Пошел он асфальтом. К опасности привык, да еще метель полдня слепила. Занавесила его.
Дежурка поразмыслила и приняла мнение Томина. О дороге спорили потому, что отсюда вычислялось примерно время, когда Багров добрался до окрестностей Еловска. Получалось, часам к двум.
– Но засветло же он в город не сунулся? – нетерпеливо обратился Томин к Гусеву.
– Нет, товарищ майор. Думаю, отсиделся в каком-никаком сарае часов до шести-семи. Потом двинул в разведку.
– Отлично! Он уже двинул, а мы гадаем – лесом или полем! Одиннадцать минут назад получена телефонограмма. Что сделано?
Дежурка озадаченно притихла. Что сделаешь за одиннадцать минут? Почему-то всем рисовалось, что Багров сперва «устроится на постой», дабы отдохнуть от дальних странствий, и уж потом приступит к своим нехорошим делам. На постое его и надеялись захватить.
Томин тоже держался подобного взгляда до телефонограммы. Она опрокинула их прежние расчеты. Значит, и нынешние Багров мог опрокинуть.
Две точки притяжения существовали для него в городе: Загорский и жена. От этих конечных точек и надо толкаться, чтобы не плестись у него в хвосте, но, по возможности, опередить.
– Да ведь облаву готовим, товарищ майор… А что вы предложите?
– Срочно засаду у дома Багрова, засаду у школы и кого-то отправить в Новинск. Пусть удержит директора, пока Багров на свободе.
Гусев не страдал ложным самолюбием:
– Спасибо, товарищ майор. Действительно раскачиваться некогда. Разрешите привлечь штаб дружины?
Людей для путной облавы явно не хватало.
– Ну, что делать. Только с умом!
Школу как наиболее верный объект Томин взял на себя; в подмогу – участкового Ивана Егоровича.
Они обогнули здание по широкой дуге, подыскивая мало-мальски удобное укрытие. Над служебной дверью горела лампочка в проволочной плетенке и призрачно светилось одно окно.
– Пелагея телевизор смотрит, – вполголоса сказал участковый и пояснил, что та работает в школе уборщицей и ведет холостяцкое хозяйство Загорского, а он за то уступил ей комнату в своей квартире.
Еще по пути сюда Иван Егорыч сетовал, что школа дескать, на юру и спрятаться возле нее негде. Так оно и было. Придется ожидать Багрова внутри, что по многим соображениям гораздо хуже. Став поодаль, они совещались, как поступить, когда внимание Томина привлекла цепочка следов, ведшая напрямик через спортплощадку.
– Иван Егорыч, постойте на шухере, я поинтересуюсь. Отсюда вам обзор хороший, если что – подайте сигнал. Какой-нибудь безобидный.
– Мяукаю я с детства совершенно натурально, на два голоса, – серьезно сообщил участковый. – Чистая кошачья драка.
Однако мяукать не понадобилось, никто вблизи не появился, и Томин внимательно и с неприятным предчувствием рассмотрел то, что сумел, на снегу.
Без Кибрит некому было вычислить рост, вес, комплекцию и прочее. Томин лишь констатировал, что кто-то недавно приходил, потоптался, сплюнул кровью и ушел обратно. Нога очень крупная, шаг широкий.
Тетку Пелагею вторично за вечер оторвали от телевизора. Прежде всего Томин задернул шторы у Загорского, включил свет и не велел гасить. Расспрашивать предоставил Ивану Егорычу, с которым та держалась свободней.
Описанный теткой Пелагеей визит настолько органично ложился на Багрова, что почти и сомнений не оставлял. Рассказывала она четко, только со временем находилась не в ладах: час ли назад, полтора ли являлся неведомый посетитель – ответить не могла.
Томин позвонил дежурному, обменялись новостями: Виктор помчался в Новинск, вторая засада на месте. Участковому определили побыть все-таки в школе для верности, Томин возвратился в милицию, нещадно грызя себя. Сколько раз жизнь щелкала его по носу за гонор, но он опять впадал в самонадеянность. Ведь предупреждал Паша: «Нельзя недооценивать Багрова» и еще что-то про энергию и напор. Послушать товарищей по работе, этих-то качеств у Томина хоть отбавляй. А вот на поверку беглый зэк – изголодавшийся, изнуренный – проявил их куда больше.
На что еще он способен? Чем занят сейчас?..
В дежурке Гусев напутствовал группы захвата:
– Итак, имеем восемь адресов. Стесняться не приходится, в каждый курятник будем нос совать. Сверяем часы. Девять сорок шесть. Операцию назначаем на десять десять. Имеете добавления, товарищ майор?
– Старайтесь потише. Восемь адресов – это наше предположение. Кто поручится, что не двенадцать?
Гусев обернулся к «захватчикам»:
– Для пресечения слухов: по каждому адресу, где пусто, оставляем своего человека. Пусть следит, чтобы не перебежали из дома в дом шепнуть.
* * *
Багров как-то выпал из ситуации, переживая обманчивое впечатление, будто отныне все хорошо. Заговаривал о пустяках, по-доброму улыбался.
Майя Петровна с сожалением вернула мужа к действительности:
– Что же теперь, Миша?
– А что теперь? – все еще безмятежно отозвался он. – Спасибо, Загорского унесло. Постарался его ангел-хранитель.
– И твой тоже.
– Верно, и мой не подвел.
– Но что ты дальше?
Багров задумался, начал грустнеть.
– Поеду назад в ту же колонию. Придушу Калищенку, гада!
Прозвучало полусерьезно, и в том же тоне Майя Петровна «восхитилась»:
– Очень умно рассудил, Миша. То-то нам с Катей радости!
– Выходит, спустить ему? Пускай подличает дальше, как нравится? – скривился Багров.
– Да не о нем думай – о себе, о нас!
Багров опять помолчал и совсем потускнел.
– Конечно, придется сидеть. Эх… Только жди, Майка! Мне без тебя зарез!
– Подожду, Миша, – покорно согласилась она.
– Я знаю, прежнего нету, – с новой мукой покачал головой Багров. – Привычка тебя держит… Катька у нас, дом… А ведь было счастье, Маюшка! Куда делось?
– Все здесь, Миша, на донышке. И твое, и мое, – показала та на бутылку.
– Брошу! Веришь? Брошу! Я уже отвыкать стал. Отсижу, и уедем давай, как ты хотела. Опостылело тут теперь! Начнем по новой, а?.. Может, тогда вернется… обратно полюбишь?..
Майя Петровна ответила осторожно, выверив наперед интонацию:
– Отчего не полюбить, Миша. Мужчина ты видный, работящий.
То была ложь во спасение; ничего не стоило толкнуть на новые безрассудства буйную и переменчивую его натуру.
– Но сейчас-то ищут тебя, Миша. Объявись сам, скидка будет. Объясни, как было… люди же – поймут! Прошу тебя!
– Противно, Майка. Словно побитая собака на брюхе…
– Переломи себя, Мишенька! Пойдем. Пойдем вместе!
Вот и перегнула палку, сразу воспротивился:
– Еще не хватает, чтоб ты меня за ручку вела! На весь город потеха! Сам дорогу найду.
– Значит, пойдешь? Честно?!
Багров медленно обогнул стол, Майя Петровна встала навстречу.
– Поцелуй!
То было требование залога, обещания; или печать, скрепляющая договор.
Майя Петровна поцеловала мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Дежурка поразмыслила и приняла мнение Томина. О дороге спорили потому, что отсюда вычислялось примерно время, когда Багров добрался до окрестностей Еловска. Получалось, часам к двум.
– Но засветло же он в город не сунулся? – нетерпеливо обратился Томин к Гусеву.
– Нет, товарищ майор. Думаю, отсиделся в каком-никаком сарае часов до шести-семи. Потом двинул в разведку.
– Отлично! Он уже двинул, а мы гадаем – лесом или полем! Одиннадцать минут назад получена телефонограмма. Что сделано?
Дежурка озадаченно притихла. Что сделаешь за одиннадцать минут? Почему-то всем рисовалось, что Багров сперва «устроится на постой», дабы отдохнуть от дальних странствий, и уж потом приступит к своим нехорошим делам. На постое его и надеялись захватить.
Томин тоже держался подобного взгляда до телефонограммы. Она опрокинула их прежние расчеты. Значит, и нынешние Багров мог опрокинуть.
Две точки притяжения существовали для него в городе: Загорский и жена. От этих конечных точек и надо толкаться, чтобы не плестись у него в хвосте, но, по возможности, опередить.
– Да ведь облаву готовим, товарищ майор… А что вы предложите?
– Срочно засаду у дома Багрова, засаду у школы и кого-то отправить в Новинск. Пусть удержит директора, пока Багров на свободе.
Гусев не страдал ложным самолюбием:
– Спасибо, товарищ майор. Действительно раскачиваться некогда. Разрешите привлечь штаб дружины?
Людей для путной облавы явно не хватало.
– Ну, что делать. Только с умом!
Школу как наиболее верный объект Томин взял на себя; в подмогу – участкового Ивана Егоровича.
Они обогнули здание по широкой дуге, подыскивая мало-мальски удобное укрытие. Над служебной дверью горела лампочка в проволочной плетенке и призрачно светилось одно окно.
– Пелагея телевизор смотрит, – вполголоса сказал участковый и пояснил, что та работает в школе уборщицей и ведет холостяцкое хозяйство Загорского, а он за то уступил ей комнату в своей квартире.
Еще по пути сюда Иван Егорыч сетовал, что школа дескать, на юру и спрятаться возле нее негде. Так оно и было. Придется ожидать Багрова внутри, что по многим соображениям гораздо хуже. Став поодаль, они совещались, как поступить, когда внимание Томина привлекла цепочка следов, ведшая напрямик через спортплощадку.
– Иван Егорыч, постойте на шухере, я поинтересуюсь. Отсюда вам обзор хороший, если что – подайте сигнал. Какой-нибудь безобидный.
– Мяукаю я с детства совершенно натурально, на два голоса, – серьезно сообщил участковый. – Чистая кошачья драка.
Однако мяукать не понадобилось, никто вблизи не появился, и Томин внимательно и с неприятным предчувствием рассмотрел то, что сумел, на снегу.
Без Кибрит некому было вычислить рост, вес, комплекцию и прочее. Томин лишь констатировал, что кто-то недавно приходил, потоптался, сплюнул кровью и ушел обратно. Нога очень крупная, шаг широкий.
Тетку Пелагею вторично за вечер оторвали от телевизора. Прежде всего Томин задернул шторы у Загорского, включил свет и не велел гасить. Расспрашивать предоставил Ивану Егорычу, с которым та держалась свободней.
Описанный теткой Пелагеей визит настолько органично ложился на Багрова, что почти и сомнений не оставлял. Рассказывала она четко, только со временем находилась не в ладах: час ли назад, полтора ли являлся неведомый посетитель – ответить не могла.
Томин позвонил дежурному, обменялись новостями: Виктор помчался в Новинск, вторая засада на месте. Участковому определили побыть все-таки в школе для верности, Томин возвратился в милицию, нещадно грызя себя. Сколько раз жизнь щелкала его по носу за гонор, но он опять впадал в самонадеянность. Ведь предупреждал Паша: «Нельзя недооценивать Багрова» и еще что-то про энергию и напор. Послушать товарищей по работе, этих-то качеств у Томина хоть отбавляй. А вот на поверку беглый зэк – изголодавшийся, изнуренный – проявил их куда больше.
На что еще он способен? Чем занят сейчас?..
В дежурке Гусев напутствовал группы захвата:
– Итак, имеем восемь адресов. Стесняться не приходится, в каждый курятник будем нос совать. Сверяем часы. Девять сорок шесть. Операцию назначаем на десять десять. Имеете добавления, товарищ майор?
– Старайтесь потише. Восемь адресов – это наше предположение. Кто поручится, что не двенадцать?
Гусев обернулся к «захватчикам»:
– Для пресечения слухов: по каждому адресу, где пусто, оставляем своего человека. Пусть следит, чтобы не перебежали из дома в дом шепнуть.
* * *
Багров как-то выпал из ситуации, переживая обманчивое впечатление, будто отныне все хорошо. Заговаривал о пустяках, по-доброму улыбался.
Майя Петровна с сожалением вернула мужа к действительности:
– Что же теперь, Миша?
– А что теперь? – все еще безмятежно отозвался он. – Спасибо, Загорского унесло. Постарался его ангел-хранитель.
– И твой тоже.
– Верно, и мой не подвел.
– Но что ты дальше?
Багров задумался, начал грустнеть.
– Поеду назад в ту же колонию. Придушу Калищенку, гада!
Прозвучало полусерьезно, и в том же тоне Майя Петровна «восхитилась»:
– Очень умно рассудил, Миша. То-то нам с Катей радости!
– Выходит, спустить ему? Пускай подличает дальше, как нравится? – скривился Багров.
– Да не о нем думай – о себе, о нас!
Багров опять помолчал и совсем потускнел.
– Конечно, придется сидеть. Эх… Только жди, Майка! Мне без тебя зарез!
– Подожду, Миша, – покорно согласилась она.
– Я знаю, прежнего нету, – с новой мукой покачал головой Багров. – Привычка тебя держит… Катька у нас, дом… А ведь было счастье, Маюшка! Куда делось?
– Все здесь, Миша, на донышке. И твое, и мое, – показала та на бутылку.
– Брошу! Веришь? Брошу! Я уже отвыкать стал. Отсижу, и уедем давай, как ты хотела. Опостылело тут теперь! Начнем по новой, а?.. Может, тогда вернется… обратно полюбишь?..
Майя Петровна ответила осторожно, выверив наперед интонацию:
– Отчего не полюбить, Миша. Мужчина ты видный, работящий.
То была ложь во спасение; ничего не стоило толкнуть на новые безрассудства буйную и переменчивую его натуру.
– Но сейчас-то ищут тебя, Миша. Объявись сам, скидка будет. Объясни, как было… люди же – поймут! Прошу тебя!
– Противно, Майка. Словно побитая собака на брюхе…
– Переломи себя, Мишенька! Пойдем. Пойдем вместе!
Вот и перегнула палку, сразу воспротивился:
– Еще не хватает, чтоб ты меня за ручку вела! На весь город потеха! Сам дорогу найду.
– Значит, пойдешь? Честно?!
Багров медленно обогнул стол, Майя Петровна встала навстречу.
– Поцелуй!
То было требование залога, обещания; или печать, скрепляющая договор.
Майя Петровна поцеловала мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27