В первые дни после его появления звуки лагеря были пропитаны злостью.
Его внимание привлек другой звук. Он бросил взгляд на письменный с гол в углу шатра, где Прокопий, новый секретарь, прилежно что-то писал. И стол, и стул, на котором сидел секретарь, не отличались изысканностью. Такими же простыми были собственный стол и стул Велисария.
Прокопий искренне поражался неприхотливости своего нового нанимателя. Более того, она вызывала у него недовольство. Через неделю после своего появления секретарь попробовал снискать расположение Велисария, подарив ему шелковую подушку с красивой вышивкой. Полководец вежливо поблагодарил Прокопия за подарок, но тут же передал подушечку Маврикию, пояснив секретарю, что у него давно сложилась традиция делиться всеми подарками со своим окружением. На следующий день Прокопий широко раскрытыми глазами наблюдал, как фракийские катафракты использовали подушку в качестве мишени во время тренировки стрельбы из лука. Правда, упражнение продолжалось недолго — крупные, острые, как бритва, стрелы, выпущенные из мощных луков, разорвали подушку на куски за несколько минут. Секретарь побелел от ярости и негодования, но у него хватило ума промолчать, глядя на улыбки фракийцев. И с тех пор, вынужден был признать Велисарий.
— Ты хорошо поработал, Прокопий, — внезапно объявил Велисарий. — Помог выявить этих мелких обманщиков.
Секретарь в удивлении поднял голову. Он уже начал открывать рот, потом закрыл и принял похвалу, просто кивнув, затем вернулся к работе. Удовлетворенный Велисарий тоже отвернулся. За те несколько недель, что они провели в военном лагере под Дарасом, Прокопий с удивлением узнал, что его нового хозяина лесть нисколько не трогает. С другой стороны, он сам хвалит трудолюбие и мастерство — в любом деле. И какими бы ни были личные черты секретаря, Прокопий оказался отличным работником, в этом сомнений не возникало ни у кого. И он не ленился. Кроме того, секретарь способствовал избавлению от коррупции, имевшей место в новой армии Велисария.
В шатер вошел солдат.
— Меня вызывали?
Велисарий осмотрел его. Парню казалось не больше двадцати. Он был невысокого роста, но мускулистый. Сириец, как решил Велисарий, со значительной примесью арабской крови.
На солдате была надета простая, стандартная униформа: накидка, ботинки и перехваченная ремнем рубаха. На ремне висел вложенный в ножны меч, которым современная римская армия пользовалась вместо древнего гладиуса. Новый походил на старый — прямым лезвием, заточенным с двух концов. Он мог использоваться и для того, чтобы рубить врагов, и для того, чтобы протыкать их тела насквозь, но был на шесть дюймов длиннее.
Несомненно, в шатре воина лежала остальная часть амуниции — плащ, шлем, броня, туника и щит. В дневное время плащ надеть было невозможно — жара становилась невыносимой. А во время пребывания в лагере доспехи и щит не нужны.
— Тебя зовут Марк, если не ошибаюсь? Марк Эдесский?
— Да. — На лице Марка проступило легкое беспокойство, смешанное с удивлением.
Велисарий сразу же развеял его беспокойство.
— Я назначаю тебя гектонтархом третьей алы , — объявил он суровым тоном военачальника.
Глаза парня слегка расширились. Он встал прямее.
— Я уверен: ты знаешь, что трибуном полка является Петр из Радестуса. Ты будешь отчитываться перед ним.
Затем он добавил более мягким тоном:
— Ты еще молод, чтобы тебе давали в подчинение сто человек, и несколько неопытен. Но Петр и Константин, хилиархи кавалерии, хорошо о тебе отзываются. Как и люди из моего ближайшего окружения. — Он кивнул в дальнюю часть шатра, где стояли Маврикий и два других катафракта.
Марк посмотрел на фракийцев. Он ничего не сказал, но по лицу юноши было видно, как он благодарен.
— Еще две вещи, прежде чем ты уйдешь, — продолжал Велисарий. Из его голоса пропала вся мягкость. — Константин и Петр — как и все другие военачальники — знают мои взгляды на коррумпированных офицеров и с ними соглашаются. Но я сейчас потрачу время, чтобы объяснить их тебе. Как ты знаешь, я не буду терпеть офицера, который обкрадывает своих солдат. До сих пор, получив эту армию в наследство от другого полководца, я просто выгонял таких офицеров. Однако в дальнейшем для офицеров, принявших командование, уже зная мои взгляды, наказание будет гораздо более серьезным. Действительно суровым, поверь мне.
Велисарий сделал паузу, внимательно рассматривая молодого сирийца, и решил: дальнейшие рассуждения на эту тему излишни. Лицо Марка покрылось потом, но только от дикой жары в шатре. Велисарий взял платок и вытер собственное лицо.
— И последнее. Ты — кавалерист и был кавалеристом, насколько я понимаю, с тех пор как присоединился к нам. Это так?
— Да.
— Тогда запомни кое-что еще. Я не потерплю, если кавалеристы будут с презрением относиться к пехоте. Ты понял?
Лицо Марка чуть дернулось.
— Говори честно, Марк из Эдессы. Если ты не понял то, что я сказал, признайся в этом. Я объясню и обещаю: наказания тебе за это не будет.
Молодой сириец бросил взгляд на полководца, затем быстро принял решение и заговорил:
— Я не совсем понял.
— Все просто, Марк. Как ты вскоре увидишь, в моей тактике пехота используется гораздо больше, чем обычно в римской армии. Для того чтобы эта тактика срабатывала, у пехоты должно быть не меньше гордости и самоуважения, чем у кавалерии. Я не могу создать и поддерживать такой моральный климат, если кавалеристы станут унижать пехоту и отказываться брать на себя положенную часть трудной работы, которая обычно полностью ложится на пехоту. Я не намерен терпеть, если кавалеристы решат отдохнуть в тени, пока пехотинцы обливаются потом, возводя укрепления или ставя лагерь. И еще подшучивают над пехотой. Ты понял?
— Да, — четко и твердо ответил Марк.
— Отлично. Тебе будет позволено самому выбрать декархов для твоей сотни. Всех десятерых.
Марк стоял очень прямо.
— Спасибо.
Велисарий с трудом сдержал улыбку. И сказал твердо:
— Действуй по собственному усмотрению, но советую тебе консультироваться с Петром. И также можешь обсуждать вопросы с Маврикием и Григорием. Думаю, поймешь, что они в состоянии помочь.
— Хорошо.
— Предупреждение. Скорее совет. Не надо выбирать декархов из круга твоих друзей. Даже если они окажутся подходящими кандидатурами, это вызовет недовольство среди других, а ты тем самым подорвешь свой авторитет.
— Да.
— И самое главное. Проследи, чтобы твои декархи поняли и приняли мои взгляды. Ты их выберешь, а это отразится на их отношении к тебе. Твой престиж среди кавалеристов, которыми ты командуешь, таким образом укрепится. Но никогда не забывай о последствиях. Ты будешь отвечать передо мной за поведение твоих подчиненных, а также за свое собственное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Его внимание привлек другой звук. Он бросил взгляд на письменный с гол в углу шатра, где Прокопий, новый секретарь, прилежно что-то писал. И стол, и стул, на котором сидел секретарь, не отличались изысканностью. Такими же простыми были собственный стол и стул Велисария.
Прокопий искренне поражался неприхотливости своего нового нанимателя. Более того, она вызывала у него недовольство. Через неделю после своего появления секретарь попробовал снискать расположение Велисария, подарив ему шелковую подушку с красивой вышивкой. Полководец вежливо поблагодарил Прокопия за подарок, но тут же передал подушечку Маврикию, пояснив секретарю, что у него давно сложилась традиция делиться всеми подарками со своим окружением. На следующий день Прокопий широко раскрытыми глазами наблюдал, как фракийские катафракты использовали подушку в качестве мишени во время тренировки стрельбы из лука. Правда, упражнение продолжалось недолго — крупные, острые, как бритва, стрелы, выпущенные из мощных луков, разорвали подушку на куски за несколько минут. Секретарь побелел от ярости и негодования, но у него хватило ума промолчать, глядя на улыбки фракийцев. И с тех пор, вынужден был признать Велисарий.
— Ты хорошо поработал, Прокопий, — внезапно объявил Велисарий. — Помог выявить этих мелких обманщиков.
Секретарь в удивлении поднял голову. Он уже начал открывать рот, потом закрыл и принял похвалу, просто кивнув, затем вернулся к работе. Удовлетворенный Велисарий тоже отвернулся. За те несколько недель, что они провели в военном лагере под Дарасом, Прокопий с удивлением узнал, что его нового хозяина лесть нисколько не трогает. С другой стороны, он сам хвалит трудолюбие и мастерство — в любом деле. И какими бы ни были личные черты секретаря, Прокопий оказался отличным работником, в этом сомнений не возникало ни у кого. И он не ленился. Кроме того, секретарь способствовал избавлению от коррупции, имевшей место в новой армии Велисария.
В шатер вошел солдат.
— Меня вызывали?
Велисарий осмотрел его. Парню казалось не больше двадцати. Он был невысокого роста, но мускулистый. Сириец, как решил Велисарий, со значительной примесью арабской крови.
На солдате была надета простая, стандартная униформа: накидка, ботинки и перехваченная ремнем рубаха. На ремне висел вложенный в ножны меч, которым современная римская армия пользовалась вместо древнего гладиуса. Новый походил на старый — прямым лезвием, заточенным с двух концов. Он мог использоваться и для того, чтобы рубить врагов, и для того, чтобы протыкать их тела насквозь, но был на шесть дюймов длиннее.
Несомненно, в шатре воина лежала остальная часть амуниции — плащ, шлем, броня, туника и щит. В дневное время плащ надеть было невозможно — жара становилась невыносимой. А во время пребывания в лагере доспехи и щит не нужны.
— Тебя зовут Марк, если не ошибаюсь? Марк Эдесский?
— Да. — На лице Марка проступило легкое беспокойство, смешанное с удивлением.
Велисарий сразу же развеял его беспокойство.
— Я назначаю тебя гектонтархом третьей алы , — объявил он суровым тоном военачальника.
Глаза парня слегка расширились. Он встал прямее.
— Я уверен: ты знаешь, что трибуном полка является Петр из Радестуса. Ты будешь отчитываться перед ним.
Затем он добавил более мягким тоном:
— Ты еще молод, чтобы тебе давали в подчинение сто человек, и несколько неопытен. Но Петр и Константин, хилиархи кавалерии, хорошо о тебе отзываются. Как и люди из моего ближайшего окружения. — Он кивнул в дальнюю часть шатра, где стояли Маврикий и два других катафракта.
Марк посмотрел на фракийцев. Он ничего не сказал, но по лицу юноши было видно, как он благодарен.
— Еще две вещи, прежде чем ты уйдешь, — продолжал Велисарий. Из его голоса пропала вся мягкость. — Константин и Петр — как и все другие военачальники — знают мои взгляды на коррумпированных офицеров и с ними соглашаются. Но я сейчас потрачу время, чтобы объяснить их тебе. Как ты знаешь, я не буду терпеть офицера, который обкрадывает своих солдат. До сих пор, получив эту армию в наследство от другого полководца, я просто выгонял таких офицеров. Однако в дальнейшем для офицеров, принявших командование, уже зная мои взгляды, наказание будет гораздо более серьезным. Действительно суровым, поверь мне.
Велисарий сделал паузу, внимательно рассматривая молодого сирийца, и решил: дальнейшие рассуждения на эту тему излишни. Лицо Марка покрылось потом, но только от дикой жары в шатре. Велисарий взял платок и вытер собственное лицо.
— И последнее. Ты — кавалерист и был кавалеристом, насколько я понимаю, с тех пор как присоединился к нам. Это так?
— Да.
— Тогда запомни кое-что еще. Я не потерплю, если кавалеристы будут с презрением относиться к пехоте. Ты понял?
Лицо Марка чуть дернулось.
— Говори честно, Марк из Эдессы. Если ты не понял то, что я сказал, признайся в этом. Я объясню и обещаю: наказания тебе за это не будет.
Молодой сириец бросил взгляд на полководца, затем быстро принял решение и заговорил:
— Я не совсем понял.
— Все просто, Марк. Как ты вскоре увидишь, в моей тактике пехота используется гораздо больше, чем обычно в римской армии. Для того чтобы эта тактика срабатывала, у пехоты должно быть не меньше гордости и самоуважения, чем у кавалерии. Я не могу создать и поддерживать такой моральный климат, если кавалеристы станут унижать пехоту и отказываться брать на себя положенную часть трудной работы, которая обычно полностью ложится на пехоту. Я не намерен терпеть, если кавалеристы решат отдохнуть в тени, пока пехотинцы обливаются потом, возводя укрепления или ставя лагерь. И еще подшучивают над пехотой. Ты понял?
— Да, — четко и твердо ответил Марк.
— Отлично. Тебе будет позволено самому выбрать декархов для твоей сотни. Всех десятерых.
Марк стоял очень прямо.
— Спасибо.
Велисарий с трудом сдержал улыбку. И сказал твердо:
— Действуй по собственному усмотрению, но советую тебе консультироваться с Петром. И также можешь обсуждать вопросы с Маврикием и Григорием. Думаю, поймешь, что они в состоянии помочь.
— Хорошо.
— Предупреждение. Скорее совет. Не надо выбирать декархов из круга твоих друзей. Даже если они окажутся подходящими кандидатурами, это вызовет недовольство среди других, а ты тем самым подорвешь свой авторитет.
— Да.
— И самое главное. Проследи, чтобы твои декархи поняли и приняли мои взгляды. Ты их выберешь, а это отразится на их отношении к тебе. Твой престиж среди кавалеристов, которыми ты командуешь, таким образом укрепится. Но никогда не забывай о последствиях. Ты будешь отвечать передо мной за поведение твоих подчиненных, а также за свое собственное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119