Глубоко вздохнув, Коллин взял в руки бутылку и один из бокалов. Встал напротив двери в хранилище, откупорил бутылку, наполнил бокал и провел пальцем по его ободку. Возникший звук заметно отличался от того, что требовалось.
«Слишком много вина? – подумал Коллин. И торопливо сделал большой глоток. – Господи, как только Харрингтон может пить эту гадость? Вкус как у бензина».
Новая попытка. Опять не то. Пришлось отхлебнуть еще.
«Если я провожусь тут подольше, меня возьмут тепленького прямо на полу, мертвецки пьяного». Держа бокал перед собой, Коллин снова медленно пробежал пальцем по его ободку. И на этот раз услышал нужный звук высокого тона.
Дыхание перехватило, когда высокая дверь открылась и перед Коллином предстало хранилище. Получилось! – мысленно возликовал он и бросился внутрь. Достал нож из рюкзака, висящего за спиной, и на мгновение заколебался, остановившись перед Ренуаром. То, что предстояло сделать, иначе как варварством трудно было назвать, но другого способа вынести картину незаметно не существовало. «Как только вернусь в Нью-Йорк, тут же вставлю ее в раму», – пообещал себе Коллин.
Вырезав картину, молодой человек торопливо скатал холст и засунул в рюкзак. Направился к выходу и вдруг остановился, заметив толстые пачки денег на полке рядом с дверью. Это навело его на мысль о Блэкджеке, о том, как Харрингтон со своими людьми обманули старика. Коллин набил рюкзак деньгами и выбежал из хранилища.
Внезапно оглушительно взвыл сигнал тревоги. Коллин замер. К своему ужасу, он понял, что допустил-таки единственную и, возможно, роковую ошибку: забыл отключить сигнализацию у входа в хранилище. Взгляд заметался по комнате и остановился на клетке с мангустой. Вот оно, решение проблемы!
Улыбнувшись, Коллин рванулся вперед.
– Пусть и от тебя в этой жизни будет хоть какой-то толк, – пробормотал он, нащупывая щеколду клетки.
Когда спустя несколько мгновений в комнату ворвалась целая толпа вооруженных охранников, Коллина уже и след простыл.
– Да не мог никто забраться сюда! – снова повторил один из вошедших. – Главное, как скрыться? Один путь – через окно, а там собаки разорвали бы его на части.
– Вот кто виноват! – Второй охранник поднял мангусту, припавшую к ковру перед входом в хранилище. – Вот кто включил сигнализацию.
– Проклятие! Какой идиот оставил клетку открытой?
– Да чего там? Это просто случайность. Наверно, клетку неплотно заперли после вечерней кормежки. – Охранник с усмешкой водворил мангусту обратно в клетку. – Ничего страшного ведь не произошло.
– Скажешь тоже – ничего страшного не произошло! Да я чуть в штаны не наложил, когда взревел проклятый сигнал тревоги!
– Скажи спасибо, что не случилось чего похуже. Пошли отсюда.
Коллин в это время был уже за стеной, окружавшей виллу, и спешил к своему джипу. Машина дожидалась его неподалеку. Может быть, даже слишком близко. Но, возвращаясь на ней в Уаззате, он об этом не думал, испытывая прежде всего острое чувство облегчения. И еще – радость. Получилось, все получилось! Ему всегда казалось, что настоящая жизнь – это поиски приключений, противостояние брошенному вызову. Ну что же, сегодня ночью он нашел то, что искал. И это только начало. Перед ним открылся трудный опасный путь. Одна мысль о радости состязания с подлинными мастерами своего дела вызывала головокружение; он собирался бросить им вызов и выиграть бой.
Вспоминал Коллин и о том, как ему пришло в голову выпустить из клетки мангусту, чтобы сбить с толку охранников. Интересно, что они подумали, обнаружив зверька, бегающего по спальне Харрингтона?.. Коллин расхохотался.
Все правильно. Существовал единственный способ нанести удар этим людям: встать на одну доску с ними, играть по их правилам – и победить!
САН-ФРАНЦИСКО
декабрь 1985 года
Прошедшие пять лет были для Эшли замечательными. И брак с Брендоном, и ее карьера оказались удачными. Удалось добиться некоторого признания даже на международном уровне, шли переговоры о возможности в самое ближайшее время организации выставки в Лондоне. Брендон стал полноправным партнером в своей юридической фирме, и многие влиятельные политические деятели проявляли к нему заметный интерес.
– Любопытно, какие галереи в Вашингтоне? – как-то вечером за обедом поинтересовалась Эшли. – Может быть, имеет смысл устроить выставку там?
– Не советую самой звонить вашингтонским деятелям, – поддразнивая жену, ответил Брендон. – Они ведь пока ничего конкретного тебе не предлагали. Так только, проявляли легкий интерес.
– Предложат, не сомневайся, – уверенно заявила она. – Ведь не дураки.
Эшли знала, что Бредли и Клаудиа Холлистер не оставляют попыток вбить клин между ними, но теперь это ее мало волновало. «Мне повезло, что они живут на другом конце страны, – говорила она себе. – Находясь так далеко, много пакостей не сделаешь». Брендон контактировал с родителями только по телефону, ни разу не ездил в Нью-Йорк и даже их письма оставлял без ответа.
– Не забывай все же, кто они тебе, – не раз говорила ему Эшли. – Может, стоит хотя бы попытаться уладить ваши разногласия?
Сама она была до смерти рада, что ей не нужно ни встречаться, ни разговаривать с ними. Но все время чувствовала – что бы там ни произошло когда-то между Брендоном и его отцом, это по-прежнему глубоко задевало ее мужа. Именно поэтому, только ради него, Эшли считала своим долгом подталкивать Брендона к разрешению этой проблемы. Однако он на ее попытки никак не реагировал.
– Некоторые вещи простить невозможно, – вот все, что она от него слышала; в объяснения Брендон никогда не вдавался. И за все годы их брака так и не рассказал Эшли, что же произошло между ним и его родителями. Она и не настаивала, хотя в глубине души не раз удивлялась: неужели это было настолько серьезное, что Брендон так и не смог примириться? Имея представление о Холлистерах, можно было предположить все что угодно.
Их сыну, Роберту, названному так в честь брата Эшли, недавно исполнилось пять лет. Он был вылитый Брендон – те же густые светлые волосы и умные голубые глаза. Для своего возраста мальчик был довольно высок, хорошо сложен и унаследовал от отца не только эффектную внешность, но и быстрый ум и чувство юмора.
– Даже будь я не женщиной, а ксероксом, – шутя говорила Эшли мужу, – и то вряд ли мне удалось бы сделать более точную твою копию.
У них во дворе высился огромный дуб, и Брендон построил на дереве для Роберта деревянный домик. Эшли, работая в студии, часто поглядывала на играющего сына. Иногда даже бросала работу и, стоя у окна, следила, как по сделанной руками Брендона лестнице Роберт карабкается в этот домик на дубе, или играет со своим колли по кличке Чейзер, прозванным так за неуемную страсть к погоне за автомобилями, или плавает в вырытом на заднем дворе пруду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
«Слишком много вина? – подумал Коллин. И торопливо сделал большой глоток. – Господи, как только Харрингтон может пить эту гадость? Вкус как у бензина».
Новая попытка. Опять не то. Пришлось отхлебнуть еще.
«Если я провожусь тут подольше, меня возьмут тепленького прямо на полу, мертвецки пьяного». Держа бокал перед собой, Коллин снова медленно пробежал пальцем по его ободку. И на этот раз услышал нужный звук высокого тона.
Дыхание перехватило, когда высокая дверь открылась и перед Коллином предстало хранилище. Получилось! – мысленно возликовал он и бросился внутрь. Достал нож из рюкзака, висящего за спиной, и на мгновение заколебался, остановившись перед Ренуаром. То, что предстояло сделать, иначе как варварством трудно было назвать, но другого способа вынести картину незаметно не существовало. «Как только вернусь в Нью-Йорк, тут же вставлю ее в раму», – пообещал себе Коллин.
Вырезав картину, молодой человек торопливо скатал холст и засунул в рюкзак. Направился к выходу и вдруг остановился, заметив толстые пачки денег на полке рядом с дверью. Это навело его на мысль о Блэкджеке, о том, как Харрингтон со своими людьми обманули старика. Коллин набил рюкзак деньгами и выбежал из хранилища.
Внезапно оглушительно взвыл сигнал тревоги. Коллин замер. К своему ужасу, он понял, что допустил-таки единственную и, возможно, роковую ошибку: забыл отключить сигнализацию у входа в хранилище. Взгляд заметался по комнате и остановился на клетке с мангустой. Вот оно, решение проблемы!
Улыбнувшись, Коллин рванулся вперед.
– Пусть и от тебя в этой жизни будет хоть какой-то толк, – пробормотал он, нащупывая щеколду клетки.
Когда спустя несколько мгновений в комнату ворвалась целая толпа вооруженных охранников, Коллина уже и след простыл.
– Да не мог никто забраться сюда! – снова повторил один из вошедших. – Главное, как скрыться? Один путь – через окно, а там собаки разорвали бы его на части.
– Вот кто виноват! – Второй охранник поднял мангусту, припавшую к ковру перед входом в хранилище. – Вот кто включил сигнализацию.
– Проклятие! Какой идиот оставил клетку открытой?
– Да чего там? Это просто случайность. Наверно, клетку неплотно заперли после вечерней кормежки. – Охранник с усмешкой водворил мангусту обратно в клетку. – Ничего страшного ведь не произошло.
– Скажешь тоже – ничего страшного не произошло! Да я чуть в штаны не наложил, когда взревел проклятый сигнал тревоги!
– Скажи спасибо, что не случилось чего похуже. Пошли отсюда.
Коллин в это время был уже за стеной, окружавшей виллу, и спешил к своему джипу. Машина дожидалась его неподалеку. Может быть, даже слишком близко. Но, возвращаясь на ней в Уаззате, он об этом не думал, испытывая прежде всего острое чувство облегчения. И еще – радость. Получилось, все получилось! Ему всегда казалось, что настоящая жизнь – это поиски приключений, противостояние брошенному вызову. Ну что же, сегодня ночью он нашел то, что искал. И это только начало. Перед ним открылся трудный опасный путь. Одна мысль о радости состязания с подлинными мастерами своего дела вызывала головокружение; он собирался бросить им вызов и выиграть бой.
Вспоминал Коллин и о том, как ему пришло в голову выпустить из клетки мангусту, чтобы сбить с толку охранников. Интересно, что они подумали, обнаружив зверька, бегающего по спальне Харрингтона?.. Коллин расхохотался.
Все правильно. Существовал единственный способ нанести удар этим людям: встать на одну доску с ними, играть по их правилам – и победить!
САН-ФРАНЦИСКО
декабрь 1985 года
Прошедшие пять лет были для Эшли замечательными. И брак с Брендоном, и ее карьера оказались удачными. Удалось добиться некоторого признания даже на международном уровне, шли переговоры о возможности в самое ближайшее время организации выставки в Лондоне. Брендон стал полноправным партнером в своей юридической фирме, и многие влиятельные политические деятели проявляли к нему заметный интерес.
– Любопытно, какие галереи в Вашингтоне? – как-то вечером за обедом поинтересовалась Эшли. – Может быть, имеет смысл устроить выставку там?
– Не советую самой звонить вашингтонским деятелям, – поддразнивая жену, ответил Брендон. – Они ведь пока ничего конкретного тебе не предлагали. Так только, проявляли легкий интерес.
– Предложат, не сомневайся, – уверенно заявила она. – Ведь не дураки.
Эшли знала, что Бредли и Клаудиа Холлистер не оставляют попыток вбить клин между ними, но теперь это ее мало волновало. «Мне повезло, что они живут на другом конце страны, – говорила она себе. – Находясь так далеко, много пакостей не сделаешь». Брендон контактировал с родителями только по телефону, ни разу не ездил в Нью-Йорк и даже их письма оставлял без ответа.
– Не забывай все же, кто они тебе, – не раз говорила ему Эшли. – Может, стоит хотя бы попытаться уладить ваши разногласия?
Сама она была до смерти рада, что ей не нужно ни встречаться, ни разговаривать с ними. Но все время чувствовала – что бы там ни произошло когда-то между Брендоном и его отцом, это по-прежнему глубоко задевало ее мужа. Именно поэтому, только ради него, Эшли считала своим долгом подталкивать Брендона к разрешению этой проблемы. Однако он на ее попытки никак не реагировал.
– Некоторые вещи простить невозможно, – вот все, что она от него слышала; в объяснения Брендон никогда не вдавался. И за все годы их брака так и не рассказал Эшли, что же произошло между ним и его родителями. Она и не настаивала, хотя в глубине души не раз удивлялась: неужели это было настолько серьезное, что Брендон так и не смог примириться? Имея представление о Холлистерах, можно было предположить все что угодно.
Их сыну, Роберту, названному так в честь брата Эшли, недавно исполнилось пять лет. Он был вылитый Брендон – те же густые светлые волосы и умные голубые глаза. Для своего возраста мальчик был довольно высок, хорошо сложен и унаследовал от отца не только эффектную внешность, но и быстрый ум и чувство юмора.
– Даже будь я не женщиной, а ксероксом, – шутя говорила Эшли мужу, – и то вряд ли мне удалось бы сделать более точную твою копию.
У них во дворе высился огромный дуб, и Брендон построил на дереве для Роберта деревянный домик. Эшли, работая в студии, часто поглядывала на играющего сына. Иногда даже бросала работу и, стоя у окна, следила, как по сделанной руками Брендона лестнице Роберт карабкается в этот домик на дубе, или играет со своим колли по кличке Чейзер, прозванным так за неуемную страсть к погоне за автомобилями, или плавает в вырытом на заднем дворе пруду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110