напротив, торопишься ничего не забыть, выскрести себя, - и редкие реплики не оставляющего следа свидетеля, легкие вздохи, вопросы помогают освобо-диться, уносят. Видимый образ его в эту ночь призрачен и словно исчезает, редеет, присутствуя более голосом, подобным античному хору, слабым стенанием, сопровождающим действо испове-дуемой и отпускаемой жизни. И вот уже в себе самом ты не различаешь больше ни имени, ни личности, но только безликий хор, создающий подобие фона, на котором клубками свивается сбросившая кожу душа - на этом ветре, на этом дожде голосов...
Вот и месяц октябрь уже за плечами, такой тяжелый, что не след к нему оборачиваться, а идти и идти, не оглядываясь, и вдруг с удовольствием ушедшего уже далеко вперед человека заметить, что темнеет рано, а светает-то вон как поздно, позднее некуда, и, значит, мы - в глубине.
Вокруг давно уж зима, небывало ранняя в этом году. Хоть далеко еще до центра зимы (звучит,- как до центра земли), много проще, что она началась в интонациях минорных, мажорных.
Сама по себе зима безусловно - в мажорных. Она удивительно молодая и сильная и возвращает к жизни...
Снег идет. Но небо и земля все еще теплые, и поэтому - идет снег. Не будь они теплыми, ничего бы не шло и повсюду торчали одни ледяные иглы.
После бани я выбросил в урну продравшиеся совершенно носки - с тем же наслаждением, как если бы сбросил со счета незаметно просиженные два месяца. Материализация времени и овещес-твленная свобода. За год - за полтора до окончания срока начинают уже раздавать и выбрасывать вещи, испытывая чувство громадного, растущего преимущества. Человек приготовляет себя, можно заметить, к отлету. Как облегчает нам жизнь - выбрасыванье вещей!
15 декабря 1970.
Всегда мне казалось, что наше существование - остров, а сейчас смотрю - материк, конти-нент, и люди, здесь побывавшие, приехавшие или уехавшие, живущие и умершие, входят в его состав, почему этот остров растет и прихватывает пространства и дали, столь открытые умозре-нию, что при всей неподвижности жизни вы начинаете примечать, как создавался эпос, всегда привязанный к месту, к какому-то, в форме острова, обитавшему народу и племени, от которого ответвлялись, однако, многочисленные ручейки путешествий, караванных путей и судеб, в свой черед втекавших назад, в уже материковую зону. Связь по месту рождения, по пересечению жребия сообщала разбежавшимся лицам и мыслям родство, благодаря чему единица, включавшая память о множестве, могла сделаться центром (как это вышло, например, в Одиссее) пространного эпического материка и рассказа.
С декабрем мы перерезали зиму пополам, она упала за нашей спиной и лежит без движения, а мы по колено в снегу бредем дальше - туда к маю, к июню...
Возможно, зимние страхи тоже уже позади.
Все это немного отдает путешествием. Заранее по карте прикидываешь проливы, заторы. Январь и февраль - компактные. А март - растяжимый. Март всегда растяжимый.
VI
- Хаджи, о Хаджи!
Говорят, ты посланник Бога,
говорят, ты наследник Пророка.
Если бы так это было
мы с тобою в темнице были бы заперты разве?
Хаджи, о Хаджи!
Говорят, ты посланник Бога,
говорят, ты наследник Пророка,
говорят, ты имам святых.
Если бы так это было
у нас на руках эти стальные оковы были бы разве?
Хаджи, о Хаджи!
Говорят, ты посланник Бога,
говорят, ты наследник Пророка,
говорят, ты имам святых
и учитель мюридов.
Если бы так это было
у нас на ногах эти железные путы были бы разве?
- Мовсар, о Мовсар!
В день расставания с Дагестаном
Гайрак-гора, содрогнувшись от боли, вышла нас проводить.
Тогда явилась мне мысль
одним ударом меча разбить, снести и стереть город Владикавказ.
Но происшедшее с Юсупом-пророком,
когда одолела земная сила,
вспомнив, я отступил.
Мовсар, о Мовсар!
В день расставания с Дагестаном
мать-земля, содрогнувшись от боли, вышла нас проводить.
Тогда явилась мне мысль
одним ударом меча разбить, снести и стереть Столицу нечестивых.
Но происшедшее с Юнусом-пророком,
когда одолела земная сила,
вспомнив, я отступил.
Мовсар, о Мовсар!
Я помолюсь, а ты говори: "аминь",
и на молитву нашу пусть нам ответит Бог!
Сказал он и помолился,
и пали, обуглившись, цепи к ногам их, и двери открылись,
и они увидели небо и широкую зеленую степь.
- Теперь ты свободен, Мовсар!
Путь в Дагестан открыт, и нет на нем никого, кроме Бога.
И заплакал Мовсар и к брату воззвал:
- Не делай меня несчастным, не гони от себя!
Ведь мы же братья, рожденные одною матерью, Хедой,
и одному отцу, Киши, родила она тебя и меня!
Потому что ты с Богом в беседу вступаешь,
полюбили тебя мы.
Ла ила илла-л-ла. (3 раза)
Потому что вместе с ангелами ты в круге молитву свершаешь,
полюбили тебя мы.
Ла ила илла-л-ла. (3 раза)
Потому что рядом с Пророком ты Богу молитву творишь,
полюбили тебя мы.
Ла ила илла-л-ла. (3 раза)
Это из чеченских песен о Кунта-Хаджи. Священные имена не принято произносить, и поэтому его, как самого высокого и чтимого в народе святого, называют чаще по-другому: по имени отца - Киши-Хаджи, или по деревне, откуда он родом, - Хаджи из Иласхан-юрта. В духовной жизни нации он имеет авторитет не менее Мухаммада, чья дочь Фатима была, говорят, подругой матери святого - Хеды (еще до рождения обеих, разумеется, - в бытность душами). Имя его более громко и значимо, чем имя Шамиля, современника и почитателя Киши-Хаджи.
Видимо, за причастность к религиозно-национальному движению Хаджи был заточен русски-ми властями и отправлен в изгнание вместе со своим братом Мовсаром. В приведенной песне святой намекает, что ему ничего не стоило бы победить русских, уничтожив Владикавказ и Санкт-Петербург, и вообще все устроить наилучшим образом. Но его удерживает, так сказать, сознание необходимости свершившегося. Ссылка на Юсупа-пророка, то есть на Иосифа Прекрасного, очевидно, подразумевает, что тот простил своим братьям, точнее говоря, остался бездеятельным, положась на волю Господню.
В разъяснении нуждается круговая (или быстрая) молитва, которая была нововведением Кунта-Хаджи и, встречая сопротивление местных богословов и книжников, рассматривалась как величайшее достижение ислама. Суть ее заключалась в призывании и оказании немедленной помощи, почему до сих пор по отношению к своим духовным детям Киши-Хаджи сохраняет за собою право скорого помощника, играя такую же роль в жизни народа, как у нас на Руси Никола Угодник. Что же до словесного текста круговой или быстрой молитвы, то он не поддается расшифровке как своего рода священная речь. По косвенным и непроверенным данным, ее начало звучит как искажение традиционной арабской формулы "Ла ила илла-л-ла", допущенное, вероятно, Киши-Хаджи по безграмотности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Вот и месяц октябрь уже за плечами, такой тяжелый, что не след к нему оборачиваться, а идти и идти, не оглядываясь, и вдруг с удовольствием ушедшего уже далеко вперед человека заметить, что темнеет рано, а светает-то вон как поздно, позднее некуда, и, значит, мы - в глубине.
Вокруг давно уж зима, небывало ранняя в этом году. Хоть далеко еще до центра зимы (звучит,- как до центра земли), много проще, что она началась в интонациях минорных, мажорных.
Сама по себе зима безусловно - в мажорных. Она удивительно молодая и сильная и возвращает к жизни...
Снег идет. Но небо и земля все еще теплые, и поэтому - идет снег. Не будь они теплыми, ничего бы не шло и повсюду торчали одни ледяные иглы.
После бани я выбросил в урну продравшиеся совершенно носки - с тем же наслаждением, как если бы сбросил со счета незаметно просиженные два месяца. Материализация времени и овещес-твленная свобода. За год - за полтора до окончания срока начинают уже раздавать и выбрасывать вещи, испытывая чувство громадного, растущего преимущества. Человек приготовляет себя, можно заметить, к отлету. Как облегчает нам жизнь - выбрасыванье вещей!
15 декабря 1970.
Всегда мне казалось, что наше существование - остров, а сейчас смотрю - материк, конти-нент, и люди, здесь побывавшие, приехавшие или уехавшие, живущие и умершие, входят в его состав, почему этот остров растет и прихватывает пространства и дали, столь открытые умозре-нию, что при всей неподвижности жизни вы начинаете примечать, как создавался эпос, всегда привязанный к месту, к какому-то, в форме острова, обитавшему народу и племени, от которого ответвлялись, однако, многочисленные ручейки путешествий, караванных путей и судеб, в свой черед втекавших назад, в уже материковую зону. Связь по месту рождения, по пересечению жребия сообщала разбежавшимся лицам и мыслям родство, благодаря чему единица, включавшая память о множестве, могла сделаться центром (как это вышло, например, в Одиссее) пространного эпического материка и рассказа.
С декабрем мы перерезали зиму пополам, она упала за нашей спиной и лежит без движения, а мы по колено в снегу бредем дальше - туда к маю, к июню...
Возможно, зимние страхи тоже уже позади.
Все это немного отдает путешествием. Заранее по карте прикидываешь проливы, заторы. Январь и февраль - компактные. А март - растяжимый. Март всегда растяжимый.
VI
- Хаджи, о Хаджи!
Говорят, ты посланник Бога,
говорят, ты наследник Пророка.
Если бы так это было
мы с тобою в темнице были бы заперты разве?
Хаджи, о Хаджи!
Говорят, ты посланник Бога,
говорят, ты наследник Пророка,
говорят, ты имам святых.
Если бы так это было
у нас на руках эти стальные оковы были бы разве?
Хаджи, о Хаджи!
Говорят, ты посланник Бога,
говорят, ты наследник Пророка,
говорят, ты имам святых
и учитель мюридов.
Если бы так это было
у нас на ногах эти железные путы были бы разве?
- Мовсар, о Мовсар!
В день расставания с Дагестаном
Гайрак-гора, содрогнувшись от боли, вышла нас проводить.
Тогда явилась мне мысль
одним ударом меча разбить, снести и стереть город Владикавказ.
Но происшедшее с Юсупом-пророком,
когда одолела земная сила,
вспомнив, я отступил.
Мовсар, о Мовсар!
В день расставания с Дагестаном
мать-земля, содрогнувшись от боли, вышла нас проводить.
Тогда явилась мне мысль
одним ударом меча разбить, снести и стереть Столицу нечестивых.
Но происшедшее с Юнусом-пророком,
когда одолела земная сила,
вспомнив, я отступил.
Мовсар, о Мовсар!
Я помолюсь, а ты говори: "аминь",
и на молитву нашу пусть нам ответит Бог!
Сказал он и помолился,
и пали, обуглившись, цепи к ногам их, и двери открылись,
и они увидели небо и широкую зеленую степь.
- Теперь ты свободен, Мовсар!
Путь в Дагестан открыт, и нет на нем никого, кроме Бога.
И заплакал Мовсар и к брату воззвал:
- Не делай меня несчастным, не гони от себя!
Ведь мы же братья, рожденные одною матерью, Хедой,
и одному отцу, Киши, родила она тебя и меня!
Потому что ты с Богом в беседу вступаешь,
полюбили тебя мы.
Ла ила илла-л-ла. (3 раза)
Потому что вместе с ангелами ты в круге молитву свершаешь,
полюбили тебя мы.
Ла ила илла-л-ла. (3 раза)
Потому что рядом с Пророком ты Богу молитву творишь,
полюбили тебя мы.
Ла ила илла-л-ла. (3 раза)
Это из чеченских песен о Кунта-Хаджи. Священные имена не принято произносить, и поэтому его, как самого высокого и чтимого в народе святого, называют чаще по-другому: по имени отца - Киши-Хаджи, или по деревне, откуда он родом, - Хаджи из Иласхан-юрта. В духовной жизни нации он имеет авторитет не менее Мухаммада, чья дочь Фатима была, говорят, подругой матери святого - Хеды (еще до рождения обеих, разумеется, - в бытность душами). Имя его более громко и значимо, чем имя Шамиля, современника и почитателя Киши-Хаджи.
Видимо, за причастность к религиозно-национальному движению Хаджи был заточен русски-ми властями и отправлен в изгнание вместе со своим братом Мовсаром. В приведенной песне святой намекает, что ему ничего не стоило бы победить русских, уничтожив Владикавказ и Санкт-Петербург, и вообще все устроить наилучшим образом. Но его удерживает, так сказать, сознание необходимости свершившегося. Ссылка на Юсупа-пророка, то есть на Иосифа Прекрасного, очевидно, подразумевает, что тот простил своим братьям, точнее говоря, остался бездеятельным, положась на волю Господню.
В разъяснении нуждается круговая (или быстрая) молитва, которая была нововведением Кунта-Хаджи и, встречая сопротивление местных богословов и книжников, рассматривалась как величайшее достижение ислама. Суть ее заключалась в призывании и оказании немедленной помощи, почему до сих пор по отношению к своим духовным детям Киши-Хаджи сохраняет за собою право скорого помощника, играя такую же роль в жизни народа, как у нас на Руси Никола Угодник. Что же до словесного текста круговой или быстрой молитвы, то он не поддается расшифровке как своего рода священная речь. По косвенным и непроверенным данным, ее начало звучит как искажение традиционной арабской формулы "Ла ила илла-л-ла", допущенное, вероятно, Киши-Хаджи по безграмотности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63