Первыми, как всегда, притащились переодетые людьми лбы из службы безопасности. Они без дела слонялись взад-вперед с суровыми и неподкупными лицами и озабоченно заглядывали то под столы, уставленные закусками, то под кресла, то за пазуху длинноногим официанткам, переминавшимся около еды. Пару раз возникал их начальник в чине не ниже подполковника - низенький, подвижный и ухватистый малый, наскоро обученный манерам. Официанткам головорезы наскучили быстро; девушки с нетерпением теребили свои накрахмаленные передники и меланхолично протирали сияющие бокалы, ожидая настоящих гостей. Затем явились безразличные ко всему на свете волосатые телевизионщики со своей машинерией, и обстановка немного разрядилась. Игнорируя охрану, как больших и безвредных животных, они установили в центральном проходе огромную треногу с камерой, принялись подсоединять бесчисленные толстые провода, выставлять свет, и делали все это с таким видом, как будто никакого праздника и не существует. Между тем, уже само их присутствие свидетельствовало о том, что праздник как разтаки состоится, и нешуточный, поскольку привезенной аппаратуры вполне достало бы для съемок средних размеров мыльного сериала.
Появились первые из приглашенных и хищно закружили вокруг пищи, торопливо здороваясь друг с другом и перебрасываясь отвлеченными фразами. Их официантки гостями не считали, воспринимая как необходимую в таких случаях массовку, да и кто, согласитесь, станет держать за людей длинноногих, вечно со взмыленной шеей, репортеров, колумнеров, ресторанных и литературных критиков, клерков из многолюдных агентств public relations и прочую мошкару, надоедливо, хотя и хором, зудящую вокруг великих мира сего. Настоящую публику ждали еще не скоро, и массовка вольно бродила по залу, свысока поглядывая на секьюрити, жевала бутерброды, чокалась шампанским и втихомолку полировала водочкой.
Наконец, в зал вошел человек, хотя бы с натяжкой, но заслуживавший внимания, - господин Редактор, похожий на редкого, баснословно дорогой и благородной породы страуса, с которого сдували пылинки специально нанятые и обученные служители. Самую молодую и неопытную из официанток пихнула в бок старшая подруга, и та, стуча каблуками, покатилась вперед с мельхиоровым подносиком, на котором стоял наполненный до краев бокал, несколько тарталеток и коротко обрезанная голубая гвоздика в хрустальной вазочке. Господин Редактор холодно, однако с одобрением, двумя пальчиками принял бокал, а гвоздику зачем-то протянул девушке. Тут образовалась заминка: для начала официантке следовало поставить подносик, но ближайший стол находился в пяти шагах сзади, а чтобы добраться до него, молоденькой дурочке пришлось бы повернуться к господину Редактору спиной, но это категорически воспрещалось правилами. Девушка беспомощно захлопала глазами, не сводя взгляда с цветка, неловко попятилась и попыталась, на свою беду, изобразить нечто вроде реверанса, отчего все до единой тарталетки посыпались на ковер, а вслед за ними полетела и вазочка. Покуда инцидент еще не вполне оформился и не стал очевидным позором, старшая подруга тигрицей метнулась наперерез и закрыла собой несчастную молодку с ее дурацким подносиком, вызывающе упершись в господина Редактора смуглой и высокой декольтированной грудью, поверх которой лежала тяжелая цепь белого, лимонного и червонного золота, как бы предлагая на выбор или то, или другое, или все сразу.
Господин Редактор, возбудившись до такой степени, что даже слегка взмокла лысина, с отменной учтивостью взял отважную девицу за мягкий локоток, сунул ей в кулак виновницу всех бед гвоздику и повел прочь, заговорив при этом негромко и вкрадчиво, но так, чтобы точно услышали и все остальные:
- Вы даже представить себе не можете, какие казусы случаются иногда на приемах и вечеринках, где собираются сливки общества! Однажды на завтраке, устроенном в честь Трумэна Капоте Американским Пэн-клубом, мне довелось сказать краткий тост...
Беда миновала, и все вздохнули спокойно, тем более, что в зал входили новые гости. Предводительствовал им некто вроде перекормленного римского патриция с выражением утонченной брезгливости на красивом белом лице, - господин Издатель. Ступал он тяжело и уверенно, словно позади него, бряцая начищенным до блеска оружием и поднимая клубы потревоженной пыли, шагала целая когорта, - меж тем, это были всего-то трое или четверо преданных беллетристов с воспаленными от тяжелой работы и плохих мониторов глазами. Еще издали завидев своего давнего, со времен совместных заседаний в парткоме, врага, господин Издатель дьявольски прищурился, как будто сейчас из-за его спины метнется в негодяя дротик, скривил тонкие губы отменной, достойной лучших зрителей, ухмылкой, круто развернулся и прошествовал в другой конец зала, куда, видимо, под стать гетерам, поспешила стайка официанток. Обдав друг друга потоками греческого огня, противники заняли боевые позиции каждый на своем фланге, собирая под штандарты верную рать, и теперь, если слева слышалось: "...когда Грэм Грин угощал меня настоящим скотчем", то справа отзывалось эхом: "...очаровательная Лиля Брик подарила мне на память свою фотокарточку с автографом".
Спустя четверть часа объявился и господин Писатель в черной шелковой рубашке и таких же черных, известных всей стране очках. Торопливой походкой, стараясь оставаться неузнанным и глядя прямо впереди себя, он забежал в дальний угол, упал в глубокое кресло подальше от света и тотчас принялся раскуривать нечто, вполне смахивавшее на марихуану. Его старания увенчались успехом: от толпы репортеров отделилось несколько человек, и в темном углу начались возня и барахтанье, перемежаемые тяжелыми вздохами: там брали интервью.
Но только тогда, когда в зал уже битком набилось и прессы, и редакторов, и издателей, и литераторов, пробил час настоящих людей, и они нагрянули под руку со своими женами и подругами. Официантки просияли и зарделись, как монахини при виде Господа своего; шепот и ропот повсюду одновременно стихли, и лишь биение сердец - да едва слышно, словно бряцание небесных лир, позвякивали драгоценные подвески на шеях преобразившихся крестьянских дочерей, гордо ступавших среди восторженных бликов фотовспышек...
Сразу закипела, забурлила, заиграла радостная жизнь, хлопнули торжественно бутылки шампанского, словно высадились, наконец, из летающей тарелки прелестные зеленые человечки, чуждые всех горестей земных, и принесли с собой обетование новой, благоуханной и счастливой жизни, которую они испокон веку ведут на далекой планете Икс.
- Чтоб ты знала, дорогуша, - говорила одна дама в кротовом жакете другой, в соболях, - брюлики надо брать только голландской огранки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Появились первые из приглашенных и хищно закружили вокруг пищи, торопливо здороваясь друг с другом и перебрасываясь отвлеченными фразами. Их официантки гостями не считали, воспринимая как необходимую в таких случаях массовку, да и кто, согласитесь, станет держать за людей длинноногих, вечно со взмыленной шеей, репортеров, колумнеров, ресторанных и литературных критиков, клерков из многолюдных агентств public relations и прочую мошкару, надоедливо, хотя и хором, зудящую вокруг великих мира сего. Настоящую публику ждали еще не скоро, и массовка вольно бродила по залу, свысока поглядывая на секьюрити, жевала бутерброды, чокалась шампанским и втихомолку полировала водочкой.
Наконец, в зал вошел человек, хотя бы с натяжкой, но заслуживавший внимания, - господин Редактор, похожий на редкого, баснословно дорогой и благородной породы страуса, с которого сдували пылинки специально нанятые и обученные служители. Самую молодую и неопытную из официанток пихнула в бок старшая подруга, и та, стуча каблуками, покатилась вперед с мельхиоровым подносиком, на котором стоял наполненный до краев бокал, несколько тарталеток и коротко обрезанная голубая гвоздика в хрустальной вазочке. Господин Редактор холодно, однако с одобрением, двумя пальчиками принял бокал, а гвоздику зачем-то протянул девушке. Тут образовалась заминка: для начала официантке следовало поставить подносик, но ближайший стол находился в пяти шагах сзади, а чтобы добраться до него, молоденькой дурочке пришлось бы повернуться к господину Редактору спиной, но это категорически воспрещалось правилами. Девушка беспомощно захлопала глазами, не сводя взгляда с цветка, неловко попятилась и попыталась, на свою беду, изобразить нечто вроде реверанса, отчего все до единой тарталетки посыпались на ковер, а вслед за ними полетела и вазочка. Покуда инцидент еще не вполне оформился и не стал очевидным позором, старшая подруга тигрицей метнулась наперерез и закрыла собой несчастную молодку с ее дурацким подносиком, вызывающе упершись в господина Редактора смуглой и высокой декольтированной грудью, поверх которой лежала тяжелая цепь белого, лимонного и червонного золота, как бы предлагая на выбор или то, или другое, или все сразу.
Господин Редактор, возбудившись до такой степени, что даже слегка взмокла лысина, с отменной учтивостью взял отважную девицу за мягкий локоток, сунул ей в кулак виновницу всех бед гвоздику и повел прочь, заговорив при этом негромко и вкрадчиво, но так, чтобы точно услышали и все остальные:
- Вы даже представить себе не можете, какие казусы случаются иногда на приемах и вечеринках, где собираются сливки общества! Однажды на завтраке, устроенном в честь Трумэна Капоте Американским Пэн-клубом, мне довелось сказать краткий тост...
Беда миновала, и все вздохнули спокойно, тем более, что в зал входили новые гости. Предводительствовал им некто вроде перекормленного римского патриция с выражением утонченной брезгливости на красивом белом лице, - господин Издатель. Ступал он тяжело и уверенно, словно позади него, бряцая начищенным до блеска оружием и поднимая клубы потревоженной пыли, шагала целая когорта, - меж тем, это были всего-то трое или четверо преданных беллетристов с воспаленными от тяжелой работы и плохих мониторов глазами. Еще издали завидев своего давнего, со времен совместных заседаний в парткоме, врага, господин Издатель дьявольски прищурился, как будто сейчас из-за его спины метнется в негодяя дротик, скривил тонкие губы отменной, достойной лучших зрителей, ухмылкой, круто развернулся и прошествовал в другой конец зала, куда, видимо, под стать гетерам, поспешила стайка официанток. Обдав друг друга потоками греческого огня, противники заняли боевые позиции каждый на своем фланге, собирая под штандарты верную рать, и теперь, если слева слышалось: "...когда Грэм Грин угощал меня настоящим скотчем", то справа отзывалось эхом: "...очаровательная Лиля Брик подарила мне на память свою фотокарточку с автографом".
Спустя четверть часа объявился и господин Писатель в черной шелковой рубашке и таких же черных, известных всей стране очках. Торопливой походкой, стараясь оставаться неузнанным и глядя прямо впереди себя, он забежал в дальний угол, упал в глубокое кресло подальше от света и тотчас принялся раскуривать нечто, вполне смахивавшее на марихуану. Его старания увенчались успехом: от толпы репортеров отделилось несколько человек, и в темном углу начались возня и барахтанье, перемежаемые тяжелыми вздохами: там брали интервью.
Но только тогда, когда в зал уже битком набилось и прессы, и редакторов, и издателей, и литераторов, пробил час настоящих людей, и они нагрянули под руку со своими женами и подругами. Официантки просияли и зарделись, как монахини при виде Господа своего; шепот и ропот повсюду одновременно стихли, и лишь биение сердец - да едва слышно, словно бряцание небесных лир, позвякивали драгоценные подвески на шеях преобразившихся крестьянских дочерей, гордо ступавших среди восторженных бликов фотовспышек...
Сразу закипела, забурлила, заиграла радостная жизнь, хлопнули торжественно бутылки шампанского, словно высадились, наконец, из летающей тарелки прелестные зеленые человечки, чуждые всех горестей земных, и принесли с собой обетование новой, благоуханной и счастливой жизни, которую они испокон веку ведут на далекой планете Икс.
- Чтоб ты знала, дорогуша, - говорила одна дама в кротовом жакете другой, в соболях, - брюлики надо брать только голландской огранки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46