День стоит – морозней не бывает,
Высунь нос – отмерзнет в пять минут;
Лед уже всю землю покрывает,
И шатры от стужи не спасут.
Попросту говоря, Полная Луна хочет сообщить нам, что настал момент покинуть хижины и перебраться на зимнее стойбище.
Короткое лето в самом деле подходит к концу: зима стоит у дверей и стучится в промерзшие шкуры, кото­рыми покрыты хижины.
Папа Большая Рука с озабоченным видом вглядыва­ется в небо, потом кричит:
– Разобрать палатки-и! Переходим в пещеры-ы!
Мы, дети, прыгаем от радости, отчасти потому, что жить на зимнем стойбище гораздо приятнее, но глав­ное – сегодня, по причине переезда, не будет занятий в школе.
Зато старейшины не в духе. Зимнее стойбище – ме­сто безопасное и удобное, но добраться туда нелегко.
Взгляните наверх, на скалы, нависающие над рекой. Видите маленькое черное пятнышко? Это вход в пе­щеры.
Поднимаются туда по тропке, петляющей по отвес­ной стене; наши женщины проложили ее, день за днем терпеливо долбя твердый камень. Правда, в дождливую погоду или в снегопад (то есть почти всегда) подни­маться туда очень опасно.
Тетушка Жердь в прошлом году загремела вниз, ко­гда спускалась; Разъяренный Бизон разбил голову о скалу и с тех пор озверел еще больше; не говоря уже о том, что Жирный Бык, падая, переломал половину де­ревьев в лесу. Теперь, в довершение всего, он боится подъема, и мы должны нести на себе этакую тушу.
– Надо бы что-нибудь изобрести, – твердит Умник всякий раз, как начинается переезд.
Потом принимается возиться с кусочками дерева и полосками кожи.
Что он такое задумал?
Охотники уже разбирают палатки. А детишки скопи­лись перед лужей, ибо сегодня здесь произойдет нечто замечательное. Да-да, сегодня скверный день для ста­рейшин, даже очень скверный, поскольку из-за мороз­ной погоды приходится поторопиться с обрядом зимне­го омовения.
Видите ли, мы, ледниковые люди, очень чистоплот­ны и моемся два раза в год, в начале и в конце долгой зимы.
После первого омовения мы натираемся жиром, ко­торый защищает от холода; потом, когда жир высыхает и начинает вонять, добавляем еще слой. Так, слой за слоем, образуется замечательная зловонная корочка.
Но омовение старейшин – самое забавное зрелище, какое я когда-либо видел, и я его не пропущу ни за что на свете.
Женщины уже нагревают камни: они развели огром­ный костер прямо над лужей, и когда камни раскаля­ются добела, опрокидывают их вниз.
Камни разбивают лед и с шипением опускаются в воду…
Мама Тигра время от времени погружает в воду па­лец и качает головой: еще слишком холодная. Женщи­ны подкладывают хворост в костер и скатывают вниз раскаленные камни, пока наконец не наступает вели­кий момент.
Старейшины в нерешимости, они спрашивают, хоро­шо ли прогрелась вода, жалуются на северный ветер, находят тысячу смешных отговорок, чтобы отложить омовение, топчутся на месте: шаг вперед, два шага назад.
Но наконец, подталкиваемые стайкой гогочущих со­рванцов, они продвигаются к луже. Уголек, Березка и Блошка схватили Насупленного Лба; Попрыгунья, Мед­вежонок и Молния пытаются сдвинуть с места Жирно­го Быка, а Морж, Свисток и Мячик вкушают сладость мести: ими избран Рука-на-расправу-легка; ребята ос­тервенело пихают его, а он упирается изо всех сил, ры­чит и гримасничает.
Но чему быть, того не миновать, и лужа с каждым шагом все ближе и ближе.
ПЛЮХ!
Рука-на-расправу-легка вырывается как бешеный, вопит, выпучив глаза и разинув рот.
Лужа теперь не лужа, а сплошные брызги: Насуп­ленный Лоб, соприкоснувшись с водой, едва не задох­нулся; Испепеляющий Взглядом стал кротким как яг­ненок, а дедушка Пузан…
Дедушка Пузан, обмакнув указательный палец, по­вернулся к луже спиной и самым позорным образом пустился наутек.
С радостными воплями мы гоняемся за учителем среди хижин, но беготня длится недолго: старик, запы­хавшись, возвращается к луже и делает нам знак оста­новиться. Он понял, что злой судьбы не избежать, не стоит и пытаться.
И, закрыв глаза, с достоинством валится в воду.
Падение сопровождается ликующими воплями уче­ников.
После старейшин моются охотники, лотом женщи­ны. И наконец очередь доходит до нас.
Не знаю, можно ли еще на­звать водой стылую темно-коричневую жижу, в которой мы весело барахтаемся: сперва, ко­нечно, жутко холодно, но, если двигаться, можно согреться.
Мы бы там дрызгались все утро, но тетушки неумо­лимы и очень скоро заставляют нас вылезать.
Теперь, когда мы чистенькие (весьма относительно, если учесть качество воды), пришла пора намазаться жиром, который нас защитит от холода.
Обычно мы используем жир бизона или мускусного быка: действует он хорошо, что правда, то правда, но уж больно вонючий. Я с завистью смотрю на тех не­многих, у кого имеется жир мамонта, – а чуть поодаль бедный родич смазывает Щеголька драгоценнейшим благовонным жиром калана.
Вонючка, Морж, Свисток и Мячик подходят к нему, выпрашивают по чуточке: Щеголек не жадничает, но смотрит свысока.
– Жир бизона гораздо лучше, – шепотом утешает меня Молния. – Правда, припахивает, но дает больше тепла…
Но откуда у Щеголька столько денег, то есть кре­мешков?
Когда-то его родители, Рука Загребущая и Шкурка Горностая, путешествуя в Теплые страны, наткнулись на самое большое месторождение кремня, какое только известно в наших краях. Кремни там были всех видов и всех размеров, в том числе и самые ценные, крапча­тые… Разумеется, Рука Загребущая никому не сказал, где это место, и теперь требует за кремни щедрой пла­ты. Вот почему у Щеголька столько обнов, ароматных смолок, орудий из редких камней…
Голос Попрыгуньи выводит меня из задумчивости.
– Кто добежит до пещер последним, тот – хромой тюлень!
И мы как угорелые бросаемся бежать наперегонки по крутой тропинке, ведущей на зимнее стойбище. Подъем опасный, поэтому Молния, который без труда мог бы всех обогнать, бежит позади Кротика, чтобы тот не свалился в пропасть.
У самой пещеры Умник возится с моделью обрыва, вылепленной из глины. Перед входом он соорудил платформу из кусочков дерева, а над платформой укре­пил щепку побольше. К этой палке прилажена нить, ссученная из шерсти мускусного быка, а к ее концам привязаны два камешка.
– Неандертальчик, Молния… я нашел! Нашел что?
– Решение. Смотри: большой камень падает, нить скользит и поднимает камень поменьше…
– И что? – спрашиваю я в недоумении.
– Представь себе, что к концам веревки привязаны не камни, а два человека. Тяжелый – наверху, лег­кий – внизу…
– Представляю.
– Ну так вот, если тяжелый человек прыгнет вниз, легкий поднимется к входу в пещеры…
– Но тяжелый разобьется! – возражает Молния.
– Нет. Взгляни на маленький камень: поднимаясь, он замедляет падение большого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28