Если она такая потрясающая, не сочтет ли она меня придурком?
— Нет, — Дилайла царапала номер на отрывном листочке, — не бойся. Она решит, что встретила свой идеал. Ты в ее вкусе, поверь мне. — Щелкнув ручкой, она подвинула листок Дигу. — Позвони ей, — настоятельным тоном предложила она. — Позвони сейчас же.
Диг взял серебристый листочек и поднял к носу: 020 7485 2121.
Он скорчил изумленную гримасу:
— Но… но… не понимаю. Это телефон Надин. — Дилайла улыбалась. — Зачем ты дала мне номер Надин?
— Черт побери, — поморщилась Дилайла, — не удивительно, что интеллектуалки тебя пугают. Самым смышленым парнем месяца тебя вряд ли выберут, правда?
— А, — хмуро улыбнулся Диг, — ты опять ступила на боевую тропу сватовства. Ясно. — Он протянул листок Дилайле. — Ты просто не врубаешься. Этого никогда не случится. Нам с Надин семейное счастье не грозит. Если бы это могло случится, то уже давно случилось бы.
— Но почему? — вскинулась Дилайла. — Не понимаю. Что с вами происходит? Почему вы не можете быть вместе?
Диг потер ладонью щеку:
— Не знаю. Наверное, не судьба. Я пытался, но она не заинтересовалась мной, и никогда не проявляла ни малейших признаков… ну понятно, о чем я.
Дилайла ударила рукой по столу, от неожиданности Диг подпрыгнул:
— Значит, пытался! Я знала! Знала, что за этой платонической ерундой что-то стоит. Расскажи, как все было. С начала и до конца.
Диг уже сожалел о своей откровенности, которая начинала заводить его туда, куда он совершенно не стремился. Собравшись с духом, он поведал Дилайле о сентябре 1987 года.
— Надин меня не захотела, — подытожил он. Так и сказала: «Ты мне не нужен». Куда уж яснее! Ей было нужно нечто большее, чем я. Мужчина с большой буквы. Она мечтала о спортивных машинах, модных шмотках, умудренности и интригующей красоте. А не о прыщавом мальчонке Диге Райане с тощими ногами, разъезжающим на старой «хонде» и работающем в какой-то смурной конторе. Знаешь, я не сразу свыкся с этой мыслью. Довольно долгое время мне было тяжело находиться рядом с ней и не желать ее… но теперь все хорошо. Она мой друг. И часть моей жизни, за что я ей благодарен. Жизнь без Надин была бы пустой и бессмысленной. Дилайла… понимаю, ты хочешь, как лучше, но забудь об этом, ладно? Потому что этому не бывать.
— Ох, Диг, — Дилайла покачала головой, — если бы ты только видел вас с Надин со стороны, видел то, что заметно любому! Тогда бы ты наверняка распрощался с дурацкими детскими обидами и взглянул на ситуацию объективно. — Она сунула ему в ладонь листок с номером. — Оставь себе. Может быть, когда-нибудь ты обнаружишь этот клочок в бумажнике, вспомнишь наш разговор и поступишь правильно. Хорошо? — Она сжала его пальцы в кулак.
— Ладно, как скажешь. — Он сунул листок в карман и принялся за еду, остывавшую на тарелке.
Что за день, думал Дин, пережевывая пресный кусок баранины, (и почему всегда, когда он обедает с Дилайлой, еда такая невкусная?) что за невероятный день! Он вдруг почувствовал себя вымотанным. Он более не испытывал ни голода, ни жажды, и язык уже не ворочался.
Но самое смешное, несмотря на затеянную Дилайлой болезненную дискуссию и на все безобразия, случившиеся за последнюю неделю, Диг, сидя над холодным карри и впитывая, непривычную атмосферу заведения, вдруг осознал, что больше всего на свете он сейчас хотел бы увидеть Надин.
Глава тридцать девятая
Бум! Бум! Бум!
— Хр-р-р-э….
Бум! Бум! Бум!
— У-у-мм-х…
— Надин!
— А-а?… — Надин разлепила одни глаз, затем другой.
Обивка, фрагменты мебели и акварели на стене, отразившись на мутной сетчатке, не пробудили в ней никаких воспоминаний. Она попыталась встать.
— А-а!…
Ее охватила паника: она не могла пошевелить ногами. У нее вообще не было ног. Она — калека, парализованная. Она… уф… она запуталась в покрывале.
— Надин! Ты здесь? С тобой все в порядке? Впусти меня.
Бум! Бум! Бум!
Надин узнала голос Пиа. Голова была, как… как нечто ужасное, что и словами нельзя выразить. Где она? Где она, черт побери? Что это за место?
Она попыталась откликнуться на зов Пиа, но из рта не вырвалось ничего, кроме гнусного хриплого дыхания — у-у-мм-хр… Необходимо как-то добраться до двери. Погруженная во мрак комната освещалась лишь оранжевым уличным фонарем. Барселона, припомнила Надин, она находится в Барселоне. Но какой сегодня день?
В конце концов ей удалось выпутаться из покрывал, и она поползла по ковру к двери.
— Иду, — прохрипела она, с трудом передвигаясь на четвереньках. — Я иду.
Открыла дверь и заморгала от яркого света. Над ней нависала Пиа, по бокам ассистентки стояли два мощных испанца в черных пиджаках и с озабоченными физиономиями.
— Господи, Дин! — заверещала Пиа, опускаясь на корточки и обнимая худенькой ручкой подругу, — что с тобой?
— М-м-м, — промычала Надни, прикрывая глаза от света и от пристального взгляда громил. — Голова. Моя голова. Какой сегодня день? Как долго я спала?
— По-прежнему суббота, — Пиа убрала волосы, падавшие на лицо Надин. — Почти десять вечера. Ты ушла из бара два часа назад. — С ослепительной улыбкой она обернулась к парням в черном, один из них сжимал в руке большую связку ключей: — Похоже, все о'кей. Простите, что сорвала вас с места. — выдала она по-испански, — и все такое.
— Сеньорита здорова? — осведомился парень с ключами.
— С сеньоритой все будет в полном порядке, — успокоила его Пиа.
— Не вызвать ли обслугу, чтобы принесли кофе?
— Вот это, — обрадовалась Пиа, — будет абсолютно потрясающе. Два кофе. И еще раз gracias! — не уставала она практиковаться в иностранном языке.
Пиа щелкнула дверным замком и улеглась на пол рядом с распростертым телом Надин.
— У тебя трубка снята, ты знаешь об этом? — Пиа повернулась к Надин, та прикрывала лицо локтем, тихонько постанывая.
— Черт, — выдохнула она, — чтоб ее.
— Когда ты не вернулась из туалета, мы попытались тебе позвонить, но телефон был занят, и мы решили, что ты побежала наверх, чтобы поговорить с Дигом. Но прошло два часа, а столько даже ты не можешь провисеть на телефоне. Так как? Позвонила Дигу? Мы угадали? — Она перевернулась на живот и жадно уставилась на Надин.
— М-м-м, — откликнулась та.
— Ага! — торжествующе воскликнула Пиа. — Так я и знала! Выходит, Сара открыла банку с червями, и все про тебя и Дига вылезло наружу. Ты бы видела свою физиономию, Дин… это было нечто! И что ты ему сказала? Как все получилось? Ты призналась ему в вечной любви?
Надин перевалилась на бок:
— Надо повесить трубку, Пиа, а вдруг телефон все еще… как это называется? Связан. Нет… как-то иначе, но ты меня понимаешь? У-у-мм-х.
Пиа вскочила и поднесла к уху криво лежавшую трубку.
— Все нормально, — заверила она, кладя трубку на место, — ты не подсоединена. — Она уселась на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Нет, — Дилайла царапала номер на отрывном листочке, — не бойся. Она решит, что встретила свой идеал. Ты в ее вкусе, поверь мне. — Щелкнув ручкой, она подвинула листок Дигу. — Позвони ей, — настоятельным тоном предложила она. — Позвони сейчас же.
Диг взял серебристый листочек и поднял к носу: 020 7485 2121.
Он скорчил изумленную гримасу:
— Но… но… не понимаю. Это телефон Надин. — Дилайла улыбалась. — Зачем ты дала мне номер Надин?
— Черт побери, — поморщилась Дилайла, — не удивительно, что интеллектуалки тебя пугают. Самым смышленым парнем месяца тебя вряд ли выберут, правда?
— А, — хмуро улыбнулся Диг, — ты опять ступила на боевую тропу сватовства. Ясно. — Он протянул листок Дилайле. — Ты просто не врубаешься. Этого никогда не случится. Нам с Надин семейное счастье не грозит. Если бы это могло случится, то уже давно случилось бы.
— Но почему? — вскинулась Дилайла. — Не понимаю. Что с вами происходит? Почему вы не можете быть вместе?
Диг потер ладонью щеку:
— Не знаю. Наверное, не судьба. Я пытался, но она не заинтересовалась мной, и никогда не проявляла ни малейших признаков… ну понятно, о чем я.
Дилайла ударила рукой по столу, от неожиданности Диг подпрыгнул:
— Значит, пытался! Я знала! Знала, что за этой платонической ерундой что-то стоит. Расскажи, как все было. С начала и до конца.
Диг уже сожалел о своей откровенности, которая начинала заводить его туда, куда он совершенно не стремился. Собравшись с духом, он поведал Дилайле о сентябре 1987 года.
— Надин меня не захотела, — подытожил он. Так и сказала: «Ты мне не нужен». Куда уж яснее! Ей было нужно нечто большее, чем я. Мужчина с большой буквы. Она мечтала о спортивных машинах, модных шмотках, умудренности и интригующей красоте. А не о прыщавом мальчонке Диге Райане с тощими ногами, разъезжающим на старой «хонде» и работающем в какой-то смурной конторе. Знаешь, я не сразу свыкся с этой мыслью. Довольно долгое время мне было тяжело находиться рядом с ней и не желать ее… но теперь все хорошо. Она мой друг. И часть моей жизни, за что я ей благодарен. Жизнь без Надин была бы пустой и бессмысленной. Дилайла… понимаю, ты хочешь, как лучше, но забудь об этом, ладно? Потому что этому не бывать.
— Ох, Диг, — Дилайла покачала головой, — если бы ты только видел вас с Надин со стороны, видел то, что заметно любому! Тогда бы ты наверняка распрощался с дурацкими детскими обидами и взглянул на ситуацию объективно. — Она сунула ему в ладонь листок с номером. — Оставь себе. Может быть, когда-нибудь ты обнаружишь этот клочок в бумажнике, вспомнишь наш разговор и поступишь правильно. Хорошо? — Она сжала его пальцы в кулак.
— Ладно, как скажешь. — Он сунул листок в карман и принялся за еду, остывавшую на тарелке.
Что за день, думал Дин, пережевывая пресный кусок баранины, (и почему всегда, когда он обедает с Дилайлой, еда такая невкусная?) что за невероятный день! Он вдруг почувствовал себя вымотанным. Он более не испытывал ни голода, ни жажды, и язык уже не ворочался.
Но самое смешное, несмотря на затеянную Дилайлой болезненную дискуссию и на все безобразия, случившиеся за последнюю неделю, Диг, сидя над холодным карри и впитывая, непривычную атмосферу заведения, вдруг осознал, что больше всего на свете он сейчас хотел бы увидеть Надин.
Глава тридцать девятая
Бум! Бум! Бум!
— Хр-р-р-э….
Бум! Бум! Бум!
— У-у-мм-х…
— Надин!
— А-а?… — Надин разлепила одни глаз, затем другой.
Обивка, фрагменты мебели и акварели на стене, отразившись на мутной сетчатке, не пробудили в ней никаких воспоминаний. Она попыталась встать.
— А-а!…
Ее охватила паника: она не могла пошевелить ногами. У нее вообще не было ног. Она — калека, парализованная. Она… уф… она запуталась в покрывале.
— Надин! Ты здесь? С тобой все в порядке? Впусти меня.
Бум! Бум! Бум!
Надин узнала голос Пиа. Голова была, как… как нечто ужасное, что и словами нельзя выразить. Где она? Где она, черт побери? Что это за место?
Она попыталась откликнуться на зов Пиа, но из рта не вырвалось ничего, кроме гнусного хриплого дыхания — у-у-мм-хр… Необходимо как-то добраться до двери. Погруженная во мрак комната освещалась лишь оранжевым уличным фонарем. Барселона, припомнила Надин, она находится в Барселоне. Но какой сегодня день?
В конце концов ей удалось выпутаться из покрывал, и она поползла по ковру к двери.
— Иду, — прохрипела она, с трудом передвигаясь на четвереньках. — Я иду.
Открыла дверь и заморгала от яркого света. Над ней нависала Пиа, по бокам ассистентки стояли два мощных испанца в черных пиджаках и с озабоченными физиономиями.
— Господи, Дин! — заверещала Пиа, опускаясь на корточки и обнимая худенькой ручкой подругу, — что с тобой?
— М-м-м, — промычала Надни, прикрывая глаза от света и от пристального взгляда громил. — Голова. Моя голова. Какой сегодня день? Как долго я спала?
— По-прежнему суббота, — Пиа убрала волосы, падавшие на лицо Надин. — Почти десять вечера. Ты ушла из бара два часа назад. — С ослепительной улыбкой она обернулась к парням в черном, один из них сжимал в руке большую связку ключей: — Похоже, все о'кей. Простите, что сорвала вас с места. — выдала она по-испански, — и все такое.
— Сеньорита здорова? — осведомился парень с ключами.
— С сеньоритой все будет в полном порядке, — успокоила его Пиа.
— Не вызвать ли обслугу, чтобы принесли кофе?
— Вот это, — обрадовалась Пиа, — будет абсолютно потрясающе. Два кофе. И еще раз gracias! — не уставала она практиковаться в иностранном языке.
Пиа щелкнула дверным замком и улеглась на пол рядом с распростертым телом Надин.
— У тебя трубка снята, ты знаешь об этом? — Пиа повернулась к Надин, та прикрывала лицо локтем, тихонько постанывая.
— Черт, — выдохнула она, — чтоб ее.
— Когда ты не вернулась из туалета, мы попытались тебе позвонить, но телефон был занят, и мы решили, что ты побежала наверх, чтобы поговорить с Дигом. Но прошло два часа, а столько даже ты не можешь провисеть на телефоне. Так как? Позвонила Дигу? Мы угадали? — Она перевернулась на живот и жадно уставилась на Надин.
— М-м-м, — откликнулась та.
— Ага! — торжествующе воскликнула Пиа. — Так я и знала! Выходит, Сара открыла банку с червями, и все про тебя и Дига вылезло наружу. Ты бы видела свою физиономию, Дин… это было нечто! И что ты ему сказала? Как все получилось? Ты призналась ему в вечной любви?
Надин перевалилась на бок:
— Надо повесить трубку, Пиа, а вдруг телефон все еще… как это называется? Связан. Нет… как-то иначе, но ты меня понимаешь? У-у-мм-х.
Пиа вскочила и поднесла к уху криво лежавшую трубку.
— Все нормально, — заверила она, кладя трубку на место, — ты не подсоединена. — Она уселась на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87