Связанная с этой версия утверждала, что Саддам устранил группу потенциально мятежных офицеров, которые могли в определенный момент выступить против его решения продолжать войну. Наконец, иранские источники утверждали, что воздушный исход на самом деле был массовым дезертирством иракских пилотов, перелетевших в Иран без санкции Саддама. Эту последнюю версию западные источники ставят под сомнение. Они объясняют ее желанием Тегерана избежать любого намека на сговор между Ираком и Ираном. Израильское руководство, со своей стороны, сомневается в слухах о попытке переворота, подозревая, что Саддам разрешил просочиться ложным сообщениям по этому поводу, чтобы лишить союзников бдительности, убедив их, что у него сильные непорядки в системе высшего командования. Эта точка зрения до некоторой степени подтверждается тем, что вскоре иракские военные суда также попытались переместиться в иранскую гавань.
Какими бы ни были объяснения, перелет самолетов в нейтральную страну лишил Ирак самой важной составляющей его военной мощи и указывал на всю серьезность стратегической неудачи Саддама. Поскольку ни израильская, ни нефтяная карта Саддама не заставили союзников перейти в преждевременное наземное наступление в Кувейте, надо было использовать другие средства. И что могло быть лучше для этой цели, чем инициировать в Кувейте ограниченное военное столкновение? Конечно, такой шаг весьма рискован, так как превосходство союзников воздухе означало, что иракские войска подвергнутся мощной атаке с воздуха. И все же это могло бы дать Саддаму возможность перехватить у союзников инициативу хотя бы временно и поднять боевой дух его деморализованных войск в Кувейте. Кроме того, столкновение подчеркнуло бы достоинства «дерзновенного рыцаря арабизма», который не уклонялся от борьбы с «объединенными силами мирового империализма». И, что еще важнее, если бы оно продолжалось достаточно долго, то могло бы принудить не желающую того коалицию к наземному наступлению.
В ночь на вторник, 29 января, иракские войска, очевидно, включающие два пехотных и один танковый батальон, пересекли кувейтскую границу на юго-восточном фронте и устремились в направлении Хафджи, заброшенного саудовского городка приблизительно в 12 милях от границы. Захватив врасплох маленький саудовский гарнизон, иракцы заняли город и почти два дня оказывали сопротивление попыткам союзников выбить их. Вскоре американцы понесли свои первые потери в наземной борьбе, когда были убиты 11 морских пехотинцев (7 из них от собственного огня). Потери иракцев в живой силе и технике были гораздо выше: десятки убитых и сотни пленных.
Обе стороны тотчас объявили о своей победе в первой наземной стычке на этой войне. Иракцы описывали свои действия как «удар молнии по царству зла». Они утверждали, что операция была спланирована Саддамом вместе с Советом Революционного Командования и военным руководством и что президент посетил свои войска в Басре за несколько дней до сражения, чтобы лично отдать приказ о наступлении. Коалиция, со своей стороны, принижала важность сражения, и командующий силами союзников генерал Норман Шварцкопф сказал, что она была «столь же значительной, как москит на слоне». Дело в том, что оба заявления по-своему справедливы. Несмотря на отрицание союзников, иракцам в какой-то мере удалась тактическая внезапность, а их способность некоторое время продержаться была важным пропагандистским козырем для Хусейна. И все же иракцы определенно потерпели поражение, и им не удалось достичь какой-либо конкретной цели.
Вскоре стало ясно, что, с иракской точки зрения, налет на Хафджи был частью плана более широкого наступления.
— Буш пытался избежать встречи солдат лицом к лицу, и он заменил такую встречу техникой, стреляющей издалека, — заявило багдадское радио. — Однако люди веры, доблести и чести в славном и героическом Ираке не дадут Бушу и Фахду возможности скрыть свое ничтожество. Так, первые лучи рассвета 30 января осветили поле великой битвы, вселяя надежду в сердца правоверным мусульманам и честным людям всего мира.
Это напыщенное велеречие сопровождалось крупными перемещениями войск в направлении к саудовской границе. 31 января источники союзников сообщили, что четыре иракские механизированные дивизии приблизительно с 240 танков и 60 000 солдат сосредоточились неподалеку от города Вафра на юго-западной кувейтской границе. Вместе с иракской колонной, продвигающейся по Кувейту, растянувшись на десять миль, эти подразделения были подвергнуты жестоким воздушным ударам, которые привели к тяжелым потерям, и предотвратили дальнейшее продвижение иракских войск.
Решение Саддама ввергнуть свои войска в открытое сражение, несмотря на и вопиющую уязвимость для самолетов противника, было правильно истолковано союзниками как указание на все более отчаянные попытки Саддама втянуть коалицию в наземное противостояние. Президент Буш сразу же заявил, что он не попадется в эту ловушку и что наземное наступление будет предпринято «когда наступит подходящий момент». Инстинктивной реакцией Саддама на это хладнокровное заявление была угроза эскалации конфликта на еще более высокий уровень.
— Мы используем все силы и все виды оружия, какие только у нас есть, — предупредила «Аль-Кадисия» 2 февраля, — от кухонных ножей до оружия массового уничтожения.
Хотя эта угроза и была воспринята союзниками всерьез, иракский лидер остался верен своей прошлой модели: испробовать все возможные варианты, прежде чем прибегнуть к крайним мерам — к химической войне. Во время ирано-иракской войны он эффективно эксплуатировал грозный дух иранского фундаментализма, чтобы использовать внутреннюю и международную поддержку для сохранения своей власти. Теперь, снова попав в капкан войны, которую он сам же затеял, Хусейн пытался отвлечь общественное мнение от своей варварской оккупации Кувейта и изобразить Ирак как несчастную жертву западной агрессии, преувеличивая степень морального ущерба и число жертв среди гражданского населения от воздушных налетов.
Стратегия его собственных высказываний и его информационных средств была одновременно направлена на три разные аудитории. Иракский народ, который уже нельзя было больше убедить в том, что его «доблестные орлы» наносят сокрушительные удары по воздушным силам союзников, побуждался к тому, чтобы перенацелить свое возмущение западными «зверствами» на безоговорочную поддержку военных усилий. От арабских масс вне Ирака, очень гордившихся непокорностью Саддама, ожидалось, что они публично выразят недовольство своими собственными лидерами и окажут давление на арабских членов коалиции, чтобы те отказались от своего «позорного поведения».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Какими бы ни были объяснения, перелет самолетов в нейтральную страну лишил Ирак самой важной составляющей его военной мощи и указывал на всю серьезность стратегической неудачи Саддама. Поскольку ни израильская, ни нефтяная карта Саддама не заставили союзников перейти в преждевременное наземное наступление в Кувейте, надо было использовать другие средства. И что могло быть лучше для этой цели, чем инициировать в Кувейте ограниченное военное столкновение? Конечно, такой шаг весьма рискован, так как превосходство союзников воздухе означало, что иракские войска подвергнутся мощной атаке с воздуха. И все же это могло бы дать Саддаму возможность перехватить у союзников инициативу хотя бы временно и поднять боевой дух его деморализованных войск в Кувейте. Кроме того, столкновение подчеркнуло бы достоинства «дерзновенного рыцаря арабизма», который не уклонялся от борьбы с «объединенными силами мирового империализма». И, что еще важнее, если бы оно продолжалось достаточно долго, то могло бы принудить не желающую того коалицию к наземному наступлению.
В ночь на вторник, 29 января, иракские войска, очевидно, включающие два пехотных и один танковый батальон, пересекли кувейтскую границу на юго-восточном фронте и устремились в направлении Хафджи, заброшенного саудовского городка приблизительно в 12 милях от границы. Захватив врасплох маленький саудовский гарнизон, иракцы заняли город и почти два дня оказывали сопротивление попыткам союзников выбить их. Вскоре американцы понесли свои первые потери в наземной борьбе, когда были убиты 11 морских пехотинцев (7 из них от собственного огня). Потери иракцев в живой силе и технике были гораздо выше: десятки убитых и сотни пленных.
Обе стороны тотчас объявили о своей победе в первой наземной стычке на этой войне. Иракцы описывали свои действия как «удар молнии по царству зла». Они утверждали, что операция была спланирована Саддамом вместе с Советом Революционного Командования и военным руководством и что президент посетил свои войска в Басре за несколько дней до сражения, чтобы лично отдать приказ о наступлении. Коалиция, со своей стороны, принижала важность сражения, и командующий силами союзников генерал Норман Шварцкопф сказал, что она была «столь же значительной, как москит на слоне». Дело в том, что оба заявления по-своему справедливы. Несмотря на отрицание союзников, иракцам в какой-то мере удалась тактическая внезапность, а их способность некоторое время продержаться была важным пропагандистским козырем для Хусейна. И все же иракцы определенно потерпели поражение, и им не удалось достичь какой-либо конкретной цели.
Вскоре стало ясно, что, с иракской точки зрения, налет на Хафджи был частью плана более широкого наступления.
— Буш пытался избежать встречи солдат лицом к лицу, и он заменил такую встречу техникой, стреляющей издалека, — заявило багдадское радио. — Однако люди веры, доблести и чести в славном и героическом Ираке не дадут Бушу и Фахду возможности скрыть свое ничтожество. Так, первые лучи рассвета 30 января осветили поле великой битвы, вселяя надежду в сердца правоверным мусульманам и честным людям всего мира.
Это напыщенное велеречие сопровождалось крупными перемещениями войск в направлении к саудовской границе. 31 января источники союзников сообщили, что четыре иракские механизированные дивизии приблизительно с 240 танков и 60 000 солдат сосредоточились неподалеку от города Вафра на юго-западной кувейтской границе. Вместе с иракской колонной, продвигающейся по Кувейту, растянувшись на десять миль, эти подразделения были подвергнуты жестоким воздушным ударам, которые привели к тяжелым потерям, и предотвратили дальнейшее продвижение иракских войск.
Решение Саддама ввергнуть свои войска в открытое сражение, несмотря на и вопиющую уязвимость для самолетов противника, было правильно истолковано союзниками как указание на все более отчаянные попытки Саддама втянуть коалицию в наземное противостояние. Президент Буш сразу же заявил, что он не попадется в эту ловушку и что наземное наступление будет предпринято «когда наступит подходящий момент». Инстинктивной реакцией Саддама на это хладнокровное заявление была угроза эскалации конфликта на еще более высокий уровень.
— Мы используем все силы и все виды оружия, какие только у нас есть, — предупредила «Аль-Кадисия» 2 февраля, — от кухонных ножей до оружия массового уничтожения.
Хотя эта угроза и была воспринята союзниками всерьез, иракский лидер остался верен своей прошлой модели: испробовать все возможные варианты, прежде чем прибегнуть к крайним мерам — к химической войне. Во время ирано-иракской войны он эффективно эксплуатировал грозный дух иранского фундаментализма, чтобы использовать внутреннюю и международную поддержку для сохранения своей власти. Теперь, снова попав в капкан войны, которую он сам же затеял, Хусейн пытался отвлечь общественное мнение от своей варварской оккупации Кувейта и изобразить Ирак как несчастную жертву западной агрессии, преувеличивая степень морального ущерба и число жертв среди гражданского населения от воздушных налетов.
Стратегия его собственных высказываний и его информационных средств была одновременно направлена на три разные аудитории. Иракский народ, который уже нельзя было больше убедить в том, что его «доблестные орлы» наносят сокрушительные удары по воздушным силам союзников, побуждался к тому, чтобы перенацелить свое возмущение западными «зверствами» на безоговорочную поддержку военных усилий. От арабских масс вне Ирака, очень гордившихся непокорностью Саддама, ожидалось, что они публично выразят недовольство своими собственными лидерами и окажут давление на арабских членов коалиции, чтобы те отказались от своего «позорного поведения».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104