Во сне она видела лица родителей, а наяву спрашивала себя, могла ли она сделать что-нибудь, чтобы предотвратить их гибель. Она помнила, как сильно хотела убить Майю Стерн и Крейтона, но когда она действительно совершила это, то поняла, что предпочла бы не убивать. Через какое-то время она излила свои сомнения и свою вину в музыке, а ответы пришли в аккордах любви от Сэма. Любовь исцеляет, гласит старая пословица. И она исцелялась. Теперь, сегодня, они с дедом могут заключить договор с будущим.
Лайл и Сэм продолжали разговор.
— Вам, ребята, нужно заехать, — говорил старик. — Я сейчас довожу приют престарелых до нужного состояния. Все там теперь носят нормальную одежду. Попкорн делают с маслом. Мы можем съездить туда, если хотите. И... там даже показывают фильмы категории R!
Джон Рейли и его люди в тюрьме дожидались суда, а Лайл уволил остальных из числа тех, кто был нанят для того, чтобы держать его под контролем.
— Ты скучаешь по Арбор-Ноллу? — спросила Джулия.
Старик покачал серебряной шевелюрой:
— Пожалуй, нет. Ну, может быть, совсем чуть-чуть. Мне нравилось, когда меня обслуживают. Я должен признаться в этом. И мне нравилась Янтарная комната, но русские найдут ей хорошее применение. Теперь, когда она вернулась к ним, а также мои картины и те, которые оставил себе Дэн Остриан, думаю, нам нужно слетать туда и навестить их. — Он усмехнулся. — Это вроде как возвращение домой.
Секретарь проводил их в кабинет юриста, предложил кофе и чай.
— Я возьму бренди, — решил старик. — Принесите его всем. Это праздник. Только убедитесь, чтобы бренди не был дерьмовым. Я хочу чего-нибудь хорошего.
Как только секретарь вышел, Лайл посмотрел на Джулию:
— Как, по-твоему, слово «дерьмовый» — ругательное? Мне тут пришлось поспорить.
— Дедушка, если ты случайно скажешь слово «дерьмо», это не закроет тебе дорогу в рай.
— Нет, — ухмыльнулся Сэм. — Меня больше тревожат эти фильмы категории R.
Лайл усмехнулся:
— Из вас получилась пара умников.
Последствия жестокой борьбы Крейтона Редмонда за пост президента уже сглаживались. Дуглас Пауэрс был избран подавляющим большинством голосов, а Дэвид и Брайс находились под судом за соучастие в убийстве. Старик вновь получил контроль над своим состоянием, и наследство Джулии было передано ей.
В изящном угловом кабинете юрист превратил все в настоящую церемонию. Его звали Джозеф Кеттлмэн, он держался с достоинством и говорил неторопливо. Он еще раз объяснил все пункты документа.
— Вы понимаете, что переводите все свои активы в фонд, мистер Редмонд? Вам останется только жить на пособие по социальному страхованию.
— Именно этого я и добиваюсь, — кивнул старик. — Я все хорошо устроил. В моей собственности находится приют престарелых, так что мне не надо платить за место. Думаю, это было проявлением моей давней гениальности — передать эту богадельню ее обитателям. — Он покрутил в руке свой бренди и выпил его. — Отлично, — провозгласил он.
Отец Майкл ездил вместе с Редмондом в Швейцарию, где священник давал свидетельские показания по поводу убийства своего отца. Суд, не желая лишний раз привлекать внимание к постыдному поведению Швейцарии во время войны, оштрафовал Лайла на пятьсот тысяч долларов и освободил в связи с его преклонным возрастом. В Соединенных Штатах его ожидали налоговые и судебные недоимки в размере восьмисот миллионов долларов за то, что он утаил свои трофеи, плюс штрафы от Государственного департамента за незаконный ввоз в страну украденных произведений искусства.
Лайл удивлялся сам себе, когда безропотно платил все это. В голове у него роились более возвышенные мысли, например о еще большем раскаянии и исправлении. Он посетил всех, кого смог найти, из числа обманутых им за все эти годы. Такая процедура была весьма унизительна, и он избегал всяких разговоров о ней. Но в глубине души он понимал, что заслужил их оскорбления и гнев. Когда иногда кто-то говорил «спасибо» в ответ на его сожаления и выписываемые им чеки, он считал, что, может быть, именно ради этого и стоило все это затевать.
Оставались еще Дэвид и Брайс. Дэвид избегал его, а Брайс, казалось, заинтересовался тем, что его волновало, до тех пор, пока старик не начинал вербовать его в свою веру. Лайл ездил к нему каждую неделю, и они вели долгие разговоры. Путь старика был усеян препятствиями. Его еще одолевали внутренние бесы. Но с непреклонной волей, которая всегда была его силой и слабостью, он шел к намеченной цели. Если рай существует, то он планировал попасть туда.
Юрист посмотрел на Джулию:
— А вы, миссис Остриан, оформляете передачу своего наследства, включающего доходы от продажи ваших домов на Манхэттене и в Саутгемптоне со всем содержимым.
— Правильно. Мы с Сэмом вполне проживем на свои заработки.
В прошлом году она заработала огромные деньги на гастрольном турне. У них был красивый старый дом, который они отремонтировали, и она перевезла туда некоторые вещи из квартиры и из Саутгемптона, которые много значили для нее, — включая статую работы Родена и некоторые личные вещи матери и отца.
Она улыбнулась:
— Нам удобно, и мы счастливы.
— Очень хорошо.
Юрист открыл дверь и позвал двух молодых коллег. Каждый из них страница за страницей обсудил с Лайлом и Джулией все юридические документы. Они должны были визировать каждую страницу, а на некоторых еще ставить подпись и дату. Потом выпили бренди и закончили обсуждать второстепенные условия. Час спустя все было кончено, они встали, чтобы уйти, пожали юристу руку и поблагодарили его.
Тот задумчиво нахмурился:
— Это важный поворотный пункт. Все идет к тому, что в результате фонд будет включать около двадцати одного миллиарда долларов, то есть будет самым большим фондом в мире. Фонд Остриана и Редмонда для жертв холокоста и их потомков будет помогать улучшать ситуацию, о которой мир только говорит. Для меня было честью работать над этим проектом.
Они попрощались и на лифте спустились вниз.
Когда они вышли из здания, Лайл повернулся к Джулии:
— Ты не жалеешь, что так поступила? Ведь это огромные деньги.
— Да нет. А ты жалеешь?
— Нет, — улыбнулся Лайл.
Он просеменил по тротуару и поднял руку, чтобы поймать такси. Забравшись на заднее сиденье, он обернулся:
— До свидания, дети. Я люблю вас.
Они видели, как он махал им, пока такси не исчезло за углом заснеженного квартала.
Джулия и Сэм шагали по улице, взявшись за руки. Снежинки кружились в воздухе. Они отражали солнечный свет и мерцали, как серебряные монеты, ниспадая к земле. Джулия остро осознала, насколько она счастлива, и не столько из-за Сэма, сколько из-за возможности видеть его. Она смотрела на снег, на машины, на лица людей и улыбалась.
— О чем ты думаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Лайл и Сэм продолжали разговор.
— Вам, ребята, нужно заехать, — говорил старик. — Я сейчас довожу приют престарелых до нужного состояния. Все там теперь носят нормальную одежду. Попкорн делают с маслом. Мы можем съездить туда, если хотите. И... там даже показывают фильмы категории R!
Джон Рейли и его люди в тюрьме дожидались суда, а Лайл уволил остальных из числа тех, кто был нанят для того, чтобы держать его под контролем.
— Ты скучаешь по Арбор-Ноллу? — спросила Джулия.
Старик покачал серебряной шевелюрой:
— Пожалуй, нет. Ну, может быть, совсем чуть-чуть. Мне нравилось, когда меня обслуживают. Я должен признаться в этом. И мне нравилась Янтарная комната, но русские найдут ей хорошее применение. Теперь, когда она вернулась к ним, а также мои картины и те, которые оставил себе Дэн Остриан, думаю, нам нужно слетать туда и навестить их. — Он усмехнулся. — Это вроде как возвращение домой.
Секретарь проводил их в кабинет юриста, предложил кофе и чай.
— Я возьму бренди, — решил старик. — Принесите его всем. Это праздник. Только убедитесь, чтобы бренди не был дерьмовым. Я хочу чего-нибудь хорошего.
Как только секретарь вышел, Лайл посмотрел на Джулию:
— Как, по-твоему, слово «дерьмовый» — ругательное? Мне тут пришлось поспорить.
— Дедушка, если ты случайно скажешь слово «дерьмо», это не закроет тебе дорогу в рай.
— Нет, — ухмыльнулся Сэм. — Меня больше тревожат эти фильмы категории R.
Лайл усмехнулся:
— Из вас получилась пара умников.
Последствия жестокой борьбы Крейтона Редмонда за пост президента уже сглаживались. Дуглас Пауэрс был избран подавляющим большинством голосов, а Дэвид и Брайс находились под судом за соучастие в убийстве. Старик вновь получил контроль над своим состоянием, и наследство Джулии было передано ей.
В изящном угловом кабинете юрист превратил все в настоящую церемонию. Его звали Джозеф Кеттлмэн, он держался с достоинством и говорил неторопливо. Он еще раз объяснил все пункты документа.
— Вы понимаете, что переводите все свои активы в фонд, мистер Редмонд? Вам останется только жить на пособие по социальному страхованию.
— Именно этого я и добиваюсь, — кивнул старик. — Я все хорошо устроил. В моей собственности находится приют престарелых, так что мне не надо платить за место. Думаю, это было проявлением моей давней гениальности — передать эту богадельню ее обитателям. — Он покрутил в руке свой бренди и выпил его. — Отлично, — провозгласил он.
Отец Майкл ездил вместе с Редмондом в Швейцарию, где священник давал свидетельские показания по поводу убийства своего отца. Суд, не желая лишний раз привлекать внимание к постыдному поведению Швейцарии во время войны, оштрафовал Лайла на пятьсот тысяч долларов и освободил в связи с его преклонным возрастом. В Соединенных Штатах его ожидали налоговые и судебные недоимки в размере восьмисот миллионов долларов за то, что он утаил свои трофеи, плюс штрафы от Государственного департамента за незаконный ввоз в страну украденных произведений искусства.
Лайл удивлялся сам себе, когда безропотно платил все это. В голове у него роились более возвышенные мысли, например о еще большем раскаянии и исправлении. Он посетил всех, кого смог найти, из числа обманутых им за все эти годы. Такая процедура была весьма унизительна, и он избегал всяких разговоров о ней. Но в глубине души он понимал, что заслужил их оскорбления и гнев. Когда иногда кто-то говорил «спасибо» в ответ на его сожаления и выписываемые им чеки, он считал, что, может быть, именно ради этого и стоило все это затевать.
Оставались еще Дэвид и Брайс. Дэвид избегал его, а Брайс, казалось, заинтересовался тем, что его волновало, до тех пор, пока старик не начинал вербовать его в свою веру. Лайл ездил к нему каждую неделю, и они вели долгие разговоры. Путь старика был усеян препятствиями. Его еще одолевали внутренние бесы. Но с непреклонной волей, которая всегда была его силой и слабостью, он шел к намеченной цели. Если рай существует, то он планировал попасть туда.
Юрист посмотрел на Джулию:
— А вы, миссис Остриан, оформляете передачу своего наследства, включающего доходы от продажи ваших домов на Манхэттене и в Саутгемптоне со всем содержимым.
— Правильно. Мы с Сэмом вполне проживем на свои заработки.
В прошлом году она заработала огромные деньги на гастрольном турне. У них был красивый старый дом, который они отремонтировали, и она перевезла туда некоторые вещи из квартиры и из Саутгемптона, которые много значили для нее, — включая статую работы Родена и некоторые личные вещи матери и отца.
Она улыбнулась:
— Нам удобно, и мы счастливы.
— Очень хорошо.
Юрист открыл дверь и позвал двух молодых коллег. Каждый из них страница за страницей обсудил с Лайлом и Джулией все юридические документы. Они должны были визировать каждую страницу, а на некоторых еще ставить подпись и дату. Потом выпили бренди и закончили обсуждать второстепенные условия. Час спустя все было кончено, они встали, чтобы уйти, пожали юристу руку и поблагодарили его.
Тот задумчиво нахмурился:
— Это важный поворотный пункт. Все идет к тому, что в результате фонд будет включать около двадцати одного миллиарда долларов, то есть будет самым большим фондом в мире. Фонд Остриана и Редмонда для жертв холокоста и их потомков будет помогать улучшать ситуацию, о которой мир только говорит. Для меня было честью работать над этим проектом.
Они попрощались и на лифте спустились вниз.
Когда они вышли из здания, Лайл повернулся к Джулии:
— Ты не жалеешь, что так поступила? Ведь это огромные деньги.
— Да нет. А ты жалеешь?
— Нет, — улыбнулся Лайл.
Он просеменил по тротуару и поднял руку, чтобы поймать такси. Забравшись на заднее сиденье, он обернулся:
— До свидания, дети. Я люблю вас.
Они видели, как он махал им, пока такси не исчезло за углом заснеженного квартала.
Джулия и Сэм шагали по улице, взявшись за руки. Снежинки кружились в воздухе. Они отражали солнечный свет и мерцали, как серебряные монеты, ниспадая к земле. Джулия остро осознала, насколько она счастлива, и не столько из-за Сэма, сколько из-за возможности видеть его. Она смотрела на снег, на машины, на лица людей и улыбалась.
— О чем ты думаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145