Теперь, когда мои дети становились взрослыми, я пришла к неутешительному выводу о том, что единственное условие счастливого материнства и то, похоже, зависело от случайного шанса, потому что ни мои слова, ни действия никак не могли повлиять на непредсказуемое поведение детей.
Я, как человек, совершенно не привыкший мириться с неудачами, слегла в постель, пожаловавшись Кариму на то, что все в моей жизни пошло не так, как я рассчитывала. Упадок моих душевных сил пришелся на тот период, когда бизнес Карима быстро расширялся. Поскольку свободного времени у него выдавалось мало, он почти не мог ни утешить меня ни освободить мою душу от меланхолии, этой непрошеной гостьи, что вывела меня из равновесия, заставив бросить радостную погоню за счастьем.
Я с каждым днем чувствовала себя все более одинокой. Подавляя в себе все эмоции, кроме жалости к самой себе, я стала плохо спать и слишком много есть, быстро набирая лишние фунты. Из-за того, что на меня по-прежнему не обращали внимания те, кем я пыталась командовать, у меня катастрофически начал портиться характер, и я не могла сдерживаться ни в отношениях с семьей, ни в отношениях со слугами. Я даже приобрела отвратительную привычку накручивать волосы на пальцы, дергать и кусать их. От этого они стали короче и реже. Это продолжалось до тех пор, пока Карим, заметив мою привычку, саркастически не сказал, что решил, будто я наняла нового, более рьяного парикмахера, а оказывается, я просто веду себя как малое дитя, вырывая волосы.
Я не замедлила огрызнуться, несправедливо обвинив Карима в том, что он никого не любит, кроме самого себя, и по этой причине мне одной приходится следить за нашими детьми.
Карим сдержался, но его взгляд устремился вдаль, и мне показалось, будто он, не выходя из комнаты, покинул меня. Когда настроение снова вернулось к нему, он сказал, что пытался вспомнить успокоительные строки, которые он прочел однажды, о воспитании непослушных детей. Карим процитировал: «Вашим детям вы можете передать вашу любовь, но не мысли, ибо у них есть свои собственные».
– Кахлил Джибран, – сказала я.
– Что?
– Это строка из «Пророка». Это я прочла тебе эти самые строки, когда ты ждал рождения своего первенца.
Строгое лицо Карима потеплело, когда улыбка тронула его губы, и я подумала, помнит ли он о тех счастливых, мгновеньях, которые так много лет назад мы провели вместе с нашим новорожденным сыном.
Но, по всей видимости, это было не так, потому что он отпустил мне комплимент, сказав:
– Султана, ты удивительное создание. Как можешь ты помнить такие вещи?
Карим всегда удивлялся тому, что если я что-то услышала или однажды прочла, то могу потом точно воспроизвести это по памяти.
Это признание порадовало меня, но причины моей неудовлетворенности были слишком глубоки и разнообразны, чтобы комплимент мог повлиять, на мое настроение. В стычке с детьми моя безумная страсть заставила меня забыть о ясном, логическом складе ума моего мужа. Поскольку сражаться мне было не с кем, я продолжила нападки на Карима. Презрительно усмехнувшись, я сравнила его с Нероном, этим безумным римлянином, остававшимся слепым к несчастью даже тогда, когда его империя была объята огнем.
Разозленный непрекращающимися оскорблениями, Карим решил отказаться от заботливого участия и предоставил мне возможность подумать над репликой, которую он бросил мне на прощание. Его оскорбительные слова прозвучали так:
– Султана, у тебя все есть. Все же ты всего боишься и ничего не понимаешь, Я предвижу, что в один прекрасный день ты попадешь в заведение, специально предназначенное для психически больных людей.
Я зашипела, как змея, и Карим ушел. Дома он не появлялся на протяжении двух дней.
Вскоре после нашей горячей перепалки я сидела и одной рукой бессознательно теребила волосы, а другой листала один из многочисленных иностранных журналов, когда мне на глаза попалась статья, в которой говорилось о редкой болезни, поражающей исключительно женщин, в результате чего они выдирали себе волосы до тех пор, пока не становились совершенно лысыми. Облысев, эти несчастные продолжали выдирать и поедать свои брови, ресницы и прочие волосы, покрывающие тело.
Я оставила свои волосы в покое. Неужели у меня эта болезнь? Я бросилась к зеркалу, чтобы посмотреть на себя, и принялась искать на голове проплешины. Мои волосы и в самом деле выглядели поредевшими. Теперь меня охватило настоящее беспокойство, поскольку от тщеславия я так и не избавилась, и мне совсем не хотелось лысеть! Кроме того, мусульманская религия запрещает женщине быть лысой.
Время показало, что болезни у меня не было, так как в отличие от женщин, описываемых в статье, мое неравнодушное отношение к красоте позволило мне довольно быстро избавиться от дурной привычки.
Несмотря на спасенные волосы, я все боялась, что утратила любовь к жизни, и тогда я сказала себе, что если не покончу с изматывающей депрессией, то годы возьмут свое, и я рано постарею. Почувствовав к себе жалость, я представила, как буду умирать медленной смертью, испытывая постепенное угасание всех чувств.
Из этого самоуничтожающего состояния меня вывела моя дорогая сестра.
Сара, мой задумчивый гений, почувствовала снижение моего жизненного тонуса и начала проводить со мной большую часть времени, поднимая своим безраздельным вниманием мое настроение. Она хорошо понимала мои чувства, так как знала, что я оказалась в плену переживаний из-за Абдуллы и Амаии.
Моя сестра с чувством сострадания посмотрела на меня, когда я слезно жаловалась ей:
– Сара, если бы мне пришлось начинать жизнь сначала, мне кажется, я бы этого не вынесла.
Губы Сары слегка изогнулись в улыбке:
– Султана, из нашей семьи мало кто выжил бы, если бы начинал жизнь сначала, – заметила она.
Мы взглянули друг на друга и, не выдержав, расхохотались.
Сестра моя была просто прелесть. Нельзя сказать, что у Сары совсем не было собственных проблем. У нее самой был неуправляемый ребенок, и все же, когда я особенно остро нуждалась в ее помощи, она пришла ко мне. Если четверо из пятерых детей моей сестры стремились к совершенству, то Нашва, которая родилась в один день с Амани и теперь вступила в пору отрочества, находила удовольствие в противостоянии.
Под большим секретом Сара сказала мне, чтобы я благодарила Господа за то, что Амани ударилась в религию, поскольку у нее с Нашвой была прямо противоположная проблема. Ее дочь неумолимо влекло к представителям противоположного пола. Асад уже дважды замечал, что в музыкальном магазине в торговом центре города она встречается с саудовскими подростками.
С залитым слезами лицом Сара призналась мне в том, что дочь ее неистово кокетничает с каждым мужчиной, которому приходится вступать на территорию их дворца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73