Неподчинение судебному решению карается в уголовном порядке.
Хартию труда после ее обнародования принялись немедленно же проводить в жизнь. Примечательно, что старая Генеральная Конфедерация Труда, руководимая реформистом Д'Арагона, предпочла самороспуск конкуренции с фашистскими профсоюзами. На ее место коммунисты пытаются организовать в подполье свою нелегальную Конфедерацию Труда для оживления классовой борьбы и противодействия фашизму.
В том же 1926 году между двумя законами – от 4 февраля и 3 сентября – были в корне преобразованы итальянские муниципальные учреждения. Прежние демократические органы самоуправления оказались распущенными и на их месте появились новые, в стиле эпохи: «подеста» и муниципальный совет. Подеста – чиновник, назначаемый королевским декретом на пять лет; на него возлагается большинство обязанностей по управлению общиной. При подеста образуется муниципальный совет из лиц, выдвинутых местными законными синдикальными союзами и назначенных префектом (в общинах не свыше 100,000 человек) или министром внутренних дел. В мелких общинах (до 5,000 человек) учреждение муниципального совета зависит от префекта и постановления этого совета по большинству вопросов носят совещательный характер. В остальных же общинах в случаях разногласий между подеста и муниципальным советом вопрос передается на окончательное разрешение префекта, власть которого на местах новый режим счел нужным существенно расширить.
Тем самым создаются предпосылки для решительной перестройки и центральных законодательных учреждений – палаты депутатов и Сената. Высказывались мнения, что нижнюю палату было бы логично упразднить вовсе, как последний клочок смятого, изорванного парламентаризма. Однако по новому проекту она все же сохранена, но только не в прежнем, конечно, а в существенно преображенном виде. Именно она набирается из кандидатов, выдвигаемых национальными корпорациями и просеиваемых сквозь главный совет фашизма: торжество «органического избирательного права»! Что до Сената, то он по-прежнему назначается королем из «нотаблей страны» пожизненно. Когда проект избирательной реформы станет законом, произойдет, нужно думать, «увенчание здания» фашистского государства, во славу шумного лозунга: «государство-корпорация на службе у государства-нации».
18. Государство фашистской диктатуры. Синдикаты, власть, милиция, вождь, партия.
Всматриваясь в изложенные преобразования, нетрудно заметить, что их лейтмотивом является установление примата государства над классами и социальными группами: «все в государстве, ничего вне и против государства» – заявил Муссолини в одной из своих речей весной 1925 года. Классы призваны сотрудничать в общем национально-государственном деле. Частные интересы должны подчиняться обществу. «Разница, – говорит Муссолини – между государством фашистским и государством либеральным заключается в том, что фашистское государство не только защищается. Оно и нападает». Оно активно. Оно хочет быть политически всемогущим.
Все это так. Но центр проблемы все-таки не здесь. Он – в реальном существе самого фашистского государства. Теоретики фашизма склонны утверждать, что после реформ 1926 года оно уже почти целиком превратилось в государство «корпоративного» типа. Можно ли с этим согласиться?
Едва ли. Нельзя не обратить внимания на коренную двойственность, характерную для всей системы современного итальянского государственного строя. Не синдикаты создают государственную власть, как это полагалось бы в синдикальном государстве, а, наоборот, государственная власть командует синдикатами, оставаясь и формально, и фактически независимой от них. Не видно, чтобы двойственность эта могла устраниться и тогда, когда начатое преобразование завершится предположенной реформой законодательных учреждений. Правительство, объявляя себя надклассовой силой, хочет оставаться верховным судьей в отношениях между синдикатами. Вместе с тем оно имеет правовой источник своей власти не внизу, а вверху: в монархе. Формально-юридически фашистское государство опирается на самозаконную волю монарха, а реально-политически оно есть неограниченная власть фашистской партии, персональная диктатура ее вождя. Покуда сохраняется столь глубокий, отнюдь не случайный, принципиально утверждаемый дуализм государства и системы синдикальных организаций, очевидно, было бы ошибочно говорить о синдикальном государстве в точном смысле этого слова. Не только фактически, но и юридически фашистское правительство есть не власть синдикатов, а власть над синдикатами. Иерархический принцип не сливается с корпоративным, а заглушает, забивает его.
С этой точки зрения любопытно противопоставить современной итальянской системе систему советскую. Последняя, несомненно, отличается большей архитектонической выдержанностью. Государство в ней не командует советами, а целиком образуется ими. Юридически государство строится снизу, является «советским» в полном смысле слова: «вся власть советам». Единство принципа власти проведено с последовательной стройностью, а наверху нет никаких самозаконных органов, черпающих свой авторитет из иного источника, нежели советы.
Однако реально-политически своеобразный если не дуализм, то «параллелизм», наблюдается, как известно, и в советском государстве: параллелизм не советов и государства, а советов и партии. На деле правит коммунистическая партия, царит режим партийной диктатуры. Именем пролетариата правит организованное «инициативное меньшинство», объединенное общностью миросозерцания и скованное жесточайшей военно-подобной дисциплиной: словно воины, руководимые философами, в утопической политики Платона.
Фашизм полностью перенял у Ленина идею партийной диктатуры и централистский организационный принцип внутрипартийного строения. Можно даже сказать, что иерархическое начало проведено у фашистов более прямолинейно и откровенно, чем у большевиков, постоянно декларирующих свою преданность началам «внутрипартийной демократии».
Государство – это партия. Партия – это вождь, «дуче». Правящая партия – органический отбор, а не механические выборы, «элита», а не «народное представительство». Правление государством должно осуществляться через элиту для народа, а не через народ против элиты: долой количество, – дорогу качеству! Но нынешняя «элита» фашизма – это вытяжки средних классов, это новый правящий слой: новые времена – новые люди. «В течение 50 лет – писали фашисты еще в 1919 году – генералы, дипломаты, чиновники господствующих классов черпались из замкнутого круга групп и лиц. Пора его разорвать, пора влить в национальное тело новую энергию и новую кровь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Хартию труда после ее обнародования принялись немедленно же проводить в жизнь. Примечательно, что старая Генеральная Конфедерация Труда, руководимая реформистом Д'Арагона, предпочла самороспуск конкуренции с фашистскими профсоюзами. На ее место коммунисты пытаются организовать в подполье свою нелегальную Конфедерацию Труда для оживления классовой борьбы и противодействия фашизму.
В том же 1926 году между двумя законами – от 4 февраля и 3 сентября – были в корне преобразованы итальянские муниципальные учреждения. Прежние демократические органы самоуправления оказались распущенными и на их месте появились новые, в стиле эпохи: «подеста» и муниципальный совет. Подеста – чиновник, назначаемый королевским декретом на пять лет; на него возлагается большинство обязанностей по управлению общиной. При подеста образуется муниципальный совет из лиц, выдвинутых местными законными синдикальными союзами и назначенных префектом (в общинах не свыше 100,000 человек) или министром внутренних дел. В мелких общинах (до 5,000 человек) учреждение муниципального совета зависит от префекта и постановления этого совета по большинству вопросов носят совещательный характер. В остальных же общинах в случаях разногласий между подеста и муниципальным советом вопрос передается на окончательное разрешение префекта, власть которого на местах новый режим счел нужным существенно расширить.
Тем самым создаются предпосылки для решительной перестройки и центральных законодательных учреждений – палаты депутатов и Сената. Высказывались мнения, что нижнюю палату было бы логично упразднить вовсе, как последний клочок смятого, изорванного парламентаризма. Однако по новому проекту она все же сохранена, но только не в прежнем, конечно, а в существенно преображенном виде. Именно она набирается из кандидатов, выдвигаемых национальными корпорациями и просеиваемых сквозь главный совет фашизма: торжество «органического избирательного права»! Что до Сената, то он по-прежнему назначается королем из «нотаблей страны» пожизненно. Когда проект избирательной реформы станет законом, произойдет, нужно думать, «увенчание здания» фашистского государства, во славу шумного лозунга: «государство-корпорация на службе у государства-нации».
18. Государство фашистской диктатуры. Синдикаты, власть, милиция, вождь, партия.
Всматриваясь в изложенные преобразования, нетрудно заметить, что их лейтмотивом является установление примата государства над классами и социальными группами: «все в государстве, ничего вне и против государства» – заявил Муссолини в одной из своих речей весной 1925 года. Классы призваны сотрудничать в общем национально-государственном деле. Частные интересы должны подчиняться обществу. «Разница, – говорит Муссолини – между государством фашистским и государством либеральным заключается в том, что фашистское государство не только защищается. Оно и нападает». Оно активно. Оно хочет быть политически всемогущим.
Все это так. Но центр проблемы все-таки не здесь. Он – в реальном существе самого фашистского государства. Теоретики фашизма склонны утверждать, что после реформ 1926 года оно уже почти целиком превратилось в государство «корпоративного» типа. Можно ли с этим согласиться?
Едва ли. Нельзя не обратить внимания на коренную двойственность, характерную для всей системы современного итальянского государственного строя. Не синдикаты создают государственную власть, как это полагалось бы в синдикальном государстве, а, наоборот, государственная власть командует синдикатами, оставаясь и формально, и фактически независимой от них. Не видно, чтобы двойственность эта могла устраниться и тогда, когда начатое преобразование завершится предположенной реформой законодательных учреждений. Правительство, объявляя себя надклассовой силой, хочет оставаться верховным судьей в отношениях между синдикатами. Вместе с тем оно имеет правовой источник своей власти не внизу, а вверху: в монархе. Формально-юридически фашистское государство опирается на самозаконную волю монарха, а реально-политически оно есть неограниченная власть фашистской партии, персональная диктатура ее вождя. Покуда сохраняется столь глубокий, отнюдь не случайный, принципиально утверждаемый дуализм государства и системы синдикальных организаций, очевидно, было бы ошибочно говорить о синдикальном государстве в точном смысле этого слова. Не только фактически, но и юридически фашистское правительство есть не власть синдикатов, а власть над синдикатами. Иерархический принцип не сливается с корпоративным, а заглушает, забивает его.
С этой точки зрения любопытно противопоставить современной итальянской системе систему советскую. Последняя, несомненно, отличается большей архитектонической выдержанностью. Государство в ней не командует советами, а целиком образуется ими. Юридически государство строится снизу, является «советским» в полном смысле слова: «вся власть советам». Единство принципа власти проведено с последовательной стройностью, а наверху нет никаких самозаконных органов, черпающих свой авторитет из иного источника, нежели советы.
Однако реально-политически своеобразный если не дуализм, то «параллелизм», наблюдается, как известно, и в советском государстве: параллелизм не советов и государства, а советов и партии. На деле правит коммунистическая партия, царит режим партийной диктатуры. Именем пролетариата правит организованное «инициативное меньшинство», объединенное общностью миросозерцания и скованное жесточайшей военно-подобной дисциплиной: словно воины, руководимые философами, в утопической политики Платона.
Фашизм полностью перенял у Ленина идею партийной диктатуры и централистский организационный принцип внутрипартийного строения. Можно даже сказать, что иерархическое начало проведено у фашистов более прямолинейно и откровенно, чем у большевиков, постоянно декларирующих свою преданность началам «внутрипартийной демократии».
Государство – это партия. Партия – это вождь, «дуче». Правящая партия – органический отбор, а не механические выборы, «элита», а не «народное представительство». Правление государством должно осуществляться через элиту для народа, а не через народ против элиты: долой количество, – дорогу качеству! Но нынешняя «элита» фашизма – это вытяжки средних классов, это новый правящий слой: новые времена – новые люди. «В течение 50 лет – писали фашисты еще в 1919 году – генералы, дипломаты, чиновники господствующих классов черпались из замкнутого круга групп и лиц. Пора его разорвать, пора влить в национальное тело новую энергию и новую кровь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56