Кавалли заглянул в свои записи. Все двенадцать машин Ала Калабрезе уже стояли на месте у обочины, и их водители, сбившись в кучку у стены Фридом-плаза, укрываясь от ветра, пили кофе. Уборщики, покидавшие офисы, и первые прохожие, спешившие на работу в этот ранний утренний час, замедляли свой шаг, чтобы поглазеть на шестёрку лимузинов, сверкавших под лучами восходящего солнца. Художник заканчивал выписывать президентскую эмблему на третьем из них, в то время как девушка разворачивала флаг на его правом крыле.
Обернувшись, Кавалли увидел полицейский грузовик с откинутым задним бортом, стоявший перед зданием окружной администрации. На мостовую из него выгружались заграждения, чтобы ничего не подозревающие прохожие не забрели на площадку в те решающие три минуты, когда будет происходить киносъёмка.
Ллойд Адамс провёл предыдущий день, в последний раз заучивая свои слова и штудируя очередную книгу по истории Декларации независимости. Накануне вечером, сидя в кровати, он вновь и вновь гонял видеозапись Билла Клинтона на прогулке по Джорджия-авеню, подмечая наклон его головы, акцент грузчика и то, как он непроизвольно покусывает нижнюю губу. В прошлое воскресенье Адамс, недолго думая, приобрёл в универмаге «Диллард» костюм, ничем не отличавшийся от того, в котором Клинтон встречал в феврале британского премьер-министра. К нему он выбрал красно-бело-синий галстук, такой же, как у Клинтона на обложке мартовского номера «Ярмарки тщеславия», и присовокупил к своему гардеробу недорогие часы «Таймекс айронмен». За последнюю неделю был изготовлен второй парик, на этот раз несколько светлее, в котором Адамс чувствовал себя увереннее. Режиссёр и Кавалли устроили ему генеральную репетицию прошлым вечером. Она прошла идеально, хотя Джонни заметил, что в последней сцене с обмороком он явно переиграл. Кавалли считал, что архивист будет слишком взволнован, чтобы заметить это.
Кавалли попросил, чтобы Ал Калабрезе ещё раз доложил, как он распределил обязанности среди своего персонала. Ал, который уже трижды делал это на последних заседаниях, старался не выказывать своего раздражения:
— Двенадцать шофёров, шесть мотоциклистов, — пробубнил он. — Четверо из них бывшие копы или военные полицейские, и все они уже работали со мной раньше. Но поскольку никому из них не надо входить в Национальный архив, им сказано лишь, что они участвуют в съёмке фильма. Только те, кто работает непосредственно с Джино Сартори, посвящены в наш истинный замысел.
— Достаточно ли хорошо они знают, что им делать, когда они окажутся возле архива?
— Можешь не сомневаться, — ответил Ал. — Вчера мы отрабатывали это по меньшей мере раз пять, сначала по карте в моем офисе, затем приехали сюда во второй половине дня и прошли весь маршрут пешком. Они едут по Пенсильвания-авеню со скоростью десять миль в час, пока их снимают на плёнку. На пересечении с 7-й улицей резко сворачивают вправо и исчезают из поля зрения участников киносъёмки, не говоря уже о полиции. Затем ещё раз поворачивают направо и останавливаются у служебного входа в Национальный архив. Анжело, Долларовый Билл, Дебби, вы и антитеррористическая группа выходите из своих машин и сопровождаете актёра в здание, где вас встречает Колдер Маршалл.
— Как только ваша делегация входит в здание, машины отъезжают от входа, поворачивают направо на 7-ю улицу, затем ещё раз направо на Конститьюшн-авеню и ещё раз направо на 14-ю улицу и возвращаются на то место, откуда начиналась киносъёмка. К тому времени Джонни будет готов к повторной съёмке. По твоему сигналу о том, что Декларация независимости подменена, он немедленно начинает снимать второй дубль, отличающийся лишь тем, что на этот раз мы забираем тринадцать оперативников, которых высадили возле Национального архива.
— И если все идёт по плану, с Декларацией в том числе, — сказал Кавалли. — то что дальше? — спросил он, желая убедиться, что ничего не изменилось со времени их последнего заседания в Нью-Йорке.
— Лимузины покидают Вашингтон, следуя шестью отдельными маршрутами, — продолжил Ал. — Три из них возвращаются в столицу во второй половине дня, предварительно сменив номерные знаки. Два других продолжают следовать в Нью-Йорк, а шестой движется в направлении, известном лишь тебе. Он везёт Декларацию.
— Если все пройдёт так гладко, Ал, ты не даром получишь свои деньги. Но гладко не будет, и вот тогда мы посмотрим, чего ты стоишь. — Он кивнул, и Ал, схватив кружку кофе, вернулся к своим людям.
Кавалли посмотрел на часы: 7.22. Подняв взгляд, он увидел, что к нему направляется красный, как рак, Джонни. «Слава Богу, — подумал Кавалли, — что я не работаю в Голливуде».
— У меня проблемы с одним из копов, который говорит, что я не могу установить осветительное оборудование на тротуаре до 9.30. Это значит, что я смогу начать съёмку не раньше десяти, а если у меня будет всего сорок пять минут до начала…
— Успокойся, Джонни, — сказал Кавалли и, сверившись со списком персонала, стал всматриваться в толпу подручных, высыпавшую на мостовую с Фридом-плаза, пока не отыскал в ней нужного человека.
— Видишь того высокого с седыми волосами, что пытается охмурить Дебби? — сказал он, показывая пальцем.
— Да, — ответил Джонни.
— Это Том Ньюболт, бывший заместитель начальника окружного управления полиции, а теперь консультант по безопасности. Мы наняли его на сегодня. Так что иди и скажи ему, что у тебя за проблема, а там посмотрим, стоит ли он тех пяти тысяч долларов, что содрала с меня его фирма.
Кавалли улыбнулся, когда Джонни рванул в сторону Ньюболта.
Анжело стоял над бесчувственным телом. Он наклонился, схватил Долларового Билла за плечи и стал яростно трясти. Маленький ирландец храпел, как старый трактор, и не хотел возвращаться к жизни. Анжело наклонился ещё ниже и обнаружил, что от Билла разит так, как будто он всю ночь провёл на местной пивоварне.
Анжело понял, что ему не следовало оставлять Билла прошлым вечером даже на одну секунду. Если он вовремя не доставит ублюдка в архив, Кавалли убьёт их обоих. Он знал даже, кто выполнит эту работу и каким способом. Он продолжал трясти Билла, но глаза его упорно оставались закрытыми.
В восемь часов раздался сигнал клаксона, и съёмочная группа отправилась завтракать.
— Тридцать минут. Требования профсоюза, — пояснил Джонни, встретив раздражённый взгляд Кавалли. Киношники окружили стоявший на проезжей части трейлер — ещё одно дорогое удовольствие, — из которого им подавали яйца, ветчину, булочки. Кавалли вынужден был признать, что толпе, собравшейся за полицейским ограждением, и прохожим на мостовой даже в голову не придёт усомниться в том, что перед ними съёмочная группа, готовящаяся приступить к своей работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104