Как потом сообщало ФБР, Уайзман заявил, что выступает в роли посредника, причем представляя не правительство Великобритании (это он утверждал потом), а лондонских сторонников политики умиротворения, которых возглавлял лорд Галифакс, вскоре ставший послом в Вашингтоне. Примечательно, что Уинстон Черчилль и в выступлениях, и в переписке неоднократно высказывал свои взгляды на окончание войны, ратуя за полную и безоговорочную капитуляцию Германии. Однако в ходе упомянутой встречи Уайзман дал ясно понять, что Черчилль и Галифакс придерживаются другого мнения.
Графиня пообещала передать Гитлеру содержание беседы, в частности рассказать о мирных предложениях Галифакса. Пользуясь расположением Гитлера, она надеялась добиться от него согласия на заключение мира. В случае же неудачи — поддержать злополучный заговор с целью государственного переворота, которым руководили монархисты, Шелленберг и «И. Г. Фарбен». В результате переворота власть перешла бы к Гиммлеру, а он в свою очередь восстановил бы в Германии монархию. Затем представитель гестапо встретился бы в Лондоне с Галифаксом и обсудил вопрос о союзе с Великобританией… В ходе обсуждения этого проекта Уайзман беспечно заявил, что, коли с Францией покончено, Великобритания может предложить Германии более благоприятные условия: «Договориться с французами всегда было трудно, и раньше нам приходилось считаться с ними. Теперь же в этом нет необходимости. Речь идет лишь о том, возможно ли Францию, как Польшу, восстановить в качестве государства».
На той же встрече Уайзман передал Видеману информацию о мероприятиях английского флота, направленных на срыв планов Гитлера оккупировать Великобританию. Одновременно и Видеман сообщил Уайзману сведения о деятельности штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии. В заключение беседы Уайзман предостерег: «Я бы мог по-дружески сказать Гитлеру: тот урон, который он может нанести Америке, — это ничто по сравнению с тем, что произойдет, когда США выйдут из себя. Американцев трудно вывести из терпения, но их столь же трудно заставить успокоиться — у них начинается истерика, им повсюду мерещатся шпионы, а это все еще больше разжигает милитаристские настроения. Я бы лично этого не хотел, поскольку не хочу быть свидетелем еще больших человеческих жертв… Мне думается, что не следует излишне поощрять подрывную деятельность, чтобы не ожесточать американцев и не осложнять излишне обстановку». Сказанное почти полностью совпадает с содержанием докладной записки, направленной в Берлин Видеманом и поверенным в делах Гансом Томсоном. После этой встречи за Уайзманом, Видеманом и Томсоном Гувер распорядился установить строгое наблюдение. 18 декабря 1940 года ФБР прослушало телефонные разговоры графини. Она звонила из Калифорнии в НьюЙорк, умоляя помочь продлить визу и избежать депортации. Уайзман, явно встревоженный, ответил: «Прошу вас, ни слова более об этом по телефону… Не говорите ничего». Графиня продолжала: «Я буду вам глубоко признательна. Вы же знаете, что вам не придется жалеть об этом». На что Уайзман отвечал: «Я сообщу телеграммой, куда мне позвонить, и попытаюсь сделать все, что в моих силах».
Графиня продолжала звонить Уайзману. Он связался с Инграмом Фразером из британской закупочной комиссии, пытаясь с его помощью получить содействие Уайтхолла.
3 января 1941 года Герберт Байард Суопе, политический деятель, передал Уайзману послание от лорда Бивербрука. В нем сообщалось, что Уайзману предстоит вскоре встретиться с лордом Галифаксом для обсуждения «переговоров о мире». Уайзман провел серию конфиденциальных бесед с высокопоставленными дипломатами, включая и сотрудников посольства Австралии. Среди тех в государственном департаменте, кто оказывал содействие Уайзману в этой лихорадочной деятельности, был Литл Хэлл, не кто иной, как двоюродный брат Корделла Хэлла. После окончания второй мировой войны Видеман действительно признал, что Литл Хэлл снабжал его информацией из госдепартамента с грифом «для служебного пользования».
Другим коллаборационистом был глава службы иммиграции и натурализации США, майор Лемюел Шофилд. В 1940 году широкая общественность гневно потребовала изгнать графиню Гогенлоэ из США. Шофилд, увлекшийся графиней, оставленной Видеманом, предотвратил депортацию, заявив, что ее не желает принимать ни одна страна.
Уильям Уайзман не забыл о своем обещании помочь. Он приложил много усилий, чтобы графиню не выдворили в фашистскую Германию— коварная шпионка могла сболтнуть лишнее. Недавно рассекреченные документы свидетельствуют о тесных связях Уайзмана и Шофилда с графиней Гогенлоэ. Документы повествуют о том, что однажды вечером в беседе с одним англичанином (его имени ФБР не установило) Уайзман разоткровенничался. Он-де «сделал все возможное и отвел от графини угрозу депортации», но его «очень тревожила манера Стефи самой себя разоблачать».
Инграму Фразеру из английской закупочной комиссии он поведал, что старался «удержать эту истеричку от безрассудств… ведь она теряет голову и делает глупости». Фразер заметил ему: «А как же теплые дружеские отношения?» «Если они испортятся, — отвечал Уайзман, — то придется подыскать другую подругу». При этом он добавил: обстоятельства таковы, что «может произойти страшный скандал, вот чего я опасаюсь». Агенты ФБР не спускали глаз с Уайзмана, и его встречи с Инграмом Фразером происходили в спешке.
Уайзман и Стефени Гогенлоэ горячо приветствовали назначение лорда Галифакса послом Великобритании в США. Лорд Бивербрук телеграфировал из Лондона, что Уайзману следует связаться с лордом Галифаксом «сразу же по его прибытии». Последовала целая серия таинственных встреч между Уайзманом, бывшим президентом США Гербертом Гувером, Гербертом Байардом Суопе и другими. Обсуждались, по-видимому, переговоры о мире.
20 мая 1941 года Шофилд добился своего: вопрос о депортации графини был закрыт. В интервью журналистам в управлении службы иммиграции в Сан-Франциско он говорил: «Находясь под арестом, графиня Стефени сообщила министерству юстиции интересные факты. Министерство сочло, что ее освобождение не повредит интересам и благополучию нашей страны. Сотрудничество с ней будет продолжено, а каждый ее шаг мы проконтролируем».
Нью-йоркская «Сан» писала по поводу освобождения графини: «Если 130 млн. не могут выдворить из страны одного-единственного человека, не имеющего законного права находиться в США, то что-то здесь не так».
Гувер всячески пытался заполучить от министра юстиции «интересные факты», на которые ссылался Шофилд. Однако все его запросы, как и запросы его помощника, остались без ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Графиня пообещала передать Гитлеру содержание беседы, в частности рассказать о мирных предложениях Галифакса. Пользуясь расположением Гитлера, она надеялась добиться от него согласия на заключение мира. В случае же неудачи — поддержать злополучный заговор с целью государственного переворота, которым руководили монархисты, Шелленберг и «И. Г. Фарбен». В результате переворота власть перешла бы к Гиммлеру, а он в свою очередь восстановил бы в Германии монархию. Затем представитель гестапо встретился бы в Лондоне с Галифаксом и обсудил вопрос о союзе с Великобританией… В ходе обсуждения этого проекта Уайзман беспечно заявил, что, коли с Францией покончено, Великобритания может предложить Германии более благоприятные условия: «Договориться с французами всегда было трудно, и раньше нам приходилось считаться с ними. Теперь же в этом нет необходимости. Речь идет лишь о том, возможно ли Францию, как Польшу, восстановить в качестве государства».
На той же встрече Уайзман передал Видеману информацию о мероприятиях английского флота, направленных на срыв планов Гитлера оккупировать Великобританию. Одновременно и Видеман сообщил Уайзману сведения о деятельности штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии. В заключение беседы Уайзман предостерег: «Я бы мог по-дружески сказать Гитлеру: тот урон, который он может нанести Америке, — это ничто по сравнению с тем, что произойдет, когда США выйдут из себя. Американцев трудно вывести из терпения, но их столь же трудно заставить успокоиться — у них начинается истерика, им повсюду мерещатся шпионы, а это все еще больше разжигает милитаристские настроения. Я бы лично этого не хотел, поскольку не хочу быть свидетелем еще больших человеческих жертв… Мне думается, что не следует излишне поощрять подрывную деятельность, чтобы не ожесточать американцев и не осложнять излишне обстановку». Сказанное почти полностью совпадает с содержанием докладной записки, направленной в Берлин Видеманом и поверенным в делах Гансом Томсоном. После этой встречи за Уайзманом, Видеманом и Томсоном Гувер распорядился установить строгое наблюдение. 18 декабря 1940 года ФБР прослушало телефонные разговоры графини. Она звонила из Калифорнии в НьюЙорк, умоляя помочь продлить визу и избежать депортации. Уайзман, явно встревоженный, ответил: «Прошу вас, ни слова более об этом по телефону… Не говорите ничего». Графиня продолжала: «Я буду вам глубоко признательна. Вы же знаете, что вам не придется жалеть об этом». На что Уайзман отвечал: «Я сообщу телеграммой, куда мне позвонить, и попытаюсь сделать все, что в моих силах».
Графиня продолжала звонить Уайзману. Он связался с Инграмом Фразером из британской закупочной комиссии, пытаясь с его помощью получить содействие Уайтхолла.
3 января 1941 года Герберт Байард Суопе, политический деятель, передал Уайзману послание от лорда Бивербрука. В нем сообщалось, что Уайзману предстоит вскоре встретиться с лордом Галифаксом для обсуждения «переговоров о мире». Уайзман провел серию конфиденциальных бесед с высокопоставленными дипломатами, включая и сотрудников посольства Австралии. Среди тех в государственном департаменте, кто оказывал содействие Уайзману в этой лихорадочной деятельности, был Литл Хэлл, не кто иной, как двоюродный брат Корделла Хэлла. После окончания второй мировой войны Видеман действительно признал, что Литл Хэлл снабжал его информацией из госдепартамента с грифом «для служебного пользования».
Другим коллаборационистом был глава службы иммиграции и натурализации США, майор Лемюел Шофилд. В 1940 году широкая общественность гневно потребовала изгнать графиню Гогенлоэ из США. Шофилд, увлекшийся графиней, оставленной Видеманом, предотвратил депортацию, заявив, что ее не желает принимать ни одна страна.
Уильям Уайзман не забыл о своем обещании помочь. Он приложил много усилий, чтобы графиню не выдворили в фашистскую Германию— коварная шпионка могла сболтнуть лишнее. Недавно рассекреченные документы свидетельствуют о тесных связях Уайзмана и Шофилда с графиней Гогенлоэ. Документы повествуют о том, что однажды вечером в беседе с одним англичанином (его имени ФБР не установило) Уайзман разоткровенничался. Он-де «сделал все возможное и отвел от графини угрозу депортации», но его «очень тревожила манера Стефи самой себя разоблачать».
Инграму Фразеру из английской закупочной комиссии он поведал, что старался «удержать эту истеричку от безрассудств… ведь она теряет голову и делает глупости». Фразер заметил ему: «А как же теплые дружеские отношения?» «Если они испортятся, — отвечал Уайзман, — то придется подыскать другую подругу». При этом он добавил: обстоятельства таковы, что «может произойти страшный скандал, вот чего я опасаюсь». Агенты ФБР не спускали глаз с Уайзмана, и его встречи с Инграмом Фразером происходили в спешке.
Уайзман и Стефени Гогенлоэ горячо приветствовали назначение лорда Галифакса послом Великобритании в США. Лорд Бивербрук телеграфировал из Лондона, что Уайзману следует связаться с лордом Галифаксом «сразу же по его прибытии». Последовала целая серия таинственных встреч между Уайзманом, бывшим президентом США Гербертом Гувером, Гербертом Байардом Суопе и другими. Обсуждались, по-видимому, переговоры о мире.
20 мая 1941 года Шофилд добился своего: вопрос о депортации графини был закрыт. В интервью журналистам в управлении службы иммиграции в Сан-Франциско он говорил: «Находясь под арестом, графиня Стефени сообщила министерству юстиции интересные факты. Министерство сочло, что ее освобождение не повредит интересам и благополучию нашей страны. Сотрудничество с ней будет продолжено, а каждый ее шаг мы проконтролируем».
Нью-йоркская «Сан» писала по поводу освобождения графини: «Если 130 млн. не могут выдворить из страны одного-единственного человека, не имеющего законного права находиться в США, то что-то здесь не так».
Гувер всячески пытался заполучить от министра юстиции «интересные факты», на которые ссылался Шофилд. Однако все его запросы, как и запросы его помощника, остались без ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86