Он был только политиком. Для разделения забот об управлении империей он разделил ее по-старому на две половины. Для всего Запада столицей (в смысле военного штаба) назначался Медиолан, a для Востока — Константинополь. Но сама территория западной империи, по привычному римскому пониманию, доходила на востоке до близкого соседства с Константинополем, включая в себя все придунайские страны на Балканском полуострове — всю Фессалию, Фракию, Македонию, Истрию, Далматию, Паннонию. A территория восточной империи почти вся простиралась в пределы Азии и Африки: Фракия, Малая Азия, Сирия, Египет. Управление Востоком Валентиниан возложил на своего брата Валента (364—378).
Валентиниан, не склонный давить, предписывать церкви какое-нибудь направление в богословии, просто дал Западу свободу быть самим собой. И Запад, естественно, быстро выздоровел от чуждых и извне навязанных ему антиникейских формул.
Восток еще не нашел своего успокоения. Но ворвавшийся с фантастикой Юлиана момент свободы для догматической мысли помог ускорению возврата к Никее, но уже со значительно усовершенствованной формулировкой.
Церковная политика Валента (364—378 гг.) на востоке
? отличие от римской половины империи, где при наступлении свободы все просто и автоматически возвращалось к неподвижному староникейству, Восток продолжал быть в распаде и движении. Валенту, при всем его богословском равнодушии, нельзя было с этим не считаться. Надо было найти способ «держать порядок». Жена Валента Домника была настроена ариански. Она влекла Валента налево. Валент, боясь крайности, почти механически решил идти «посерединке», предпочитал руководство «казенных» омиев. ? 367 г., перед походом против напиравших на империю с севера готов, Валент даже не без суеверия решил креститься. И, конечно, рукой официального возглавителя столичной Константинопольской церкви самого Евдоксия. Да и сами первенствующие в столице омии не склонны были возбуждать против себя другие партийные течения. Валент ценил это показное миролюбие. И в начале копировал его, подражая западному брату Валентиниану.
Однако проведение в жизнь господства омиев не рождало мира. Монопольная передача омиям епископских кафедр рождалa сопротивление в низах народных. Вспыхивали драки, полицейские аресты. Валент первые годы упорно демонстрировал свою толерантность. Но возраставший поворот Востока к никейству давал себя знать. И в конце концов вывел Валента из официального терпения. И соблазнил его вступить в открытую борьбу с воскресающим на Востоке никейством. Вот примеры его первоначальной терпимости.
Находясь в прифронтовой полосе во время борьбы с готами, в городе Томи (ныне болгаро-румынский черноморский порт Мангалия), Валент пришел в церковь. Епископ оказался энтузиастом никейства и в своей проповеди обличал ошибочное покровительство императора омийству. Валент просто повернулся и ушел в другую церковь. Но все-таки «дерзкий» епископ затем был наказан ссылкой.
? этот же период терпимости Валент, при посещении Кесарии Каппадокийской, явился в храм к богослужению, выслушал проповедь молодого епископа Василия Великого, посетил устроенные Василием благотворительные заведения и отпустил денежный дар на больницу.
При посещении восточной Эдессы православные воспротивились желанию Валента передать храм апостола Фомы омиям. И Валент примирился с этим.
? Александрии по интригам Евдоксия удалось поднять смуту. Афанасий опять скрылся в свое пустынное убежище на 5 месяцев. На этот раз ему пришлось даже жить некоторое время на кладбище, в пещере, где похоронен был его отец. Но Александрия продолжала волноваться. И надо отдать должное административному здравомыслию Валента за то, что он признал эту интригу Евдоксия неумной и особым рескриптом возвратил Афанасия на его кафедру в Александрию, где он и оставался до самой своей кончины в 373 г.
Итак, хотя Валент и поддерживал официальную партию омиев, однако его светская толерантность позволяла св. Василию Великому сидеть и работать на своей Кесарие-Каппадокийской кафедре, a св. Афанасию вернуться и работать в Александрии. Неудивительно, что и богословское сознание Востока не было задушено, a развивалось и двигалось.
По очень показательному, хотя и исключительному, примеру Мелетия в Антиохии мы видим пусть и не быструю, но все же решительную дорогу к Никее, т.е. к примирению с Римом.
Переход омиусиан к Никейской вере
Мужественный, резкий, революционный переход к никейскому омоусиос способна была пережить и открыто заявить только исключительная личность Мелетия Антиохийского. Другие шли туда же, но более умеренными шагами.
И остальные омиусиане с воцарением Валентиниана тоже «двинулись». Когда Валентиниан после избрания его армией проезжал на Запад, в Рим, то омиусиане атаковали его в Константинополе и просили созвать собор по вопросам вероучения. Валентиниан по-солдатски ответил: «Я — мирянин и считаю неприличным вмешиваться в дела такого рода. Пусть иерархи съезжаются, если хотят». Омиусианская группа немедленно этим воспользовалась и в 364 г. в спешном порядке собралась там, где уже скопилась значительная группа снятых со своих кафедр и сосланных омиусианских епископов. Это был маленький город, скорее даже деревня, — Лампсаки. Это теперешнее селение Лапсаки на другом берегу Дарданелльского пролива против Галлиполи. Раздавленные в 360 г. Константинопольским собором, эти омиусиане теперь объявляли, что они отвергают решения этого собора и требуют, чтобы захваченные омиями их кафедры были им возвращены. Они апеллируют к суду всей церкви. По вопросу догматическому собор отвергает «ариминскую веру» (т.е. омийство никского символа). Co своей же стороны заявляют, что держатся символа Лукиана с толкованием «омиос ката панта », т.е. и «кат усиан ».
Поднялся вопрос и ? приложении этого понимания к природе Третьего Лица Св. Троицы, Духа Святого. Но поднялись возражения, и от решения вопроса на сей раз отказались. Послали послов к императору Валенту.
Их постигло полное разочарование. He знали и не утадали эти лампсаковские провинциалы, что для столицы в данный момент все эти затеи догматических пересмотров несвоевременны. И арианствующая жена Валента Домника, сошедшаяся в Константинополе с арианским злоумышленником Евдоксием, не могла не подсказать Валенту, как тут следует поступить. Надо сразу грозящий вспыхнуть пожар потушить строгими полицейскими мерами. Предписать повиноваться установленному (с 360 г.) обязательному омийству. И снова сослать всех низложенных при Констанции и возвратившихся при юлиановской свободе епископов. Из Антиохии снова удалили Мелетия. Павлина не тронули, может быть, из некоторого пренебрежения к малочисленности его секты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209
Валентиниан, не склонный давить, предписывать церкви какое-нибудь направление в богословии, просто дал Западу свободу быть самим собой. И Запад, естественно, быстро выздоровел от чуждых и извне навязанных ему антиникейских формул.
Восток еще не нашел своего успокоения. Но ворвавшийся с фантастикой Юлиана момент свободы для догматической мысли помог ускорению возврата к Никее, но уже со значительно усовершенствованной формулировкой.
Церковная политика Валента (364—378 гг.) на востоке
? отличие от римской половины империи, где при наступлении свободы все просто и автоматически возвращалось к неподвижному староникейству, Восток продолжал быть в распаде и движении. Валенту, при всем его богословском равнодушии, нельзя было с этим не считаться. Надо было найти способ «держать порядок». Жена Валента Домника была настроена ариански. Она влекла Валента налево. Валент, боясь крайности, почти механически решил идти «посерединке», предпочитал руководство «казенных» омиев. ? 367 г., перед походом против напиравших на империю с севера готов, Валент даже не без суеверия решил креститься. И, конечно, рукой официального возглавителя столичной Константинопольской церкви самого Евдоксия. Да и сами первенствующие в столице омии не склонны были возбуждать против себя другие партийные течения. Валент ценил это показное миролюбие. И в начале копировал его, подражая западному брату Валентиниану.
Однако проведение в жизнь господства омиев не рождало мира. Монопольная передача омиям епископских кафедр рождалa сопротивление в низах народных. Вспыхивали драки, полицейские аресты. Валент первые годы упорно демонстрировал свою толерантность. Но возраставший поворот Востока к никейству давал себя знать. И в конце концов вывел Валента из официального терпения. И соблазнил его вступить в открытую борьбу с воскресающим на Востоке никейством. Вот примеры его первоначальной терпимости.
Находясь в прифронтовой полосе во время борьбы с готами, в городе Томи (ныне болгаро-румынский черноморский порт Мангалия), Валент пришел в церковь. Епископ оказался энтузиастом никейства и в своей проповеди обличал ошибочное покровительство императора омийству. Валент просто повернулся и ушел в другую церковь. Но все-таки «дерзкий» епископ затем был наказан ссылкой.
? этот же период терпимости Валент, при посещении Кесарии Каппадокийской, явился в храм к богослужению, выслушал проповедь молодого епископа Василия Великого, посетил устроенные Василием благотворительные заведения и отпустил денежный дар на больницу.
При посещении восточной Эдессы православные воспротивились желанию Валента передать храм апостола Фомы омиям. И Валент примирился с этим.
? Александрии по интригам Евдоксия удалось поднять смуту. Афанасий опять скрылся в свое пустынное убежище на 5 месяцев. На этот раз ему пришлось даже жить некоторое время на кладбище, в пещере, где похоронен был его отец. Но Александрия продолжала волноваться. И надо отдать должное административному здравомыслию Валента за то, что он признал эту интригу Евдоксия неумной и особым рескриптом возвратил Афанасия на его кафедру в Александрию, где он и оставался до самой своей кончины в 373 г.
Итак, хотя Валент и поддерживал официальную партию омиев, однако его светская толерантность позволяла св. Василию Великому сидеть и работать на своей Кесарие-Каппадокийской кафедре, a св. Афанасию вернуться и работать в Александрии. Неудивительно, что и богословское сознание Востока не было задушено, a развивалось и двигалось.
По очень показательному, хотя и исключительному, примеру Мелетия в Антиохии мы видим пусть и не быструю, но все же решительную дорогу к Никее, т.е. к примирению с Римом.
Переход омиусиан к Никейской вере
Мужественный, резкий, революционный переход к никейскому омоусиос способна была пережить и открыто заявить только исключительная личность Мелетия Антиохийского. Другие шли туда же, но более умеренными шагами.
И остальные омиусиане с воцарением Валентиниана тоже «двинулись». Когда Валентиниан после избрания его армией проезжал на Запад, в Рим, то омиусиане атаковали его в Константинополе и просили созвать собор по вопросам вероучения. Валентиниан по-солдатски ответил: «Я — мирянин и считаю неприличным вмешиваться в дела такого рода. Пусть иерархи съезжаются, если хотят». Омиусианская группа немедленно этим воспользовалась и в 364 г. в спешном порядке собралась там, где уже скопилась значительная группа снятых со своих кафедр и сосланных омиусианских епископов. Это был маленький город, скорее даже деревня, — Лампсаки. Это теперешнее селение Лапсаки на другом берегу Дарданелльского пролива против Галлиполи. Раздавленные в 360 г. Константинопольским собором, эти омиусиане теперь объявляли, что они отвергают решения этого собора и требуют, чтобы захваченные омиями их кафедры были им возвращены. Они апеллируют к суду всей церкви. По вопросу догматическому собор отвергает «ариминскую веру» (т.е. омийство никского символа). Co своей же стороны заявляют, что держатся символа Лукиана с толкованием «омиос ката панта », т.е. и «кат усиан ».
Поднялся вопрос и ? приложении этого понимания к природе Третьего Лица Св. Троицы, Духа Святого. Но поднялись возражения, и от решения вопроса на сей раз отказались. Послали послов к императору Валенту.
Их постигло полное разочарование. He знали и не утадали эти лампсаковские провинциалы, что для столицы в данный момент все эти затеи догматических пересмотров несвоевременны. И арианствующая жена Валента Домника, сошедшаяся в Константинополе с арианским злоумышленником Евдоксием, не могла не подсказать Валенту, как тут следует поступить. Надо сразу грозящий вспыхнуть пожар потушить строгими полицейскими мерами. Предписать повиноваться установленному (с 360 г.) обязательному омийству. И снова сослать всех низложенных при Констанции и возвратившихся при юлиановской свободе епископов. Из Антиохии снова удалили Мелетия. Павлина не тронули, может быть, из некоторого пренебрежения к малочисленности его секты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209