Ход постепенно понижался, и, чтобы не набить шишек,
пришлось идти согнувшись в три погибели. А вскоре ничего другого не
осталось, как опуститься, словно обезьяна, на четвереньки. И за камни
теперь приходилось цепляться изо всех сил - ход чем дальше, тем круче
уходил вниз, на глубину, и не будь здесь мокрых, режущих ладони камней -
Костя давно бы покатился туда. А пока - ничего. Кое-как можно двигаться.
Правда, мешался фонарь - некуда было его присобачить, и правая рука к тому
же занята. Жаль, нет веревки. Сейчас бы привязать фонарь к груди - и жизнь
оказалась бы светлой и прекрасной.
А между тем все сильнее давала себя знать сырость. Она выступала
отовсюду - и сочилась со щербатого, усеянного мельчайшими белыми
кристалликами потолка, и густым туманом стлалась внизу, и мутными меловыми
струйками стекала по стенам.
Костю это слегка насторожило. Ход все время понижался, значит, уходил
от речного дна, так откуда же взяться воде? Это во-первых. А во-вторых,
дальше пещера может оказаться затопленной. И что тогда? Нырять? Он не
рыба, он под водой дышать не умеет. Назад не вернешься. Идти вниз, в воду
- самоубийство. Ну, потонет он, а кому от этого станет лучше? Но нельзя и
ничего не делать, сидеть на камнях и ждать у моря погоду - замерзнешь не
хуже, чем в том карцере. Да и от голода в конце концов загнуться можно.
Остается одно - идти вперед и надеяться на чудо. Конечно, ждать чуда
можно и сидя, но лучше уж идти. Если он сделает все, что сможет - неужели
не случится ничего такого? Обязательно должно случиться! Костя и сам не
понимал, откуда взялась в нем такая уверенность, но она была. И лишь она,
слабенькая эта надежда, заставляла его ползти вперед, сжимая в правой руке
слабеющий фонарь.
Все случилось мгновенно. Ход резко обрушился вниз, пол точно чьей-то
исполинской рукой выбило у него из-под ног. Еще секунду назад Костя лез по
мокрым, скользким камням - и вот уже покатился в какую-то темную бездну.
Фонарь выпал из ладони и, точно искорка от костра, полетел вниз. Скоро
искорка исчезла из виду, и Костю обволокла густая, плотная темнота.
Впрочем, страшнее темноты были камни. То и дело он вздрагивал от коротких
злых ударов. Почему-то вдруг подумалось - он станет пятнистым как жираф,
столько синяков уже заработал.
Но и по камням он катился недолго, хотя эти несколько секунд и
показались обезумевшей вечностью. Вскоре Костя уже летел сквозь черноту,
раздирая ее своим сжавшимся телом и слыша тонкий свист рассекаемого
пространства. Волосы на голове шевелились, точно наэлектризованные.
Что удивительно - не было страха. Наверное, все случилось слишком уж
быстро.
Сознание на миг погасло, а когда вернулось вновь - он обнаружил, что
барахтается в ледяной воде. Она обожгла тело как пламя, и Костя едва
удержался от крика. Ведь это было бесполезно - кричать. Кто услышит его
здесь - в огромной пустой пещере? Тут царила древняя, первобытная тишина,
и нарушали ее лишь беспорядочные Костины всплески. Нет, помощи ждать не от
кого. А долго ли он сам продержится? Тем более, что куртка и брюки стали
вдруг невероятно тяжелыми, как рыцарские латы, и тянули его вниз, в
мертвые глубины.
Все же ему удалось найти какой-то ритм и медленно плыть. Куда? Сейчас
это было неважно. Куда-нибудь. Мышцы сводило от холода, зубы ныли, сердце
колотилось, скакало в груди точно футбольный мяч, который пацаны чеканят
об стенку. А в голосе - абсолютная пустота. Никаких мыслей.
Силы кончились как-то сразу, вдруг. Сперва он понял, что больше не
сможет работать руками. Руки сделались мертвыми, чужими, они тащили на
дно, словно к каждой была привязана пудовая гиря. Вскоре левая рука
отказала. Полностью. Значит, все, приплыли. На одной правой не вытянуть. И
Костя перестал грести - бесполезно.
А ноги опускались все глубже и глубже. Его волокло в мутную темную
глубину, и не оставалось сил даже набрать в легкие воздуха. Еще секунда -
и...
И ноги коснулись дна. Но для радости уже не было места. В полном
оцепенении он пошел вперед, вытянув руки, точно боялся обо что-нибудь
удариться.
Понемногу вода спадала. Сперва он брел по грудь, потом по пояс, а там
уже и по колено - долго-долго, бесчисленные сотни шагов, пока, наконец,
хлюпанье не прекратилось - пошла твердая почва.
И тогда Костя лег, вернее, упал животом на мелкие, облизанные
подземной рекой камни. Не было ни сил, ни желания двигаться дальше. Перед
глазами плыли желтые круги, маячили бесформенные пятна, они постепенно
стягивались в ослепительно-яркую точку, потом, словно остывший уголек, эта
точка начала гаснуть. Все заволокло серой мутью.
Но сон его был недолгим. Холод, затаившийся до поры, дал о себе
знать, вцепился в кожу ледяными когтями, как тролль из какой-то
полузабытой книжки.
Нащупав в темноте стену, Костя медленно поднялся. Его трясло, зубы
выплясывали нервный ритм, лоб стягивало железным обручем.
Зато появились мысли. Сперва слабые, расплывчатые, они постепенно
разрастались, множились - и вот пробили каменную корку безразличия.
Сначала Костя понял, что надо что-то делать, и побыстрее. Стоять на одном
месте - смерть. Замерзнет - и вся недолга. Потом он догадался скинуть
мокрую одежду. Все равно сейчас не было никакого толку от этих липких
тяжелых тряпок. Только лишний груз.
Он долго пытался выжать воду - но бесполезно. На такой подвиг пока
что не хватало сил. Тогда он, оставшись в одних трусах, скомкал брюки и
майку, вылил воду из ботинок и обвязал все это рубашкой. Получился
здоровенный и довольно тяжелый узел. Костя едва не выронил его - пальцы на
замерзших руках сгибались с трудом.
Теперь надо было согреться. Он знал, как это делается, и заставил
себя приседать до изнеможения, потом отжиматься на кулаках и прыгать.
Сперва пришлось напрячь всю оставшуюся волю, но потом многолетняя привычка
взяла свое - и вскоре стало гораздо теплее. Острые когти холода разжались.
Можно было идти вперед.
И Костя пошел вперед.
Идти в глухой, плотной тьме оказалось нелегко. Ему чудилось - еще
шаг, и он упрется в какую-нибудь стену. Или врежется лбом в затаившийся
выступ на потолке. Да к тому же и узел с мокрой одеждой оттягивал руку -
чем дальше, тем сильнее. Косте не раз уже хотелось его выкинуть. На фига
он сдался? Главное, выйти на ту сторону, а там он уж как-нибудь
разберется. Но все-таки не бросал, а лишь временами перекладывал из одной
руки в другую. Казалось, узел с каждой минутой все больше смахивает на
гирю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
пришлось идти согнувшись в три погибели. А вскоре ничего другого не
осталось, как опуститься, словно обезьяна, на четвереньки. И за камни
теперь приходилось цепляться изо всех сил - ход чем дальше, тем круче
уходил вниз, на глубину, и не будь здесь мокрых, режущих ладони камней -
Костя давно бы покатился туда. А пока - ничего. Кое-как можно двигаться.
Правда, мешался фонарь - некуда было его присобачить, и правая рука к тому
же занята. Жаль, нет веревки. Сейчас бы привязать фонарь к груди - и жизнь
оказалась бы светлой и прекрасной.
А между тем все сильнее давала себя знать сырость. Она выступала
отовсюду - и сочилась со щербатого, усеянного мельчайшими белыми
кристалликами потолка, и густым туманом стлалась внизу, и мутными меловыми
струйками стекала по стенам.
Костю это слегка насторожило. Ход все время понижался, значит, уходил
от речного дна, так откуда же взяться воде? Это во-первых. А во-вторых,
дальше пещера может оказаться затопленной. И что тогда? Нырять? Он не
рыба, он под водой дышать не умеет. Назад не вернешься. Идти вниз, в воду
- самоубийство. Ну, потонет он, а кому от этого станет лучше? Но нельзя и
ничего не делать, сидеть на камнях и ждать у моря погоду - замерзнешь не
хуже, чем в том карцере. Да и от голода в конце концов загнуться можно.
Остается одно - идти вперед и надеяться на чудо. Конечно, ждать чуда
можно и сидя, но лучше уж идти. Если он сделает все, что сможет - неужели
не случится ничего такого? Обязательно должно случиться! Костя и сам не
понимал, откуда взялась в нем такая уверенность, но она была. И лишь она,
слабенькая эта надежда, заставляла его ползти вперед, сжимая в правой руке
слабеющий фонарь.
Все случилось мгновенно. Ход резко обрушился вниз, пол точно чьей-то
исполинской рукой выбило у него из-под ног. Еще секунду назад Костя лез по
мокрым, скользким камням - и вот уже покатился в какую-то темную бездну.
Фонарь выпал из ладони и, точно искорка от костра, полетел вниз. Скоро
искорка исчезла из виду, и Костю обволокла густая, плотная темнота.
Впрочем, страшнее темноты были камни. То и дело он вздрагивал от коротких
злых ударов. Почему-то вдруг подумалось - он станет пятнистым как жираф,
столько синяков уже заработал.
Но и по камням он катился недолго, хотя эти несколько секунд и
показались обезумевшей вечностью. Вскоре Костя уже летел сквозь черноту,
раздирая ее своим сжавшимся телом и слыша тонкий свист рассекаемого
пространства. Волосы на голове шевелились, точно наэлектризованные.
Что удивительно - не было страха. Наверное, все случилось слишком уж
быстро.
Сознание на миг погасло, а когда вернулось вновь - он обнаружил, что
барахтается в ледяной воде. Она обожгла тело как пламя, и Костя едва
удержался от крика. Ведь это было бесполезно - кричать. Кто услышит его
здесь - в огромной пустой пещере? Тут царила древняя, первобытная тишина,
и нарушали ее лишь беспорядочные Костины всплески. Нет, помощи ждать не от
кого. А долго ли он сам продержится? Тем более, что куртка и брюки стали
вдруг невероятно тяжелыми, как рыцарские латы, и тянули его вниз, в
мертвые глубины.
Все же ему удалось найти какой-то ритм и медленно плыть. Куда? Сейчас
это было неважно. Куда-нибудь. Мышцы сводило от холода, зубы ныли, сердце
колотилось, скакало в груди точно футбольный мяч, который пацаны чеканят
об стенку. А в голосе - абсолютная пустота. Никаких мыслей.
Силы кончились как-то сразу, вдруг. Сперва он понял, что больше не
сможет работать руками. Руки сделались мертвыми, чужими, они тащили на
дно, словно к каждой была привязана пудовая гиря. Вскоре левая рука
отказала. Полностью. Значит, все, приплыли. На одной правой не вытянуть. И
Костя перестал грести - бесполезно.
А ноги опускались все глубже и глубже. Его волокло в мутную темную
глубину, и не оставалось сил даже набрать в легкие воздуха. Еще секунда -
и...
И ноги коснулись дна. Но для радости уже не было места. В полном
оцепенении он пошел вперед, вытянув руки, точно боялся обо что-нибудь
удариться.
Понемногу вода спадала. Сперва он брел по грудь, потом по пояс, а там
уже и по колено - долго-долго, бесчисленные сотни шагов, пока, наконец,
хлюпанье не прекратилось - пошла твердая почва.
И тогда Костя лег, вернее, упал животом на мелкие, облизанные
подземной рекой камни. Не было ни сил, ни желания двигаться дальше. Перед
глазами плыли желтые круги, маячили бесформенные пятна, они постепенно
стягивались в ослепительно-яркую точку, потом, словно остывший уголек, эта
точка начала гаснуть. Все заволокло серой мутью.
Но сон его был недолгим. Холод, затаившийся до поры, дал о себе
знать, вцепился в кожу ледяными когтями, как тролль из какой-то
полузабытой книжки.
Нащупав в темноте стену, Костя медленно поднялся. Его трясло, зубы
выплясывали нервный ритм, лоб стягивало железным обручем.
Зато появились мысли. Сперва слабые, расплывчатые, они постепенно
разрастались, множились - и вот пробили каменную корку безразличия.
Сначала Костя понял, что надо что-то делать, и побыстрее. Стоять на одном
месте - смерть. Замерзнет - и вся недолга. Потом он догадался скинуть
мокрую одежду. Все равно сейчас не было никакого толку от этих липких
тяжелых тряпок. Только лишний груз.
Он долго пытался выжать воду - но бесполезно. На такой подвиг пока
что не хватало сил. Тогда он, оставшись в одних трусах, скомкал брюки и
майку, вылил воду из ботинок и обвязал все это рубашкой. Получился
здоровенный и довольно тяжелый узел. Костя едва не выронил его - пальцы на
замерзших руках сгибались с трудом.
Теперь надо было согреться. Он знал, как это делается, и заставил
себя приседать до изнеможения, потом отжиматься на кулаках и прыгать.
Сперва пришлось напрячь всю оставшуюся волю, но потом многолетняя привычка
взяла свое - и вскоре стало гораздо теплее. Острые когти холода разжались.
Можно было идти вперед.
И Костя пошел вперед.
Идти в глухой, плотной тьме оказалось нелегко. Ему чудилось - еще
шаг, и он упрется в какую-нибудь стену. Или врежется лбом в затаившийся
выступ на потолке. Да к тому же и узел с мокрой одеждой оттягивал руку -
чем дальше, тем сильнее. Косте не раз уже хотелось его выкинуть. На фига
он сдался? Главное, выйти на ту сторону, а там он уж как-нибудь
разберется. Но все-таки не бросал, а лишь временами перекладывал из одной
руки в другую. Казалось, узел с каждой минутой все больше смахивает на
гирю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61