Он сосредоточил все внимание
на самом Лаберро и на силе, оказавшейся у Лаберро в руках. Теперь он
убедился в правильности своей догадки: да, его план может быть
осуществлен. Но одновременно он отдавал себе отчет и в том, что может
произойти осечка. А что, если Лаберро не выдержит обещанных трех дней?
Вдруг он поддастся стремительному натиску безумия? Вдруг обуявшая Лаберро
гордыня увлечет его на тот, другой путь, и он нажмет маленькую зеленую
кнопку? Все теперь зависело от того, насколько устойчивым окажется разум
Лаберро. Да, не очень весело было коротать часы ожидания с такими мыслями
в голове.
Он видел, что лицо Лаберро становится все более напряженным, -
значит, в его мозгу идет борьба. Он следил, стараясь не упустить того
мгновения, когда напряжение достигнет предала. И это мгновение наступило,
казалось бы, в самую неподходящую минуту. К вечеру второго дня Лондон
навел телекамеру на одну из древних улиц города, и на экране появился
резчик по дереву, сидящий во дворе своего дома. Осторожными, размеренными
взмахами ножа он снимал стружку. Чтобы завершить такую работу, требовались
недели, а то и месяцы.
Лаберро встал. Правая рука его нерешительно нависла над зеленой
кнопкой, и вдруг, вскрикнув, он выключил главный рубильник и рухнул на
руки подоспевшего Макса.
- Отлично сработано, Ларкин! - воскликнул у себя в кабинете
Сильвестро.
- Надо им сказать... - бессвязно бормотал Лаберро, - надо им тотчас
же сказать... Они должны знать. Это удивительные люди... Они должны знать.
Макс предпочел бы, чтобы это было сделано в более мягкой форме. Но
Сильвестро заявил прямо:
- Возьмите себя в руки, Лаберро. Говорить тут нечего.
- Скажите им, что все в порядке, - настаивал Лаберро. - Вы обязаны
сказать им об этом.
- Включите Филадельфию, - обратился Сильвестро к Менигстайну. Шла,
должна быть, та же передача. На экране под какафонические звуки мелькали
женские ножки и рискованные декольте. Лаберро недоумевающе затряс головой.
- Ничего не понимаю.
- Это идея Ларкина, - сухо пояснил Сильвестро.
- Им никогда ничего и не говорили, Мэтью, - тихо произнес Макс. - И
никогда бы не сказали.
- Но телепередачи!.. - воскликнул Лаберро. - Церкви... музеи...
девочка в лесу... Не понимаю!
Его взгляд, как у испуганной собаки, метался от одного к другому.
- Все это было инсценировано, - терпеливо принялся объяснять Макс. -
Вы были так уверены, что мы не сумеем добраться до вас за вашим письменным
столом. Мы и вправду не могли. Но телеэкран остался вне вашего барьера.
Его можно было трогать. Поворот выключателя - и начиналась одна из тех
фальшивых передач, которые подготовило для нас телевидение. Все эти сцены,
Мэтью, были разыграны актерами.
- Телевидение поработало на славу, - заметил Сильвестро. - И я теперь
вечный должник директора Сагуки.
- Но зачем вы это сделали? - продолжал недоумевать Лаберро.
- Боюсь, - ответил Макс, - что мы не слишком верили в способность
человечества встретить свой конец с тем достоинством, какое изобразили
опытные актеры Сагуки. Ars melior vita. <Искусство лучше, чем жизнь
(лат.)> И было важно, чтобы вы почувствовали это.
- Другими словами, вы солгали, - вяло отозвался Лаберро.
- Разве поэма - ложь? - спросил Макс. - Мы просто предложили вам
новую точку зрения. Ваша прежняя была, знаете ли, несколько предвзятой. А
у человека, даже если он администратор, есть и хорошие качества. Например,
он не любит мстить. Мы позаботились о вашем будущем, Мэтью. Вас переводят
на другую работу. Правда, эта работа связана с физическими усилиями, но,
по-моему, вы найдете в ней кое-что привлекательное. Вы отправитесь на
научно-исследовательскую станцию "Лигнина" в Калифорнию, туда, где растут
секвойи. Будущее в ваших руках.
Все еще не веря, с таким видом, будто его только что разбудили от
кошмарного сна, Лаберро вышел вместе с Сильвестро. Менигстайн и Ларкин
смотрели им вслед.
- Еще раз браво, директор Ларкин! - воскликнул Менигстайн.
- Браво, Менигстайн, - скорчил гримасу Макс.
Менигстайн усмехнулся.
- Я понижен в должности. Опять в отдел изучения личного состава.
- Но почему? - спросил Макс.
- Я был недостаточно почтителен в разговоре с директором. Дерзкое
поведение. Помните?
Макс секунду смотрел на него.
- Администраторы не мстительны, - сказал он. - Вы очень огорчены,
Норман?
- Я считаю это своей личной победой, - ответил Менигстайн. - Я ухожу.
Отряхну прах "Атомикса" со своих ног.
Макс вопросительно посмотрел на него.
- Я еду вместе с Лаберро, - объяснил Менигстайн, - наблюдать, как
растут в Калифорнии секвойи. Это работа на всю жизнь.
Они уселись на краю украшенного резьбой письменного стола Сильвестро
и, положив руки на плечи друг друга, хохотали до слез.
1 2 3 4 5 6
на самом Лаберро и на силе, оказавшейся у Лаберро в руках. Теперь он
убедился в правильности своей догадки: да, его план может быть
осуществлен. Но одновременно он отдавал себе отчет и в том, что может
произойти осечка. А что, если Лаберро не выдержит обещанных трех дней?
Вдруг он поддастся стремительному натиску безумия? Вдруг обуявшая Лаберро
гордыня увлечет его на тот, другой путь, и он нажмет маленькую зеленую
кнопку? Все теперь зависело от того, насколько устойчивым окажется разум
Лаберро. Да, не очень весело было коротать часы ожидания с такими мыслями
в голове.
Он видел, что лицо Лаберро становится все более напряженным, -
значит, в его мозгу идет борьба. Он следил, стараясь не упустить того
мгновения, когда напряжение достигнет предала. И это мгновение наступило,
казалось бы, в самую неподходящую минуту. К вечеру второго дня Лондон
навел телекамеру на одну из древних улиц города, и на экране появился
резчик по дереву, сидящий во дворе своего дома. Осторожными, размеренными
взмахами ножа он снимал стружку. Чтобы завершить такую работу, требовались
недели, а то и месяцы.
Лаберро встал. Правая рука его нерешительно нависла над зеленой
кнопкой, и вдруг, вскрикнув, он выключил главный рубильник и рухнул на
руки подоспевшего Макса.
- Отлично сработано, Ларкин! - воскликнул у себя в кабинете
Сильвестро.
- Надо им сказать... - бессвязно бормотал Лаберро, - надо им тотчас
же сказать... Они должны знать. Это удивительные люди... Они должны знать.
Макс предпочел бы, чтобы это было сделано в более мягкой форме. Но
Сильвестро заявил прямо:
- Возьмите себя в руки, Лаберро. Говорить тут нечего.
- Скажите им, что все в порядке, - настаивал Лаберро. - Вы обязаны
сказать им об этом.
- Включите Филадельфию, - обратился Сильвестро к Менигстайну. Шла,
должна быть, та же передача. На экране под какафонические звуки мелькали
женские ножки и рискованные декольте. Лаберро недоумевающе затряс головой.
- Ничего не понимаю.
- Это идея Ларкина, - сухо пояснил Сильвестро.
- Им никогда ничего и не говорили, Мэтью, - тихо произнес Макс. - И
никогда бы не сказали.
- Но телепередачи!.. - воскликнул Лаберро. - Церкви... музеи...
девочка в лесу... Не понимаю!
Его взгляд, как у испуганной собаки, метался от одного к другому.
- Все это было инсценировано, - терпеливо принялся объяснять Макс. -
Вы были так уверены, что мы не сумеем добраться до вас за вашим письменным
столом. Мы и вправду не могли. Но телеэкран остался вне вашего барьера.
Его можно было трогать. Поворот выключателя - и начиналась одна из тех
фальшивых передач, которые подготовило для нас телевидение. Все эти сцены,
Мэтью, были разыграны актерами.
- Телевидение поработало на славу, - заметил Сильвестро. - И я теперь
вечный должник директора Сагуки.
- Но зачем вы это сделали? - продолжал недоумевать Лаберро.
- Боюсь, - ответил Макс, - что мы не слишком верили в способность
человечества встретить свой конец с тем достоинством, какое изобразили
опытные актеры Сагуки. Ars melior vita. <Искусство лучше, чем жизнь
(лат.)> И было важно, чтобы вы почувствовали это.
- Другими словами, вы солгали, - вяло отозвался Лаберро.
- Разве поэма - ложь? - спросил Макс. - Мы просто предложили вам
новую точку зрения. Ваша прежняя была, знаете ли, несколько предвзятой. А
у человека, даже если он администратор, есть и хорошие качества. Например,
он не любит мстить. Мы позаботились о вашем будущем, Мэтью. Вас переводят
на другую работу. Правда, эта работа связана с физическими усилиями, но,
по-моему, вы найдете в ней кое-что привлекательное. Вы отправитесь на
научно-исследовательскую станцию "Лигнина" в Калифорнию, туда, где растут
секвойи. Будущее в ваших руках.
Все еще не веря, с таким видом, будто его только что разбудили от
кошмарного сна, Лаберро вышел вместе с Сильвестро. Менигстайн и Ларкин
смотрели им вслед.
- Еще раз браво, директор Ларкин! - воскликнул Менигстайн.
- Браво, Менигстайн, - скорчил гримасу Макс.
Менигстайн усмехнулся.
- Я понижен в должности. Опять в отдел изучения личного состава.
- Но почему? - спросил Макс.
- Я был недостаточно почтителен в разговоре с директором. Дерзкое
поведение. Помните?
Макс секунду смотрел на него.
- Администраторы не мстительны, - сказал он. - Вы очень огорчены,
Норман?
- Я считаю это своей личной победой, - ответил Менигстайн. - Я ухожу.
Отряхну прах "Атомикса" со своих ног.
Макс вопросительно посмотрел на него.
- Я еду вместе с Лаберро, - объяснил Менигстайн, - наблюдать, как
растут в Калифорнии секвойи. Это работа на всю жизнь.
Они уселись на краю украшенного резьбой письменного стола Сильвестро
и, положив руки на плечи друг друга, хохотали до слез.
1 2 3 4 5 6