Тут сразу несколько вопросов. Зачем надо было делать четырнадцать выстрелов, зачем оставаться на месте и, вымещая злобу, затягивать операцию, рискуя, что много людей потом смогут опознать их?
И зачем было засыпать место преступления патронными гильзами? И почему пистолеты, а не револьверы?
Палестинский аналитик приходит к таким выводам, пытаясь ответить на собственные вопросы. Способ действия, при котором делается выстрел за выстрелом в уже убитого человека, нельзя расценить как поступок профессионала, поскольку тут явно верх взяли чувства ненависти или личной мести.
Иными словами, убийство совершено так, что оно должно было походить на "акт арабской мести", и чтобы усилить впечатление, использовалось не израильское оружие.
В течение нескольких последующих дней оперативным отделом было схвачено несколько второстепенных лиц. Шесть человек различных национальностей, в том числе и еврейской: Мариан Гладникофф, 1943 года рождения, шведка; Сильвия Рафаэль, родилась в 1957 году в Южной Африке; Абрахам Гемер, родился в 1937 году, вероятно, в Австрии; Дан Аэрбель, родился в 1937 году в Дании; Цви Стейнберг, родился в 1943 году, вероятно, в Израиле; и Микаэль Дорф, родился в 1947 году в Голландии.
Все они были осуждены и получили не более чем символическую меру наказания за убийство, квалифицированное как "непреднамеренное". Через год-полтора всех их выпустили из норвежских тюрем.
Из схваченных никто не играл в этой операции какой-либо значительной роли, все они были любителями. Когда взяли шведку и датчанина, которые, кстати, ехали вернуть взятые напрокат машины, они тут же стали от всего отпираться, пытаясь выгородить себя.
Таким образом, Моссад воспользовался смешанной командой из любителей ездить на машинах, взятых напрокат, разносить газеты, звонить по телефону и выполнять некоторые простые задания по наблюдению. И именно такие любители и попались, а хорошо обученная часть команды смылась в Швецию, чтобы оттуда добраться до Израиля.
Если бы схваченные были профессионалами, они вообще ничего не сказали бы на допросах, и тогда их не смогли бы осудить, а скандал, очевидно, удалось бы замолчать.
С чисто оперативной точки зрения интересно то, что убитый вообще не имел никакого отношения к палестинскому движению. Он работал официантом в Лиллехаммере с тех самых пор, как переехал в Норвегию. Израильтяне же посчитали его серьезной целью лишь потому, что некоторые "любители" видели, как один арабский турист, приехавший из Осло в Лиллехаммер, пару раз беседовал с Бухики; и этого оказалось достаточно.
Анализ операции показался Карлу весьма легкомысленным из-за странного смешения "любителей" и "профессионалов".
Оперативным шефом этой акции был известный офицер Моссада по имени Густав Пистауэр. Его ближайших помощников называли "Майк" и "Франсуа", их распознать не удалось. А руководителем операции был и, вероятно, давал указания относительно способа расстрела сам Арон Замир, шеф "Божьей мести".
И для израильтян, и для других урок из случившегося прежде всего в том, что вмешивать любителей в операцию такого объема и такого направления глупо.
Палестинский аналитик продолжал расследовать все дело с той же последовательностью.
Карлу незачем было читать дальше. Жирной чертой он подчеркнул несколько слов, а в одном месте поставил на полях восклицательный знак. Речь шла о калибре оружия убийства - 7,62 мм. Это необычный калибр для пистолета, более типичный 7,65 мм, например у "вальтера", которым оснащена шведская полиция.
Но 7,62 - это же калибр пистолета Токарева. Другие виды оружия можно практически исключить. Убийцы воспользовались "Токаревым". И это доказывает, что они были израильтянами.
Палестинский анализ, который Карл держал сейчас в руках, был сделан много лет назад, задолго до того, как интерес к оружию Токарева всплыл вновь в связи со скандинавским убийством.
Карл почувствовал легкий озноб. Он заказал телефонный разговор с Фристедтом в Стокгольме, которого ему пришлось ждать всего четверть часа.
Разговор был коротким, но не только из-за желания сократить государственные расходы.
- Привет, - начал Карл. - У меня возникли некоторые проблемы с первыми деловыми контактами. Но все образовалось и даже сверх ожидания. Мы можем продать больше, чем рассчитывали. Я приеду домой завтра вечером, самолет вылетает в 16.30 по местному времени.
Фристедт лишь что-то прохрюкал в ответ, вроде того: мол, хорошо. И оба положили трубки.
Карл залез под одеяло и, положив руки под голову, стал глядеть в темноту. С Хамра-стрит доносилась бесконечная симфония автомобильных гудков.
Зачем они разрядили свои магазины в уже мертвого человека?
Он заснул, так ничего и не додумав до конца, и спал скверно, без снов.
* * *
Несколько утренних часов он бродил по большим книжным магазинам в центре города, которые очень хорошо помнил еще по первой поездке в Бейрут. В те времена бейрутские книжные магазины были самыми лучшими на Ближнем Востоке. Сейчас выбор книг, конечно же, был не тот, но все же и не так беден, как можно было бы ожидать. Непонятно, как книготорговцам это удавалось. Фрахтовались ли для этого пароходы, которые заходили в "христианские" гавани? А как потом это переправлялось в Западный Бейрут? Грузовиками до Дамаска или самолетами?
Карлу показалось, что доля религиозной литературы по крайней мере удвоилась. А свежих американских, английских и французских изданий о последних войнах на Ближнем Востоке было столько, что Карл не верил собственным глазам. Он купил несколько книг на английском языке о палестинских либо влиятельных военных и политических мусульманских организациях в Ливане.
Его везде принимали за американца, и это было естественно, поскольку он говорил на том же английском, что и другие студенты в Сан-Диего. Но никто не относился к нему с опаской, по крайней мере заметить это было нельзя. Он решил, что люди просто думали так: он - журналист, притом американский журналист в Бейруте, и поэтому едва ли приверженец американской и израильской политики на Ближнем Востоке. По крайней мере, Карл догадывался, что именно поэтому продавцы книжных магазинов или уличные торговцы напитками не относились к нему враждебно.
Когда он вернулся в гостиничный номер, там его поджидала Муна, на этот раз без пистолета. Она попросила его оставить багаж в номере и спуститься в темно-зеленый "фиат", который она оставила за квартал от гостиницы. Они поехали по Корнишен вдоль берега, мимо больших одиноких скал в глубине моря, напоминавших древние замки крестоносцев. День был тихий, ласковый, легкая дымка над морем.
- Обними меня, но сначала покажи паспорт, меня зовут, как ты знаешь, Муна, и я медицинская сестра, - сказала она быстро, когда они приближались к первому контрольно-пропускному пункту по дороге на юг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116