— Контрреформация потеряла точку опоры, — пояснил Вилем, — несмотря на армии Максимилиана и костры инквизиции. Открылся ящик Пандоры, который Рим пытался закрыть всеми возможными средствами. Колдовство и магия теперь причисляются к догматической ереси. Каббалистическую литературу внесли в Index , а в 1592 году инквизиторы осудили Франческо Патрицци , одного из переводчиков «герметического свода». Иезуиты из Римской Коллегии завели свой собственный Index , в который наряду с работами Галилея включила труды Парацельса и Корнелия Агриппы. Иоганн Валентин Андреа, основатель ордена розенкрейцеров, был объявлен еретиком. Траяно Боккалини, наставника Андреа, сторонника Генриха Наваррского, убили в Венеции, а сам наваррский король, на которого возлагались все их надежды, был убит в Париже . Но движение их оказалось многоглавым и непобедимым, как гидра. После смерти Генриха появилась новая надежда, новая ось, жизнь вокруг которой по-прежнему могла крепнуть и вращаться.
— Курфюрст Пфальца, — пробормотала Эмилия. — Король Фридрих.
— Да. — Он вновь пожал плечами. — Очередная надежда, которая оказалась печальным заблуждением.
Редкие береговые огоньки, покачиваясь, проплыли мимо. Барка свернула в Галеонс-рич, не задев причальных пирсов, протянувшихся в чернильно-черной воде. Волнение, поднятое их судном на реке, пробудило к жизни вереницу пришвартованных лихтеров, закачавшихся на этих волнах. За пирсами и илистыми берегами виднелись безымянные деревушки с полуразрушенными домами. Они плыли на барке уже два часа с лишним, но Темза стала лишь немного уже. Порой казалось, что берег растворяется вдали.
— То есть этот манускрипт представляет опасность для чистоты веры. — Эмилия начинала понимать интересы разных сторон, по крайней мере ей так думалось. — Рим надеется завладеть им, искоренить эту ересь, прежде чем она наберет силу.
— Вполне возможно. Сейчас Рим до смерти боится всего, что может угрожать его догматам, всякого раскола, который может подорвать его борьбу с протестантизмом. Галилей с открытыми им спутниками был одной такой угрозой, но четыре года назад Святая палата заставила его замолчать, а кардинал Беллармин настоятельно советовал воздержаться от любых сочинений в защиту еретика Коперника. Но если появится очередное свидетельство в пользу учения Коперника или любой другой ереси — это может стать тяжелейшим ударом, особенно сейчас.
— И особенно если удар будет исходить из такого авторитетного источника, как Гермес Трисмегист.
— Да. Поэтому этот манускрипт будет заперт в тайных архивах библиотеки Ватикана, если кардиналам и епископам удастся заполучить его. Может быть, его даже уничтожат. — Вилем вновь опустил взгляд на шкатулку, стоявшую между его ног. — Но есть кое-что еще, — медленно произнес он, — чего я пока никак не могу понять. Ведь за последние несколько лет авторитет Гермеса Трисмегиста подвергли сомнению и чуть ли не вовсе разрушили. Не римские теологи, нет, а один протестант, гугенот.
И он рассказал Эмилии о недавней дискуссии между протестантским ученым Исааком Казобоном и кардиналом Баронием, хранителем Ватиканской библиотеки, тем самым, который — по словам Вилема — сейчас хотел бы вывезти в Рим и библиотеку Пфальца, и раритеты Испанских залов. Много лет назад этот кардинал выпустил солидную монографию по церковной истории, Annales ecclesiastici , где Гермес Трисмегист описывался как один из языческих пророков наряду с гадателями по Гиадам и сивиллами. Этим сочинением просто восхищались учителя Вилема, иезуиты Клементинума, но потом гугенот Казобон, швейцарец, приехавший в Англию по приглашению короля Иакова, полностью опроверг его. В своем выдающемся сочинении: De rebus sacris et ecclesiasticis exercitations XVI , опубликованном шесть лет назад в 1614 году, Казобон приводил несомненные доказательства того, что весь «герметический свод» — фальшивка, созданная не древним египетским жрецом в Гермополис-Магна, а несколькими греками, жившими в Александрии в первом веке после Рождества Христова. Эти ученые мужи смешали Платона, Евангелие, еврейскую Каббалу, приправили изысками египетской философии и умудрились всей этой мешаниной более тысячи лет дурачить ученых, священников и королей.
Барку болтало из стороны в сторону, а Вилем с мрачным недоумением покачивал головой. Бессмыслица. Почему сэр Амброз столь настойчиво стремился тайно вывезти «Лабиринт мира» из Праги? Сэр Амброз, убежденный протестант, наверняка знал об этом труде Казобона. И почему также, если это подделка, кардинал хотел завладеть ею? Ведь именно по его указанию их преследовали от самой Праги, сообщил ей наконец Вилем, агенты кардинала Барония.
— А она не открывается? — Эмилия перевела взгляд на шкатулку. — Есть ключ от этого замка?
Он вновь отрицательно покачал головой.
— Только у сэра Амброза есть один ключ. О других мне ничего не известно.
Барка теперь достигла глубоких вод и ее несло течением к Вулиджу. По левому борту уплывали вдаль скелетоподобные остовы недостроенных военных кораблей, стоявшие в сухих доках. Эмилия передвинулась к другому борту барки, откуда открывался обзор на убегавшую назад к морю реку. Темные фигуры с сигнальными лампами и фонарями сновали туда-сюда через ворота корабельных верфей и между деревянными кранами, чьи профили маячили на фоне неба. Когда лодку качнуло назад, ей показалось, что в этих кратких проблесках света она увидела очертания еще одной барки, точнее — парусиновый навес, под которым темнели чьи-то фигуры. Их разделяла примерно сотня ярдов. Она высунулась из-под навеса.
— Далеко ли еще до Биллингсгейта?
Шкипер погрузил свой багор в воду, оперся на него и затем легко и быстро вытащил его.
— Миль восемь, — буркнул он, прежде чем вновь погрузить багор. Судно накренилось на правый борт, и он едва не потерял равновесие. — Еще пара часов, — добавил он чуть погодя. — Если успеем до окончания прилива.
Вновь спрятавшись под навес, Эмилия окинула пристальным взглядом темнеющую впереди речную гладь. Перед ними лежала старица очередного речного колена, полная опасных течений. Гринвичские болота выглядели пустынными, но у другого берега пришвартовалось полдюжины торговых судов Ост-Индской компании, и огни за их гакабортами освещали покачивающиеся в вышине леса мачт. За ними находились склады Ост-Индской компании. В районе этих верфей, когда река повернула к югу, Эмилия опять оглянулась, пытаясь в свете корабельных фонарей разглядеть идущую за ними лодку. Со времени Вулиджа она приблизилась к ним на несколько корпусов, может и больше. На борту торчало два лодочника, а их пассажиры — три темные фигуры — скрывались под навесом. Обернувшись к Вилему, она заметила, что он держит что-то в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125