-тук-тук. Так бывает, когда бежишь по кочковатой каменистой земле.
— Тут начинается небывальщина, — сказал он.
Он рассказывал медленно, подбирая слова, иногда делая короткую паузу и прислушиваясь к ударам своего сердца, к голосу леса, моря, к потрескиванью звезд. Иногда с горной пустоши доносилось вдруг блеянье испуганной или отбившейся от стада овцы. Иногда ему казалось, он слышит шаги — они удаляются, замирают.
— У нее была усадьба, где они некоторое время прожили, и она щедро снарядила их в дорогу. Это были воины и гребцы — человек пятьдесят. Он плыли домой к югу вдоль длинного побережья. Им надо было миновать большой треугольный остров. Остров Трех Мысов — Тринакию или Тринакрию , — переплыть пролив, а в проливе были сильные водовороты. Она остерегала их против Сирен — сначала Утису и его товарищам предстояло проплыть мимо острова Сирен. Пловцов разбирало любопытство, но и страх тоже, но потом они поняли, что она их обманула.
Сердце билось спокойнее — он ступил на более ровную почву.
— Обманула она вроде как бы из ревности. Сирены были прекрасные девушки, они стояли на берегу, на небольшом островке, махали рукой и пели. Вообще-то плыть мимо того островка было очень опасно, это место пользовалось дурной славой.
— И что, они сошли на берег, на остров Сирен?
— День был очень жаркий, — продолжал он, — И матросы вели себя как малые дети. Они залепили себе уши воском, чтобы не соблазниться пением; один только Утис не стал затыкать ушей. Но он тоже боялся. Он попросил двух своих корабельщиков привязать его к мачте, чтобы он не мог броситься вплавь к их острову или уговорить товарищей пристать к берегу. Потом я понял: там была, наверно, певческая школа, там обучали певиц для хора, и девушки из хороших семей жили там по нескольку месяцев на пансионе во время тамошнего бархатного сезона.
— А ему хотелось поплыть к берегу?
Он заколебался.
— Отчасти. Девушки были хороши собой, и голоса них, как видно, были свежие, звонкие. Ну и вообще, сама понимаешь — молоденькие девушки. Он хотел объяснить это своим людям, но те были до того напуганы, что ничего не понимали, да к тому же уши у них были залеплены воском. Они вообразили, будто Утиса околдовали Сирены, то есть девушки и их пение. Но ничего страшного с ним не случилось. Он хотел рассказать им правду, втолковать им, что зря они трусят, но куда там.
— А что было потом?
Ему пришлось подумать.
— Ах да, эта полубогиня предостерегала их еще против кое-чего. Потом-то они поняли, что она поступала так просто из эгоизма. То есть когда она пугала их девушками, а не водоворотом. Потому что плыть там и вправду опасно Было два пути: один длинный, тогда им пришлось бы обогнуть большой остров с запада, а другой короткий — через пролив между восточной частью острова и Большой землей. Они долго спорили, но потом выбрали короткий путь, они спешили домой. По своему обыкновению все преувеличивать полубогиня — ее звали Кирка — расписала этот путь страшными красками, объявила, что в проливе живут чудовища, пожирающие людей, и прочее в этом роде. Одно чудовище она называла Харибдой, а другое — Сциллой. Спутники Утиса и так уже были напуганы, а тут они совсем перетрусили. Понимаешь, там были подводные ямы и водовороты, а течение такое сильное, что вода клокотала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131