Иеронима, где его уже ждали отцы Максимилианы.
Глава четвертая. СТРАНА МУДРЕЦОВ
Истинной мудрости не уместиться на Земле, она даже в пламени костра поднимает ум к звездам!
Демоний Сократа — Сирано де Бержераку
В условленный с Пьером Ферма день, еще в замке герцога д'Ашперона передав метру для ознакомления свою рукопись трактата по физике, Сирано с некоторым волнением отыскивал на улице Медников постоялый двор «Не откажись от угощения!».
«Какое забавное название! И чем-то знакомое! Ба! Да это ведь тот самый трактир, где они с Ноде, прибыв в Париж в „день баррикад“, оставили купленных еще в Гавре лошадей. Еще тогда ему подумалось, что где-то он уже видел подобную вывеску. Подумал об этом и забыл. А теперь…
Ну конечно! Бешеная скачка с Тристаном из Парижа на восток. Одинокий постоялый двор у дороги. Призывная надпись: «Остановись и угостись!» То и другое было так необходимо! Отдых — полузагнанным коням, угощенье — путникам!»
Его поднесла им «Фея постоялого двора» в ярком крестьянском платье с корсажем, с лицом мадонны и фигурой нимфы. Потом, ночью, она явилась просвечивающим призраком, но не соблазнить, а спасти гостей от ворвавшихся в трактир гвардейцев кардинала. Прощальный, чуть затянувшийся поцелуй… и перемахнувшие через ограду свежие кони!..
Безумец! Как он мог забыть? И в памяти ожили строчки им же самим написанного сонета во время путешествия с Тристаном.
МЕТЕОР
Звезда сверкнула надо мной
В мерцанье тлеющих созвездий
И пронеслась над головой,
Разя лучами ярких лезвий.
И закипал на сердце взрыв,
Грозя мне дребезгом осколков,
И поджидал во мгле обрыв.
Но не страшился я нисколько!
Хоть на пути последний куст,
А сучья разума так хрупки!
Бездонна пропасть жарких чувств
И неожиданны поступки!
Забыть не в силах до сих пор
Тебя, мой друг, мой метеор!
И надо же! Как вспомнил!
А годы спустя почудившийся на баррикаде знакомый женский силуэт со знаменем в руке.
И вот теперь невдалеке от того места эта вывеска: «НЕ ОТКАЖИСЬ ОТ УГОЩЕНЬЯ!» Так могла придумать только женщина!
И когда Сирано вошел в трактир, чтобы спросить комнату остановившегося здесь метра Ферма, он даже не удивился, увидев за стойкой расцветшую с годами, но по-прежнему прекрасную «Фею постоялого двора». Не удивился, но встревожился…
— Ах, какая жалость! — всплеснула она руками, выслушав Сирано. — Метр Ферма только что вышел проводить своего почтенного гостя, аббата Гассенди.
— Ах вот как! — сокрушенно отозвался Сирано, почему-то краснея.
— Не откажитесь от угощения, почтенный господин! Я предложу вам кружку славного вина. Оно просветляет голову и освещает память. Ради этого, пожалуй, я и сама выпью с вами за столиком, если позволите.
— Ну конечно! — охотно согласился Сирано, оправдывая себя тем, что ему все равно предстояло дожидаться.
Прелестная хозяйка, приобретя ныне горделивую осанку и плавность движений, принесла кувшин вина, подсела к столику напротив Сирано и наполнила две кружки, все время пристально вглядываясь в его лицо.
Извинившись, она на минуту исчезла, вернувшись с черной лентой в руках.
— Дозвольте мне приложить эту ленту к вашему высокому лбу, — вкрадчиво попросила она и, не дождавшись ответа, грациозным движением приставила ленту к его переносице чуть выше бровей. — Как я счастлива, дорогой мой господин! — воскликнула она, откидываясь назад и как бы любуясь гостем. — Наконец-то я вполне узнала вас! Святая дева, благодарю тебя! Если бы вы только догадались, как я переживала тогда за вас. Да и потом тревожилась, ничего о вас не зная. Я и мысли не допускала о вашей гибели. Все молилась, молилась! И вот дождалась-таки!
— Я, право, не знаю, сударыня, что вы имеете в виду… — пролепетал Сирано.
— Ба! — лихо подбоченилась хозяйка трактира. — Вы не знаете, что я имею в виду! Да хотя бы коней, которых я вам подменила, чтобы они унесли вас с приятелем подальше от гвардейской погони!
— Я все помню, сударыня, — опустив глаза, произнес Сирано. — Не считайте меня неблагодарным, мне просто не хотелось быть узнанным.
— Но почему, почему?! — обиженно прошептала хозяйка. — Разве я так уж состарилась?
— Вы прежняя мадонна для меня!
— Ах оставьте, — не без кокетства ответила привыкшая к ухаживаниям трактирщица. — Оказывается, он не изменился! Все такой же женский угодник!
— И снова понизив голос, спросила с заботой и укором: — Где вы были так долго?
— Очень далеко. За океаном, если не дальше. Но после возвращения я побывал в вашем заведении…
— Святая мадонна! Быть не может! Вы раните меня вот в эту грудь!
— Я не видел вас здесь, но мне показалось, что я видел кое-кого на баррикаде.
— Вот как? Вы тоже сражались вместе с народом?
— Я был среди парижан, оставив вместе с другом своих лошадей вашему хозяину.
— Он скончался, да примет господь его душу.
— Когда мы с другом забирали лошадей, вас тоже не было здесь.
— Ах, как рассказать вам, любезный гость мой! Он держал меня взаперти в чулане с самого «дня баррикад». Он хотел быть в стороне. Когда надо — с Фрондой, когда надо — с кардиналом. А я… я убегала через окошко в кладовке, чтобы петь с народом песни, верила, что народ скажет свое слово. Вы читали «Мазаринаду»?
— Не только читал.
— Как вас понять?
— Писал.
— Тсс! — испуганно приложила палец к губам трактирщица. — Я готова дать вам снова свежих коней.
— Милая мадонна! Мне ничто не грозит.
— Меня зовут Франсуаза.
— Прекрасное имя! Дочь Франции! Поверьте, великие ее художники станут изображать вас как символ родины, как образ Свободы!
— Я знаю уже, вы можете увлечь любую бедную женщину своими словами.
— Но я хотел бы совершенно обратного!
— Неужели вы как все мужчины! Говорят одно, а добиваются совсем другого!
— Я постараюсь объяснить, даже показать, — и Сирано коснулся спускавшихся на плечи локонов.
К счастью для него, его беседа с Франсуазой прервалась возвращением Пьера Ферма.
Благодушный, начавший полнеть, он вошел, отдуваясь от быстрой ходьбы. Привычно проведя рукой по своим тоже спадавшим на плечи волосам и кивнув Франсуазе, он с улыбкой подошел к Сирано.
— Рад приветствовать вас, дорогой друг. Простите, что заставил вас ждать.
— А как я рад приветствовать вас, метр Ферма, своего поручителя в известном вам деле!
— Судя по тому, что я слышал в замке герцога д'Ашперона, вы оправдываете мои ожидания и, надеюсь, не сожалеете о принятых на себя обязательствах.
И опять Сирано густо покраснел.
— Я сожалею лишь о том, что не застал вашего гостя, которому хотел бы выразить свое почтение.
— Профессора Гассенди?
— Моего учителя, метр.
— Я передам ему ваши слова не позже чем завтра, а сейчас предлагаю подняться ко мне. Вы не против, если госпожа Франсуаза принесет нам вина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Глава четвертая. СТРАНА МУДРЕЦОВ
Истинной мудрости не уместиться на Земле, она даже в пламени костра поднимает ум к звездам!
Демоний Сократа — Сирано де Бержераку
В условленный с Пьером Ферма день, еще в замке герцога д'Ашперона передав метру для ознакомления свою рукопись трактата по физике, Сирано с некоторым волнением отыскивал на улице Медников постоялый двор «Не откажись от угощения!».
«Какое забавное название! И чем-то знакомое! Ба! Да это ведь тот самый трактир, где они с Ноде, прибыв в Париж в „день баррикад“, оставили купленных еще в Гавре лошадей. Еще тогда ему подумалось, что где-то он уже видел подобную вывеску. Подумал об этом и забыл. А теперь…
Ну конечно! Бешеная скачка с Тристаном из Парижа на восток. Одинокий постоялый двор у дороги. Призывная надпись: «Остановись и угостись!» То и другое было так необходимо! Отдых — полузагнанным коням, угощенье — путникам!»
Его поднесла им «Фея постоялого двора» в ярком крестьянском платье с корсажем, с лицом мадонны и фигурой нимфы. Потом, ночью, она явилась просвечивающим призраком, но не соблазнить, а спасти гостей от ворвавшихся в трактир гвардейцев кардинала. Прощальный, чуть затянувшийся поцелуй… и перемахнувшие через ограду свежие кони!..
Безумец! Как он мог забыть? И в памяти ожили строчки им же самим написанного сонета во время путешествия с Тристаном.
МЕТЕОР
Звезда сверкнула надо мной
В мерцанье тлеющих созвездий
И пронеслась над головой,
Разя лучами ярких лезвий.
И закипал на сердце взрыв,
Грозя мне дребезгом осколков,
И поджидал во мгле обрыв.
Но не страшился я нисколько!
Хоть на пути последний куст,
А сучья разума так хрупки!
Бездонна пропасть жарких чувств
И неожиданны поступки!
Забыть не в силах до сих пор
Тебя, мой друг, мой метеор!
И надо же! Как вспомнил!
А годы спустя почудившийся на баррикаде знакомый женский силуэт со знаменем в руке.
И вот теперь невдалеке от того места эта вывеска: «НЕ ОТКАЖИСЬ ОТ УГОЩЕНЬЯ!» Так могла придумать только женщина!
И когда Сирано вошел в трактир, чтобы спросить комнату остановившегося здесь метра Ферма, он даже не удивился, увидев за стойкой расцветшую с годами, но по-прежнему прекрасную «Фею постоялого двора». Не удивился, но встревожился…
— Ах, какая жалость! — всплеснула она руками, выслушав Сирано. — Метр Ферма только что вышел проводить своего почтенного гостя, аббата Гассенди.
— Ах вот как! — сокрушенно отозвался Сирано, почему-то краснея.
— Не откажитесь от угощения, почтенный господин! Я предложу вам кружку славного вина. Оно просветляет голову и освещает память. Ради этого, пожалуй, я и сама выпью с вами за столиком, если позволите.
— Ну конечно! — охотно согласился Сирано, оправдывая себя тем, что ему все равно предстояло дожидаться.
Прелестная хозяйка, приобретя ныне горделивую осанку и плавность движений, принесла кувшин вина, подсела к столику напротив Сирано и наполнила две кружки, все время пристально вглядываясь в его лицо.
Извинившись, она на минуту исчезла, вернувшись с черной лентой в руках.
— Дозвольте мне приложить эту ленту к вашему высокому лбу, — вкрадчиво попросила она и, не дождавшись ответа, грациозным движением приставила ленту к его переносице чуть выше бровей. — Как я счастлива, дорогой мой господин! — воскликнула она, откидываясь назад и как бы любуясь гостем. — Наконец-то я вполне узнала вас! Святая дева, благодарю тебя! Если бы вы только догадались, как я переживала тогда за вас. Да и потом тревожилась, ничего о вас не зная. Я и мысли не допускала о вашей гибели. Все молилась, молилась! И вот дождалась-таки!
— Я, право, не знаю, сударыня, что вы имеете в виду… — пролепетал Сирано.
— Ба! — лихо подбоченилась хозяйка трактира. — Вы не знаете, что я имею в виду! Да хотя бы коней, которых я вам подменила, чтобы они унесли вас с приятелем подальше от гвардейской погони!
— Я все помню, сударыня, — опустив глаза, произнес Сирано. — Не считайте меня неблагодарным, мне просто не хотелось быть узнанным.
— Но почему, почему?! — обиженно прошептала хозяйка. — Разве я так уж состарилась?
— Вы прежняя мадонна для меня!
— Ах оставьте, — не без кокетства ответила привыкшая к ухаживаниям трактирщица. — Оказывается, он не изменился! Все такой же женский угодник!
— И снова понизив голос, спросила с заботой и укором: — Где вы были так долго?
— Очень далеко. За океаном, если не дальше. Но после возвращения я побывал в вашем заведении…
— Святая мадонна! Быть не может! Вы раните меня вот в эту грудь!
— Я не видел вас здесь, но мне показалось, что я видел кое-кого на баррикаде.
— Вот как? Вы тоже сражались вместе с народом?
— Я был среди парижан, оставив вместе с другом своих лошадей вашему хозяину.
— Он скончался, да примет господь его душу.
— Когда мы с другом забирали лошадей, вас тоже не было здесь.
— Ах, как рассказать вам, любезный гость мой! Он держал меня взаперти в чулане с самого «дня баррикад». Он хотел быть в стороне. Когда надо — с Фрондой, когда надо — с кардиналом. А я… я убегала через окошко в кладовке, чтобы петь с народом песни, верила, что народ скажет свое слово. Вы читали «Мазаринаду»?
— Не только читал.
— Как вас понять?
— Писал.
— Тсс! — испуганно приложила палец к губам трактирщица. — Я готова дать вам снова свежих коней.
— Милая мадонна! Мне ничто не грозит.
— Меня зовут Франсуаза.
— Прекрасное имя! Дочь Франции! Поверьте, великие ее художники станут изображать вас как символ родины, как образ Свободы!
— Я знаю уже, вы можете увлечь любую бедную женщину своими словами.
— Но я хотел бы совершенно обратного!
— Неужели вы как все мужчины! Говорят одно, а добиваются совсем другого!
— Я постараюсь объяснить, даже показать, — и Сирано коснулся спускавшихся на плечи локонов.
К счастью для него, его беседа с Франсуазой прервалась возвращением Пьера Ферма.
Благодушный, начавший полнеть, он вошел, отдуваясь от быстрой ходьбы. Привычно проведя рукой по своим тоже спадавшим на плечи волосам и кивнув Франсуазе, он с улыбкой подошел к Сирано.
— Рад приветствовать вас, дорогой друг. Простите, что заставил вас ждать.
— А как я рад приветствовать вас, метр Ферма, своего поручителя в известном вам деле!
— Судя по тому, что я слышал в замке герцога д'Ашперона, вы оправдываете мои ожидания и, надеюсь, не сожалеете о принятых на себя обязательствах.
И опять Сирано густо покраснел.
— Я сожалею лишь о том, что не застал вашего гостя, которому хотел бы выразить свое почтение.
— Профессора Гассенди?
— Моего учителя, метр.
— Я передам ему ваши слова не позже чем завтра, а сейчас предлагаю подняться ко мне. Вы не против, если госпожа Франсуаза принесет нам вина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173