Давайте пройдём в мой офис.
После того, как Петерссон распорядился принести кофе — как приятно вновь попробовать каппуччино, подумал Аль-Обайди, — скрытое беспокойство прозвучало в самом первом его вопросе:
— Надеюсь, мы не допустили ошибки?
— Нет-нет, — сказал Аль-Обайди, на которого явное беспокойство главного инженера действовало почему-то успокаивающим образом. — Уверяю вас, это всего лишь обычная проверка.
— У господина Риффата были все необходимые документы, как из ООН, так и от вашего правительства.
Аль-Обайди все больше убеждался, что имеет дело с группой высококлассных профессионалов.
— Вы говорите, они выехали отсюда в среду днём? — спросил Аль-Обайди, стараясь не выказывать своей заинтересованности.
— Да, правильно.
— Как вы думаете, сколько им понадобится времени, чтобы добраться до Багдада?
— Как минимум неделя, возможно, дней десять на их старом грузовике, если они вообще доберутся.
— На старом грузовике? — удивился Аль-Обайди.
— Да, они приехали за мадам Бертой на старом армейском грузовике. Хотя, судя по звуку, двигатель у него был что надо. Я сделал несколько снимков для моего альбома. Не хотите взглянуть?
— Снимки грузовика? — сказал Аль-Обайди.
— Да, из моего окна, с господином Риффатом, стоящим рядом с сейфом. Они ничего не заметили.
Петерссон выдвинул ящик стола, достал из него несколько фотографий и пододвинул их к гостю с такой же гордостью, с какой обычно показывают незнакомым снимки своей семьи.
Аль-Обайди внимательно рассмотрел фотографии. На нескольких из них мадам Берту опускали на грузовик.
— Что-нибудь не так? — спросил Петерссон.
— Нет-нет, — сказал Аль-Обайди и добавил: — Нельзя ли получить копии этих фотографий?
— О да, пожалуйста, возьмите их, у меня много таких, — сказал главный инженер, показывая на открытый ящик.
Аль-Обайди взял свой дипломат, открыл его и положил фотографии в верхнее отделение, прежде чем вынуть несколько собственных снимков.
— Пока я здесь, может быть, вы помогли бы мне в одном небольшом деле?
— Все, что угодно, — сказал Петерссон.
— У меня тут несколько фотографий бывших государственных подрядчиков, и вы бы мне очень помогли, если бы смогли вспомнить, был ли кто-нибудь из них среди тех, кто приезжал за мадам Бертой.
На лице Петерссона вновь появилось выражение неуверенности, но он взял фотографии и стал подолгу рассматривать каждую из них.
— Нет, нет, нет, — повторил он несколько раз, пока не дошёл до одной из них, которая заняла у него ещё больше времени, прежде чем он сказал наконец: — Да. Хотя она была, наверное, сделана несколько лет назад. Это господин Риффат. Он не прибавил в весе, но заметно постарел и волосы у него теперь стали седые. Очень основательный человек, — добавил Петерссон.
— Да, — согласился Аль-Обайди, — господин Риффат очень основательный человек, — повторил он, разглядывая сведения, отпечатанные по-арабски на обороте фотографии. — Моё правительство воспримет с огромным облегчением известие о том, что за эту операцию отвечает господин Риффат.
Петерссон улыбнулся первый раз, когда Аль-Обайди сделал последний глоток кофе.
— Вы мне очень помогли, — сказал посол и, поднявшись, добавил: — Я уверен, что моему правительству вновь понадобятся ваши услуги, но я буду признателен, если вы не станете упоминать об этой встрече.
— Как вам будет угодно, — сказал Петерссон, когда они спускались назад во двор. Улыбка не сходила с его лица, когда он смотрел, как такси выезжает через заводские ворота, увозя его высокого гостя.
Но мысли Петерссона не соответствовали выражению его лица. «Тут что-то неладно, — пробормотал он про себя. — Мне кажется, этот джентльмен не считает, что мадам Берта находится в надёжных руках, и я уверен, что он не друг господину Риффату».
Скотт был удивлён тем, что Долларовый Билл понравился ему в первый момент их встречи. Но его не удивило, что, увидев работу ирландца, он ещё и зауважал его.
Скотт приземлился в Сан-Франциско через семнадцать часов после взлёта из Стокгольма. В аэропорту его уже ждала машина ЦРУ, на которой он за час добрался до конспиративного дома в округе Марин.
Немного поспав, он встал к ленчу, надеясь сразу же встретить Долларового Билла, но того нигде не было видно.
— Господин Орейли завтракает в семь и не появляется до ужина, сэр, — объяснил дворецкий.
— А чем он питается в промежутке? — спросил Скотт.
— В двенадцать я приношу ему плитку шоколада и полпинты воды, а в шесть — полпинты «Гиннесса».
После ленча Скотт ознакомился со сводкой последних событий, имевших место в госдепартаменте за время его отсутствия, а затем провёл остаток дня в спортзале, оборудованном в подвале дома. Он выполз с тренировки около пяти, измождённый чрезмерными упражнениями и с парой синяков, полученных от инструктора по дзюдо.
— Неплохо для тридцати шести, — снисходительно сказал инструктор, который был лишь немного моложе его.
Скотт лежал в тёплой ванне, пытаясь снять боль в мышцах, и листал инструкцию к мадам Берте, переведённую шестью арабистами из шести университетов, которые находились за несколько десятков миль от того места, где он отмокал. Каждому из них было дано по две непоследовательных главы. Декстер Хатчинз не терял времени зря после его возвращения.
Когда Скотт спустился на ужин, все ещё ощущая некоторую одеревенелость в мышцах, он обнаружил в гостиной Долларового Билла, стоявшим спиной к камину со стаканом воды в руке.
— Что вы будете пить, профессор? — спросил дворецкий.
— Очень слабое шенди, — ответил Скотт, прежде чем представиться Долларовому Биллу.
— Не можете позволить себе ничего другого, профессор, или просто попались пьяным за рулём? — спросил Долларовый Билл, видимо, решив задать Скотту такую же трёпку, как инструктор по дзюдо.
— Боюсь, что не могу, — ответил с улыбкой Скотт.
— Из такого ответа, — сказал Долларовый Билл, — можно лишь заключить, что вы преподаёте какую-нибудь мёртвую науку или что-то одинаково бесполезное для простых смертных.
— Я преподаю конституционное право, — ответил Скотт, — но специализируюсь на логике.
— Значит, вам удалось совместить сразу то и другое, — заключил Долларовый Билл, когда в гостиную вошёл Декстер Хатчинз.
— Джин с тоником, Чарльз, — сказал Декстер, пожимая руку Скотту. — Извини, что не подъехал раньше, но эти ребята из Туманного дна весь день висели на телефоне.
— Есть много причин, по которым можно устать от своих собратьев, — заметил Долларовый Билл, — и, спросив джин с тоником, вы продемонстрировали сразу две из них.
Чарльз принёс на серебряном подносе шенди и джин с тоником.
— Во времена моей учёбы в университете логики не существовало, — сказал Долларовый Билл, когда Декстер предложил им пройти к столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
После того, как Петерссон распорядился принести кофе — как приятно вновь попробовать каппуччино, подумал Аль-Обайди, — скрытое беспокойство прозвучало в самом первом его вопросе:
— Надеюсь, мы не допустили ошибки?
— Нет-нет, — сказал Аль-Обайди, на которого явное беспокойство главного инженера действовало почему-то успокаивающим образом. — Уверяю вас, это всего лишь обычная проверка.
— У господина Риффата были все необходимые документы, как из ООН, так и от вашего правительства.
Аль-Обайди все больше убеждался, что имеет дело с группой высококлассных профессионалов.
— Вы говорите, они выехали отсюда в среду днём? — спросил Аль-Обайди, стараясь не выказывать своей заинтересованности.
— Да, правильно.
— Как вы думаете, сколько им понадобится времени, чтобы добраться до Багдада?
— Как минимум неделя, возможно, дней десять на их старом грузовике, если они вообще доберутся.
— На старом грузовике? — удивился Аль-Обайди.
— Да, они приехали за мадам Бертой на старом армейском грузовике. Хотя, судя по звуку, двигатель у него был что надо. Я сделал несколько снимков для моего альбома. Не хотите взглянуть?
— Снимки грузовика? — сказал Аль-Обайди.
— Да, из моего окна, с господином Риффатом, стоящим рядом с сейфом. Они ничего не заметили.
Петерссон выдвинул ящик стола, достал из него несколько фотографий и пододвинул их к гостю с такой же гордостью, с какой обычно показывают незнакомым снимки своей семьи.
Аль-Обайди внимательно рассмотрел фотографии. На нескольких из них мадам Берту опускали на грузовик.
— Что-нибудь не так? — спросил Петерссон.
— Нет-нет, — сказал Аль-Обайди и добавил: — Нельзя ли получить копии этих фотографий?
— О да, пожалуйста, возьмите их, у меня много таких, — сказал главный инженер, показывая на открытый ящик.
Аль-Обайди взял свой дипломат, открыл его и положил фотографии в верхнее отделение, прежде чем вынуть несколько собственных снимков.
— Пока я здесь, может быть, вы помогли бы мне в одном небольшом деле?
— Все, что угодно, — сказал Петерссон.
— У меня тут несколько фотографий бывших государственных подрядчиков, и вы бы мне очень помогли, если бы смогли вспомнить, был ли кто-нибудь из них среди тех, кто приезжал за мадам Бертой.
На лице Петерссона вновь появилось выражение неуверенности, но он взял фотографии и стал подолгу рассматривать каждую из них.
— Нет, нет, нет, — повторил он несколько раз, пока не дошёл до одной из них, которая заняла у него ещё больше времени, прежде чем он сказал наконец: — Да. Хотя она была, наверное, сделана несколько лет назад. Это господин Риффат. Он не прибавил в весе, но заметно постарел и волосы у него теперь стали седые. Очень основательный человек, — добавил Петерссон.
— Да, — согласился Аль-Обайди, — господин Риффат очень основательный человек, — повторил он, разглядывая сведения, отпечатанные по-арабски на обороте фотографии. — Моё правительство воспримет с огромным облегчением известие о том, что за эту операцию отвечает господин Риффат.
Петерссон улыбнулся первый раз, когда Аль-Обайди сделал последний глоток кофе.
— Вы мне очень помогли, — сказал посол и, поднявшись, добавил: — Я уверен, что моему правительству вновь понадобятся ваши услуги, но я буду признателен, если вы не станете упоминать об этой встрече.
— Как вам будет угодно, — сказал Петерссон, когда они спускались назад во двор. Улыбка не сходила с его лица, когда он смотрел, как такси выезжает через заводские ворота, увозя его высокого гостя.
Но мысли Петерссона не соответствовали выражению его лица. «Тут что-то неладно, — пробормотал он про себя. — Мне кажется, этот джентльмен не считает, что мадам Берта находится в надёжных руках, и я уверен, что он не друг господину Риффату».
Скотт был удивлён тем, что Долларовый Билл понравился ему в первый момент их встречи. Но его не удивило, что, увидев работу ирландца, он ещё и зауважал его.
Скотт приземлился в Сан-Франциско через семнадцать часов после взлёта из Стокгольма. В аэропорту его уже ждала машина ЦРУ, на которой он за час добрался до конспиративного дома в округе Марин.
Немного поспав, он встал к ленчу, надеясь сразу же встретить Долларового Билла, но того нигде не было видно.
— Господин Орейли завтракает в семь и не появляется до ужина, сэр, — объяснил дворецкий.
— А чем он питается в промежутке? — спросил Скотт.
— В двенадцать я приношу ему плитку шоколада и полпинты воды, а в шесть — полпинты «Гиннесса».
После ленча Скотт ознакомился со сводкой последних событий, имевших место в госдепартаменте за время его отсутствия, а затем провёл остаток дня в спортзале, оборудованном в подвале дома. Он выполз с тренировки около пяти, измождённый чрезмерными упражнениями и с парой синяков, полученных от инструктора по дзюдо.
— Неплохо для тридцати шести, — снисходительно сказал инструктор, который был лишь немного моложе его.
Скотт лежал в тёплой ванне, пытаясь снять боль в мышцах, и листал инструкцию к мадам Берте, переведённую шестью арабистами из шести университетов, которые находились за несколько десятков миль от того места, где он отмокал. Каждому из них было дано по две непоследовательных главы. Декстер Хатчинз не терял времени зря после его возвращения.
Когда Скотт спустился на ужин, все ещё ощущая некоторую одеревенелость в мышцах, он обнаружил в гостиной Долларового Билла, стоявшим спиной к камину со стаканом воды в руке.
— Что вы будете пить, профессор? — спросил дворецкий.
— Очень слабое шенди, — ответил Скотт, прежде чем представиться Долларовому Биллу.
— Не можете позволить себе ничего другого, профессор, или просто попались пьяным за рулём? — спросил Долларовый Билл, видимо, решив задать Скотту такую же трёпку, как инструктор по дзюдо.
— Боюсь, что не могу, — ответил с улыбкой Скотт.
— Из такого ответа, — сказал Долларовый Билл, — можно лишь заключить, что вы преподаёте какую-нибудь мёртвую науку или что-то одинаково бесполезное для простых смертных.
— Я преподаю конституционное право, — ответил Скотт, — но специализируюсь на логике.
— Значит, вам удалось совместить сразу то и другое, — заключил Долларовый Билл, когда в гостиную вошёл Декстер Хатчинз.
— Джин с тоником, Чарльз, — сказал Декстер, пожимая руку Скотту. — Извини, что не подъехал раньше, но эти ребята из Туманного дна весь день висели на телефоне.
— Есть много причин, по которым можно устать от своих собратьев, — заметил Долларовый Билл, — и, спросив джин с тоником, вы продемонстрировали сразу две из них.
Чарльз принёс на серебряном подносе шенди и джин с тоником.
— Во времена моей учёбы в университете логики не существовало, — сказал Долларовый Билл, когда Декстер предложил им пройти к столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104