Войдя в гостиную, этот мальчик тщательно вытирает ноги и не забывает надеть тапочки.
Маленький вежливый мальчик — это Артур. Впрочем, это все уже и так поняли. Он неспеша подходит к столу, за которым сидит дедушка, ожидающий его появления не меньше, чем Второго Пришествия, и аккуратно ставит перед Арчибальдом блюдце с рубинами.
Бабушка изо всех сил сдерживает свою радость, Давидо, напротив, изо всех сил старается снова научиться дышать.
Артур обводит окружающих веселым взглядом и улыбается. Он счастлив.
Арчибальд ликует. Настал его черед посмеяться над Давидо!
— Итак!… — произносит он, глядя на рубины. — Как гласит заповедь номер пятьдесят, «будь точным при расчетах, и никогда ни с кем не поссоришься».
Выбрав самый маленький рубин, он протягивает его Давидо.
— Вот, это вам, теперь мы в расчете! Полагаю, вам известно, что такой глубокий красный цвет встречается в природе крайне редко, — добавляет он, с безмятежной улыбкой глядя на перекошенную физиономию нечистоплотного дельца.
Оба полицейских с облегчением вздыхают. Такая развязка им явно по вкусу.
Бабушка ставит на стол маленькую шкатулку для драгоценностей и, взяв блюдце, ссыпает в нее рубины.
— Вот более надежное место для хранения драгоценных камней… А это блюдечко я ищу уже четыре года, оно было взято из-под моей чашки и куда-то запропастилось! — насмешливо добавляет она, забирая блюдце.
Арчибальд и Артур тихонько смеются. Но Давидо не до смеха. Давидо почему-то даже не улыбается.
— Месье, позвольте с вами распрощаться! — вставая с места, вежливо говорит Арчибальд, указывая Давидо на дверь.
Кажется, у коммерсанта отнялись ноги, и он никак не может встать.
Желая поскорей завершить столь неприятно начавшееся и столь удачно закончившееся дело, оба полицейских, отдав честь бабушке и дедушке, направляются к двери, жестом приглашая Давидо следовать за ними — так сказать, прокладывают ему дорогу. Но на него пример полицейских не действует. У него внезапно дергается один глаз, потом другой, а потом он принимается часто-часто моргать обоими глазами. Говорят, именно так начинается нервный тик, от которого рукой подать до психушки.
Как известно, от безумия до ненависти всего один шаг, и у Давидо есть все шансы этот шаг сделать. Он и делает. Распахнув пиджак, он выхватывает из-за пояса пистолет времен Второй мировой войны и, подражая нехорошим героям боевиков, кричит:
— Всем стоять, не двигаться!
Полицейские еще не успели покинуть гостиную. Услышав крик, они хватаются за пистолеты. Но безумец опережает их.
— Я же сказал: всем, без исключения! — кричит он еще более громко и властно.
Все, кто собрались в эту минуту в гостиной, застывают в тех позах, в которых их застал окрик Давидо. Никто из присутствующих не подозревал, что негодяй может решиться на такое.
Пользуясь всеобщим замешательством, Давидо хватает шкатулку и сует ее себе в карман.
— Так вы, значит, для этого хотели заполучить наш сад? — спрашивает Арчибальд, начиная понимать, что к чему.
— Да! Именно для этого! Чутье меня не обмануло! — усмехается Давидо, обводя безумным взором комнату.
— Откуда вы узнали, что в саду зарыт клад? — спрашивает дедушка. Ему очень хочется отгадать эту загадку.
— Да вы же сами мне об этом сказали, старый вы забывчивый осел! — нервно хихикает Давидо, направляя на дедушку пистолет. — Помните, как-то раз, когда мы с вами сидели в баре «Две реки», — кричит он, явно испытывая потребность выпустить накопившийся в нем пар, — вы стали рассказывать ваши любимые байки про мосты и туннели, про маленьких и больших африканцев? Тогда вы и рассказали мне про сокровища! Про рубины, которые вы привезли из Африки и старательно зарыли в саду. Вы так старались получше их спрятать, что сами забыли, где закопали! Вы тогда очень смеялись, а я плакал, плакал долго, много ночей подряд! Я глаз не мог сомкнуть, зная, что вы мирно почиваете на сокровищах, которые вам не нужны! Да, не нужны, раз вы даже не помните, где вы их спрятали!
— Простите, что я невольно потревожил ваш сон, — о-о-очень вежливо замечает Арчибальд.
— Ладно, забудем прошлое! Теперь я отосплюсь за все бессонные ночи, ведь сокровище-то у меня! — заявляет Давидо, отступая к выходу.
— А знаете, Давидо, вам мешало спать не сокровище, а жадность.
— Моя жадность вполне удовлетворена, и теперь я буду спать спокойно! Отправлюсь спать на Канарские острова! В Африке слишком жарко, мне это не подходит! — отвечает негодяй, не видя, что за его спиной пятеро матассалаи с копьями наизготовку только и ждут, когда он упрется в их острые наконечники.
— Не в деньгах счастье, Давидо, это одна из первейших заповедей, и вы скоро в этом убедитесь! — говорит Арчибальд, с грустью глядя на несчастного безумца, готового угодить в расставленную им же самим ловушку.
Когда все пять копий упираются в спину беглеца, тот понимает, что удача окончательно от него отвернулась. Так в считаные секунды грозовые тучи затягивают безоблачное небо. Давидо стоит, боясь пошевелиться, и полицейские, воспользовавшись его испугом, отбирают у него оружие. Вождь матассалаи извлекает из кармана Давидо шкатулку, а полицейские надевают на него наручники и ведут к выходу.
Они не дают ему сказать ни слова. Даже «до свидания».
Вождь подходит к Арчибальду и вручает ему шкатулку.
— В следующий раз убирай, пожалуйста, получше свои подарки! — говорит он, расплываясь в широченной улыбке.
— Обещаю! — весело отвечает Арчибальд. Он навсегда запомнит преподнесенный ему урок.
Артур бросается бабушке на шею и с полным правом получает заслуженную порцию ласки и восторгов.
Тем временем мать Артура получает оплеухи, беззлобные, но все же оплеухи. Это единственный способ разбудить ее. Когда же она, наконец, открывает глаза, супруг, приподняв ее за плечи, минут пять трясет ее как грушу. Первое, что она видит, когда пробуждается окончательно, это Давидо в наручниках и полицейских, которые сажают его на заднее сиденье своей машины. Мать хмурится: она уверена, что ей опять снится дурной сон.
— Сейчас тебе лучше, дорогая? — вежливо спрашивает ее супруг.
Она не отвечает. Пристально глядя на полицейский автомобиль, она ждет, взлетит он в небо или не взлетит.
Машина рвется вперед и, оставляя за собой густой шлейф пыли, уносится, но не на небо, а по дороге в сторону города.
Значит, она не спит, и все, что вокруг нее, это, бесспорно, реальность.
— Я чувствую себя прекрасно! — с некоторым опозданием заявляет она, поднимаясь и разглаживая складки на платье. Бросив взгляд в окно, она видит многочисленные ямы, вырытые ее супругом.
— Все прекрасно! — произносит она, словно ничего не случилось. Крыша ее из-за многочисленных падений съехала набекрень и еще не успела принять исходного положения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Маленький вежливый мальчик — это Артур. Впрочем, это все уже и так поняли. Он неспеша подходит к столу, за которым сидит дедушка, ожидающий его появления не меньше, чем Второго Пришествия, и аккуратно ставит перед Арчибальдом блюдце с рубинами.
Бабушка изо всех сил сдерживает свою радость, Давидо, напротив, изо всех сил старается снова научиться дышать.
Артур обводит окружающих веселым взглядом и улыбается. Он счастлив.
Арчибальд ликует. Настал его черед посмеяться над Давидо!
— Итак!… — произносит он, глядя на рубины. — Как гласит заповедь номер пятьдесят, «будь точным при расчетах, и никогда ни с кем не поссоришься».
Выбрав самый маленький рубин, он протягивает его Давидо.
— Вот, это вам, теперь мы в расчете! Полагаю, вам известно, что такой глубокий красный цвет встречается в природе крайне редко, — добавляет он, с безмятежной улыбкой глядя на перекошенную физиономию нечистоплотного дельца.
Оба полицейских с облегчением вздыхают. Такая развязка им явно по вкусу.
Бабушка ставит на стол маленькую шкатулку для драгоценностей и, взяв блюдце, ссыпает в нее рубины.
— Вот более надежное место для хранения драгоценных камней… А это блюдечко я ищу уже четыре года, оно было взято из-под моей чашки и куда-то запропастилось! — насмешливо добавляет она, забирая блюдце.
Арчибальд и Артур тихонько смеются. Но Давидо не до смеха. Давидо почему-то даже не улыбается.
— Месье, позвольте с вами распрощаться! — вставая с места, вежливо говорит Арчибальд, указывая Давидо на дверь.
Кажется, у коммерсанта отнялись ноги, и он никак не может встать.
Желая поскорей завершить столь неприятно начавшееся и столь удачно закончившееся дело, оба полицейских, отдав честь бабушке и дедушке, направляются к двери, жестом приглашая Давидо следовать за ними — так сказать, прокладывают ему дорогу. Но на него пример полицейских не действует. У него внезапно дергается один глаз, потом другой, а потом он принимается часто-часто моргать обоими глазами. Говорят, именно так начинается нервный тик, от которого рукой подать до психушки.
Как известно, от безумия до ненависти всего один шаг, и у Давидо есть все шансы этот шаг сделать. Он и делает. Распахнув пиджак, он выхватывает из-за пояса пистолет времен Второй мировой войны и, подражая нехорошим героям боевиков, кричит:
— Всем стоять, не двигаться!
Полицейские еще не успели покинуть гостиную. Услышав крик, они хватаются за пистолеты. Но безумец опережает их.
— Я же сказал: всем, без исключения! — кричит он еще более громко и властно.
Все, кто собрались в эту минуту в гостиной, застывают в тех позах, в которых их застал окрик Давидо. Никто из присутствующих не подозревал, что негодяй может решиться на такое.
Пользуясь всеобщим замешательством, Давидо хватает шкатулку и сует ее себе в карман.
— Так вы, значит, для этого хотели заполучить наш сад? — спрашивает Арчибальд, начиная понимать, что к чему.
— Да! Именно для этого! Чутье меня не обмануло! — усмехается Давидо, обводя безумным взором комнату.
— Откуда вы узнали, что в саду зарыт клад? — спрашивает дедушка. Ему очень хочется отгадать эту загадку.
— Да вы же сами мне об этом сказали, старый вы забывчивый осел! — нервно хихикает Давидо, направляя на дедушку пистолет. — Помните, как-то раз, когда мы с вами сидели в баре «Две реки», — кричит он, явно испытывая потребность выпустить накопившийся в нем пар, — вы стали рассказывать ваши любимые байки про мосты и туннели, про маленьких и больших африканцев? Тогда вы и рассказали мне про сокровища! Про рубины, которые вы привезли из Африки и старательно зарыли в саду. Вы так старались получше их спрятать, что сами забыли, где закопали! Вы тогда очень смеялись, а я плакал, плакал долго, много ночей подряд! Я глаз не мог сомкнуть, зная, что вы мирно почиваете на сокровищах, которые вам не нужны! Да, не нужны, раз вы даже не помните, где вы их спрятали!
— Простите, что я невольно потревожил ваш сон, — о-о-очень вежливо замечает Арчибальд.
— Ладно, забудем прошлое! Теперь я отосплюсь за все бессонные ночи, ведь сокровище-то у меня! — заявляет Давидо, отступая к выходу.
— А знаете, Давидо, вам мешало спать не сокровище, а жадность.
— Моя жадность вполне удовлетворена, и теперь я буду спать спокойно! Отправлюсь спать на Канарские острова! В Африке слишком жарко, мне это не подходит! — отвечает негодяй, не видя, что за его спиной пятеро матассалаи с копьями наизготовку только и ждут, когда он упрется в их острые наконечники.
— Не в деньгах счастье, Давидо, это одна из первейших заповедей, и вы скоро в этом убедитесь! — говорит Арчибальд, с грустью глядя на несчастного безумца, готового угодить в расставленную им же самим ловушку.
Когда все пять копий упираются в спину беглеца, тот понимает, что удача окончательно от него отвернулась. Так в считаные секунды грозовые тучи затягивают безоблачное небо. Давидо стоит, боясь пошевелиться, и полицейские, воспользовавшись его испугом, отбирают у него оружие. Вождь матассалаи извлекает из кармана Давидо шкатулку, а полицейские надевают на него наручники и ведут к выходу.
Они не дают ему сказать ни слова. Даже «до свидания».
Вождь подходит к Арчибальду и вручает ему шкатулку.
— В следующий раз убирай, пожалуйста, получше свои подарки! — говорит он, расплываясь в широченной улыбке.
— Обещаю! — весело отвечает Арчибальд. Он навсегда запомнит преподнесенный ему урок.
Артур бросается бабушке на шею и с полным правом получает заслуженную порцию ласки и восторгов.
Тем временем мать Артура получает оплеухи, беззлобные, но все же оплеухи. Это единственный способ разбудить ее. Когда же она, наконец, открывает глаза, супруг, приподняв ее за плечи, минут пять трясет ее как грушу. Первое, что она видит, когда пробуждается окончательно, это Давидо в наручниках и полицейских, которые сажают его на заднее сиденье своей машины. Мать хмурится: она уверена, что ей опять снится дурной сон.
— Сейчас тебе лучше, дорогая? — вежливо спрашивает ее супруг.
Она не отвечает. Пристально глядя на полицейский автомобиль, она ждет, взлетит он в небо или не взлетит.
Машина рвется вперед и, оставляя за собой густой шлейф пыли, уносится, но не на небо, а по дороге в сторону города.
Значит, она не спит, и все, что вокруг нее, это, бесспорно, реальность.
— Я чувствую себя прекрасно! — с некоторым опозданием заявляет она, поднимаясь и разглаживая складки на платье. Бросив взгляд в окно, она видит многочисленные ямы, вырытые ее супругом.
— Все прекрасно! — произносит она, словно ничего не случилось. Крыша ее из-за многочисленных падений съехала набекрень и еще не успела принять исходного положения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42