(«Тегеран. Ялта. Потсдам». Москва, 1970, стр. 386, 388).
Итак, оккупация может быть демократической и ставящей целью демократию.
Итак, народ может быть признан преступным и обязанным, и принужденным искупать преступления, совершенные под началом тех, кому он открыто выражал свое одобрение.
Германия была лишена суверенитета, Германия была лишена собственной государственности, ибо оставление германскому народу государственной независимости грозило мировой войной, а тем самым и смертельной опасностью человечеству.
Итак, государственная независимость, в случае абсолютно аналогичном чеченскому, была признана смертельно опасной для окружающих и потому недопустимой.
Вот моральная основа для введения войск в Чечню и, быть может, как только станет очевидна смертельная опасность Чечни, чеченизма, чеченской морали и чеченского целеполагания для всего человечества, эти соображения станут моральной основой для введения новых союзных войск в Чечню и действий с нею в полной аналогии с действиями в отношении гитлеровской Германии.
В марте 1983-го года в Чистопольской тюрьме я писал: «Оттого, что закрывали глаза на внутреннюю политику государства, с которым строили отношения, от неестественной этой и подловатой практики и произошел Мюнхен. Мы живем во времена, когда не можем и не должны, строя межгосударственные отношения, спокойно смотреть, как созревает государство-преступник, как натаскивается народ на высший уровень злобности к не таким, как он сам, как он обретает эту злобность… Это уже не внутренние дела, или это дела, которые суть откровенная предпосылка дел внешних». (Вазиф Мейланов «Из первых рук», Махачкала, 1990, стр.27).
Тогда, в 83-м, эти рассуждения относились к Советскому Союзу, сегодня в 1995-м, эти рассуждения полностью приложимы к дудаевской Чечне. Оттого, что закрывали глаза, имевшие свободный доступ к российским средствам массовой информации, Ковалев и Гайдар на внутреннюю политику Чечни, от неестественной этой и подловатой практики и произошла вся сегодняшняя Чечня. Оттого, что облеченный властью господин правозащитник спокойно взирал, как созревает государство-преступник, как натаскивается чеченский народ на высший уровень злобности к не таким, как он сам, как он обретает эту злобность, и произошла чеченская война. В немалой степени из-за трусливой преступной политики проползших к власти Ковалевых, Гайдаров, Юшенковых, Шейнисов, Старовойтовых и т д., сегодня гибнут солдаты, женщины, дети.
18. Принцип «pereat mundus, fiat justitia!» не может быть ослаблен
Вот особенность его. Это не означает, что для торжества юстиции необходимо разрушать мир: если торжества Закона можно достигнуть без разрушения мира, то ради бога. Но «мир» должен знать, что торжество Закона будет установлено. Что закон не отступит только потому, что за торжество юстиции придется платить слишком большую цену. Если «мир» не готов платить любую необходимую для торжества Закона цену, то такой «мир» непременно погибнет. Зло (преступники) будет знать, что надо упереться до некоего конечного предела, – и Закон отступит. И все – с Законом, с идеей Закона будет покончено. До конечного предела упереться ничего не стоит. Зато потом, выстояв, можно станцевать победу над Законом. Для преступника эта цель стоит каких угодно трат.
Чего стоит Закон, ставящий целью не достижение результата, а достижение лишь некоего уровня усилий по достижению результата? Да ничего он не стоит. Если сегодня закон в России чего-то стоит, то только потому, что не прекращаются действия по достижению торжества Закона в Чечне.
Махачкала, ноябрь 1995 года
19. «Я договариваюсь с субъектами силы»
– говорит генерал Лебедь. т. е. не с субъектами правоты, или хотя бы права, а – подчеркнуто – силы. Но ведь субъектами силы являются и организованные преступники – Лебедь это понимает и сознательно идет на сотрудничество и договор с преступниками. Это аморализм, и Лебедь осознанно аморален.
Как аморальны в сегодняшней России почти все журналисты, тележурналисты, депутаты, правозащитники.
Вся эта пишущая, пляшущая и глаголящая с экрана публика (и сорокалетняя молодежь, в отчаянии провозглашающая себя элитой, и старики, вдруг обернувшиеся демократами, и люди, пока официальным судом не признанные преступниками, но народной молвой (у нас в Дагестане) и общественным мнением, безусловно признаваемые таковыми) радостно поддержала Лебедя.
Аморальность и есть главный и неустранимый порок Лебедя-политика.
Об этой особенности нынешних российских политиков (конечно, не только российских) я писал в 1994 году в статье так и озаглавленной: «Один из аморальных принципов нынешней политической жизни»1:
«Как это совпадает с отрицанием депутатом Е. Амбарцумовым изречения «Pereat mundus, fiat justitia!». Боннэр призывает к тому же: пусть погибнет юстиция, лишь бы сохранился мир… Я отвергаю эту убогую, аморальную мудрость людей, не обладающих духовной силой, потребной для честности.
Этот недальновидный прагматизм, эта жалкая попытка сохранить «мир» любой ценой уже губят страну.
Только тот мир не погибнет, в котором торжествует юстиция. И только тот мир прочен, который стоит на силе закона». (Август 1994).
Лебедь надеется обойти мои теоремы. Он надеется на прочный мир, стоящий не на законе, а на договоре с людьми, являющимися, по законам государства, которое Лебедь представляет, преступниками.
Оценка хасавюртовских соглашений Лебедя дана мною за два года до их подписания: «Этот недальновидный прагматизм, эта жалкая попытка сохранить «мир» любой ценой уже губят страну» и «Только тот мир не погибнет, в котором торжествует юстиция. И только тот мир прочен, который стоит на силе закона».
20. «Атаман без золотого запаса – не атаман»
– воспитывает нас Лебедь. Так ведь в Германии тоже в 1933-м году «субъектами силы», «атаманами с золотым запасом» стали нацисты. Но ни мировая общественность, ни даже коммунистический Советский Союз на этом основании не третировали проигравшую сторону – антифашистов, как «атаманов без золотого запаса» (хотя немецкое национальное золото было, конечно, не в их руках). Да и проигравшими их считали далеко не все. Благородные люди, которых в тогдашнем человечестве было куда больше, чем в нынешнем, не считали проигравшими Бертольда Брехта, Томаса Манна, Эриха Марию Ремарка, Германа Гессе: в их случае «проиграть», т е. остаться открытыми противниками победителей, было намного труднее, чем перейти на сторону победителей, разделив чувство национального подъема с большинством германской нации.
Мир признавал моральную правоту и моральный золотой запас тогдашнего меньшинства немецкой нации и именно это меньшинство считал (и правильно делал) будущим немецкого народа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Итак, оккупация может быть демократической и ставящей целью демократию.
Итак, народ может быть признан преступным и обязанным, и принужденным искупать преступления, совершенные под началом тех, кому он открыто выражал свое одобрение.
Германия была лишена суверенитета, Германия была лишена собственной государственности, ибо оставление германскому народу государственной независимости грозило мировой войной, а тем самым и смертельной опасностью человечеству.
Итак, государственная независимость, в случае абсолютно аналогичном чеченскому, была признана смертельно опасной для окружающих и потому недопустимой.
Вот моральная основа для введения войск в Чечню и, быть может, как только станет очевидна смертельная опасность Чечни, чеченизма, чеченской морали и чеченского целеполагания для всего человечества, эти соображения станут моральной основой для введения новых союзных войск в Чечню и действий с нею в полной аналогии с действиями в отношении гитлеровской Германии.
В марте 1983-го года в Чистопольской тюрьме я писал: «Оттого, что закрывали глаза на внутреннюю политику государства, с которым строили отношения, от неестественной этой и подловатой практики и произошел Мюнхен. Мы живем во времена, когда не можем и не должны, строя межгосударственные отношения, спокойно смотреть, как созревает государство-преступник, как натаскивается народ на высший уровень злобности к не таким, как он сам, как он обретает эту злобность… Это уже не внутренние дела, или это дела, которые суть откровенная предпосылка дел внешних». (Вазиф Мейланов «Из первых рук», Махачкала, 1990, стр.27).
Тогда, в 83-м, эти рассуждения относились к Советскому Союзу, сегодня в 1995-м, эти рассуждения полностью приложимы к дудаевской Чечне. Оттого, что закрывали глаза, имевшие свободный доступ к российским средствам массовой информации, Ковалев и Гайдар на внутреннюю политику Чечни, от неестественной этой и подловатой практики и произошла вся сегодняшняя Чечня. Оттого, что облеченный властью господин правозащитник спокойно взирал, как созревает государство-преступник, как натаскивается чеченский народ на высший уровень злобности к не таким, как он сам, как он обретает эту злобность, и произошла чеченская война. В немалой степени из-за трусливой преступной политики проползших к власти Ковалевых, Гайдаров, Юшенковых, Шейнисов, Старовойтовых и т д., сегодня гибнут солдаты, женщины, дети.
18. Принцип «pereat mundus, fiat justitia!» не может быть ослаблен
Вот особенность его. Это не означает, что для торжества юстиции необходимо разрушать мир: если торжества Закона можно достигнуть без разрушения мира, то ради бога. Но «мир» должен знать, что торжество Закона будет установлено. Что закон не отступит только потому, что за торжество юстиции придется платить слишком большую цену. Если «мир» не готов платить любую необходимую для торжества Закона цену, то такой «мир» непременно погибнет. Зло (преступники) будет знать, что надо упереться до некоего конечного предела, – и Закон отступит. И все – с Законом, с идеей Закона будет покончено. До конечного предела упереться ничего не стоит. Зато потом, выстояв, можно станцевать победу над Законом. Для преступника эта цель стоит каких угодно трат.
Чего стоит Закон, ставящий целью не достижение результата, а достижение лишь некоего уровня усилий по достижению результата? Да ничего он не стоит. Если сегодня закон в России чего-то стоит, то только потому, что не прекращаются действия по достижению торжества Закона в Чечне.
Махачкала, ноябрь 1995 года
19. «Я договариваюсь с субъектами силы»
– говорит генерал Лебедь. т. е. не с субъектами правоты, или хотя бы права, а – подчеркнуто – силы. Но ведь субъектами силы являются и организованные преступники – Лебедь это понимает и сознательно идет на сотрудничество и договор с преступниками. Это аморализм, и Лебедь осознанно аморален.
Как аморальны в сегодняшней России почти все журналисты, тележурналисты, депутаты, правозащитники.
Вся эта пишущая, пляшущая и глаголящая с экрана публика (и сорокалетняя молодежь, в отчаянии провозглашающая себя элитой, и старики, вдруг обернувшиеся демократами, и люди, пока официальным судом не признанные преступниками, но народной молвой (у нас в Дагестане) и общественным мнением, безусловно признаваемые таковыми) радостно поддержала Лебедя.
Аморальность и есть главный и неустранимый порок Лебедя-политика.
Об этой особенности нынешних российских политиков (конечно, не только российских) я писал в 1994 году в статье так и озаглавленной: «Один из аморальных принципов нынешней политической жизни»1:
«Как это совпадает с отрицанием депутатом Е. Амбарцумовым изречения «Pereat mundus, fiat justitia!». Боннэр призывает к тому же: пусть погибнет юстиция, лишь бы сохранился мир… Я отвергаю эту убогую, аморальную мудрость людей, не обладающих духовной силой, потребной для честности.
Этот недальновидный прагматизм, эта жалкая попытка сохранить «мир» любой ценой уже губят страну.
Только тот мир не погибнет, в котором торжествует юстиция. И только тот мир прочен, который стоит на силе закона». (Август 1994).
Лебедь надеется обойти мои теоремы. Он надеется на прочный мир, стоящий не на законе, а на договоре с людьми, являющимися, по законам государства, которое Лебедь представляет, преступниками.
Оценка хасавюртовских соглашений Лебедя дана мною за два года до их подписания: «Этот недальновидный прагматизм, эта жалкая попытка сохранить «мир» любой ценой уже губят страну» и «Только тот мир не погибнет, в котором торжествует юстиция. И только тот мир прочен, который стоит на силе закона».
20. «Атаман без золотого запаса – не атаман»
– воспитывает нас Лебедь. Так ведь в Германии тоже в 1933-м году «субъектами силы», «атаманами с золотым запасом» стали нацисты. Но ни мировая общественность, ни даже коммунистический Советский Союз на этом основании не третировали проигравшую сторону – антифашистов, как «атаманов без золотого запаса» (хотя немецкое национальное золото было, конечно, не в их руках). Да и проигравшими их считали далеко не все. Благородные люди, которых в тогдашнем человечестве было куда больше, чем в нынешнем, не считали проигравшими Бертольда Брехта, Томаса Манна, Эриха Марию Ремарка, Германа Гессе: в их случае «проиграть», т е. остаться открытыми противниками победителей, было намного труднее, чем перейти на сторону победителей, разделив чувство национального подъема с большинством германской нации.
Мир признавал моральную правоту и моральный золотой запас тогдашнего меньшинства немецкой нации и именно это меньшинство считал (и правильно делал) будущим немецкого народа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19