он питается вашей кровью. Но когда вы отходите в сторону, ум начинает ослабевать.
В тот день, когда вы совершенно перестанете отождествляться с умом, хотя бы на мгновение, вас посетит откровение: ум умирает, его больше не существует! Такой неизбежный, непрерывный, он пребывал день за днем, неважно, бодрствовали вы или спали, он был с вами — и вот его нет.
Вы оглядываетесь вокруг и обнаруживаете пустоту, ничто. А вместе с умом исчезает и ваше «я».
В этом случае, остается только некая разновидность осознавания без какого бы то ни было «я» в нем. Ее можно назвать, пожалуй, «есмьность», а если быть более точным, то «естьность», потому что даже в «есмьности» присутствует некая тень «я». Как только вы познаете эту «естьность» осознавания, оно станет всеобщим. С исчезновением ума исчезает и «я», а вместе с ним и множество вещей, которые имели для вас большое значение и причиняли массу беспокойства. Вы пытались как-то с ними разобраться, а они становились все сложнее и сложнее; каждая вещь оказывалась проблемой, приносила новое беспокойство, и, казалось, из этого нет выхода.
Напомню вам историю «Гусь находится снаружи», которая имеет отношение к уму и к вашей «естьности».
Мастер предлагает ученику для медитации следующий коан: маленького гусенка засовывают в бутылку, кормят там и поят. Гусенок растет, становится все больше и больше и заполняет всю бутылку. Теперь он настолько велик, что не может выбраться наружу через горлышко, оно слишком для этого узкое. Смысл коана в том, как освободить гуся, не убив его и не разбив бутылку.
Уму с этой задачей не справиться. Что можно сделать? Гусь слишком велик; чтобы вытащить его, придется разбить бутылку, но это запрещено. Или можно вытащить гуся из бутылки, убив его; вам не важно, живой он будет или мертвый. Но это тоже запрещено.
День за днем ученик размышляет, не находя решения, думает то одно, то другое — но никакого решения не существует. Ученик устал, вконец измучен… и вдруг откровение — он понимает, что мастера не интересует ни бутылка, ни гусь; за ними скрывается что-то другое. Бутылка — это ум, вы — гусь… и при помощи свидетельствования это возможно понять. Не находясь внутри ума, вы способны настолько с ним отождествиться, что начинаете чувствовать, будто находитесь в нем!
Ученик спешит к мастеру, чтобы сказать, что гусь находится снаружи. А мастер говорит: «Ты понял. Теперь держи его снаружи. Внутри его никогда и не было».
Если вы продолжаете сражаться с гусем и бутылкой, эту задачу вам не решить. Ее решение сводится к тому, чтобы понять: «Должно быть, она символизирует что-то другое; иначе мастер не дал бы ее мне. Что же это может быть?» — потому что вся их деятельность, все взаимодействие мастера с учеником направлены на ум и осознавание.
Осознавание — это гусь, находящийся вне бутылки ума. Но вы верите в то, что оно находится внутри нее, и спрашиваете всех, как его освободить. И всегда найдутся идиоты, которые предложат вам те или иные техники для освобождения. Я называю их идиотами потому, что они ровно ничего не поняли.
Гусь находится снаружи, внутри его никогда не было; поэтому вопрос о его освобождении и не возникает.
Ум — это череда мыслей, проходящая перед вами на экране мозга. Вы — наблюдатель. Но вы начинаете отождествляться с тем, что прекрасно, а прекрасное — это приманка. Стоит вам только попасться на прекрасном, как вы попадетесь и на уродливом, ибо ум не существует без двойственности. Осознавание не может существовать в двойственности, а ум не может существовать без двойственности.
Осознавание недвойственно, а ум двойственен. Поэтому: просто наблюдайте.
Я не учу вас тем или иным решениям. Я учу вас одному определенному решению.
Отступите немного назад и наблюдайте. Создайте дистанцию между собой и своим умом. Неважно, хороший он, прекрасный, восхитительный, соблазняющий подойти к нему и насладиться или уродливый — все равно держитесь от него как можно дальше. Смотрите на него так, как смотрите кино. Но люди отождествляются даже с фильмами!
Когда я был молодым — после этого я перестал ходить в кино — я видел, как люди во время сеанса плакали, вытирали слезы. Хорошо еще, что в кинотеатре темно, — это избавляет от чувства неловкости — а ведь ничего, собственно говоря, не происходит! Я спрашивал у своего отца: «Ты видел? Юноша рядом с тобой плакал!»
Он отвечал: «Весь зал плакал. Ведь сцена была такой трогательной…»
«Но, — удивлялся я, — здесь только экран и больше ничего. Никого не убили, ничего трагического не произошло — это всего лишь проекция кинопленки. На экране двигаются картинки, а люди то смеются, то плачут и почти два часа не помнят себя. Они становятся частью этого кинофильма, они отождествляют себя с его героями».
Отец говорил мне: «Если ты задаешь вопросы о реакции людей, значит, ты не способен наслаждаться фильмом».
Я отвечал: «Почему же, могу, но я не хочу плакать, я не вижу в этом никакого наслаждения. Я могу смотреть фильм, но не хочу становиться его частью. А все эти люди становятся его частью».
Вы со всем отождествляетесь. Люди отождествляются с другими людьми, а потом из-за этого сами же страдают. Они отождествляются с чем-то, а потом страдают, если теряют это «что-то».
Отождествление — коренная причина вашего страдания. А любое отождествление — это отождествление с умом.
Отступите в сторону, пусть ум проходит перед вами.
И вскоре вы увидите, что никакой проблемы вообще не существует — гусь находится снаружи.
Вам не нужно разбивать бутылку, и убивать гуся тоже не нужно.
НАБЛЮДАТЕЛЬ НА ХОЛМЕ
Мне кажется, что я и не полностью в мире, и не наблюдатель на холме. Как же мне оказаться либо здесь, либо там? Что бы я ни делал, я чувствую себя где-то посередине.
Значит, именно там вы и должны находиться. Вы продолжаете создавать проблемы. Где вы есть, там и оставайтесь. Вовсе не обязательно быть наблюдателем на холме. Не должно быть никаких «должно». Как только в жизнь входит «должно», вы отравлены. Не должно быть никакой цели. Не должно быть ни правильного, ни неправильного. Есть только один грех: мыслить в терминах разделения, осуждения, оценки.
Где бы вы ни были… в промежуточном состоянии, между наблюдателем на холме и мирским человеком нет ничего плохого. Это именно то место, где вы и должны быть. Более того: если вы можете принять то место, где находитесь, вы тотчас же становитесь наблюдателем на холме. Вы можете находиться в аду, но принимать его, и ад исчезает, — потому что ад остается лишь в том случае, если вы его отвергаете. Ад исчезает, и появляется рай. Все, что вы принимаете, становится райским, а все, что отвергаете, превращается в ад.
Говорят, святого невозможно бросить в ад, поскольку ему известна алхимия преображения ада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
В тот день, когда вы совершенно перестанете отождествляться с умом, хотя бы на мгновение, вас посетит откровение: ум умирает, его больше не существует! Такой неизбежный, непрерывный, он пребывал день за днем, неважно, бодрствовали вы или спали, он был с вами — и вот его нет.
Вы оглядываетесь вокруг и обнаруживаете пустоту, ничто. А вместе с умом исчезает и ваше «я».
В этом случае, остается только некая разновидность осознавания без какого бы то ни было «я» в нем. Ее можно назвать, пожалуй, «есмьность», а если быть более точным, то «естьность», потому что даже в «есмьности» присутствует некая тень «я». Как только вы познаете эту «естьность» осознавания, оно станет всеобщим. С исчезновением ума исчезает и «я», а вместе с ним и множество вещей, которые имели для вас большое значение и причиняли массу беспокойства. Вы пытались как-то с ними разобраться, а они становились все сложнее и сложнее; каждая вещь оказывалась проблемой, приносила новое беспокойство, и, казалось, из этого нет выхода.
Напомню вам историю «Гусь находится снаружи», которая имеет отношение к уму и к вашей «естьности».
Мастер предлагает ученику для медитации следующий коан: маленького гусенка засовывают в бутылку, кормят там и поят. Гусенок растет, становится все больше и больше и заполняет всю бутылку. Теперь он настолько велик, что не может выбраться наружу через горлышко, оно слишком для этого узкое. Смысл коана в том, как освободить гуся, не убив его и не разбив бутылку.
Уму с этой задачей не справиться. Что можно сделать? Гусь слишком велик; чтобы вытащить его, придется разбить бутылку, но это запрещено. Или можно вытащить гуся из бутылки, убив его; вам не важно, живой он будет или мертвый. Но это тоже запрещено.
День за днем ученик размышляет, не находя решения, думает то одно, то другое — но никакого решения не существует. Ученик устал, вконец измучен… и вдруг откровение — он понимает, что мастера не интересует ни бутылка, ни гусь; за ними скрывается что-то другое. Бутылка — это ум, вы — гусь… и при помощи свидетельствования это возможно понять. Не находясь внутри ума, вы способны настолько с ним отождествиться, что начинаете чувствовать, будто находитесь в нем!
Ученик спешит к мастеру, чтобы сказать, что гусь находится снаружи. А мастер говорит: «Ты понял. Теперь держи его снаружи. Внутри его никогда и не было».
Если вы продолжаете сражаться с гусем и бутылкой, эту задачу вам не решить. Ее решение сводится к тому, чтобы понять: «Должно быть, она символизирует что-то другое; иначе мастер не дал бы ее мне. Что же это может быть?» — потому что вся их деятельность, все взаимодействие мастера с учеником направлены на ум и осознавание.
Осознавание — это гусь, находящийся вне бутылки ума. Но вы верите в то, что оно находится внутри нее, и спрашиваете всех, как его освободить. И всегда найдутся идиоты, которые предложат вам те или иные техники для освобождения. Я называю их идиотами потому, что они ровно ничего не поняли.
Гусь находится снаружи, внутри его никогда не было; поэтому вопрос о его освобождении и не возникает.
Ум — это череда мыслей, проходящая перед вами на экране мозга. Вы — наблюдатель. Но вы начинаете отождествляться с тем, что прекрасно, а прекрасное — это приманка. Стоит вам только попасться на прекрасном, как вы попадетесь и на уродливом, ибо ум не существует без двойственности. Осознавание не может существовать в двойственности, а ум не может существовать без двойственности.
Осознавание недвойственно, а ум двойственен. Поэтому: просто наблюдайте.
Я не учу вас тем или иным решениям. Я учу вас одному определенному решению.
Отступите немного назад и наблюдайте. Создайте дистанцию между собой и своим умом. Неважно, хороший он, прекрасный, восхитительный, соблазняющий подойти к нему и насладиться или уродливый — все равно держитесь от него как можно дальше. Смотрите на него так, как смотрите кино. Но люди отождествляются даже с фильмами!
Когда я был молодым — после этого я перестал ходить в кино — я видел, как люди во время сеанса плакали, вытирали слезы. Хорошо еще, что в кинотеатре темно, — это избавляет от чувства неловкости — а ведь ничего, собственно говоря, не происходит! Я спрашивал у своего отца: «Ты видел? Юноша рядом с тобой плакал!»
Он отвечал: «Весь зал плакал. Ведь сцена была такой трогательной…»
«Но, — удивлялся я, — здесь только экран и больше ничего. Никого не убили, ничего трагического не произошло — это всего лишь проекция кинопленки. На экране двигаются картинки, а люди то смеются, то плачут и почти два часа не помнят себя. Они становятся частью этого кинофильма, они отождествляют себя с его героями».
Отец говорил мне: «Если ты задаешь вопросы о реакции людей, значит, ты не способен наслаждаться фильмом».
Я отвечал: «Почему же, могу, но я не хочу плакать, я не вижу в этом никакого наслаждения. Я могу смотреть фильм, но не хочу становиться его частью. А все эти люди становятся его частью».
Вы со всем отождествляетесь. Люди отождествляются с другими людьми, а потом из-за этого сами же страдают. Они отождествляются с чем-то, а потом страдают, если теряют это «что-то».
Отождествление — коренная причина вашего страдания. А любое отождествление — это отождествление с умом.
Отступите в сторону, пусть ум проходит перед вами.
И вскоре вы увидите, что никакой проблемы вообще не существует — гусь находится снаружи.
Вам не нужно разбивать бутылку, и убивать гуся тоже не нужно.
НАБЛЮДАТЕЛЬ НА ХОЛМЕ
Мне кажется, что я и не полностью в мире, и не наблюдатель на холме. Как же мне оказаться либо здесь, либо там? Что бы я ни делал, я чувствую себя где-то посередине.
Значит, именно там вы и должны находиться. Вы продолжаете создавать проблемы. Где вы есть, там и оставайтесь. Вовсе не обязательно быть наблюдателем на холме. Не должно быть никаких «должно». Как только в жизнь входит «должно», вы отравлены. Не должно быть никакой цели. Не должно быть ни правильного, ни неправильного. Есть только один грех: мыслить в терминах разделения, осуждения, оценки.
Где бы вы ни были… в промежуточном состоянии, между наблюдателем на холме и мирским человеком нет ничего плохого. Это именно то место, где вы и должны быть. Более того: если вы можете принять то место, где находитесь, вы тотчас же становитесь наблюдателем на холме. Вы можете находиться в аду, но принимать его, и ад исчезает, — потому что ад остается лишь в том случае, если вы его отвергаете. Ад исчезает, и появляется рай. Все, что вы принимаете, становится райским, а все, что отвергаете, превращается в ад.
Говорят, святого невозможно бросить в ад, поскольку ему известна алхимия преображения ада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84