Так
что Харви оставил договоренности в силе, отказавшись от запуска под
внутренним углом, а также моделирования с целью совершенствования техники
проведения испытаний.
Всю вторую половину дня и вечер Харви потратил на спор с помощником
администратора Полом Пирсом, который решил под конец лыжного сезона
отдохнуть в Зеленых горах. Используя сотовую связь, Харви вел переговоры
со всем аппаратом Пирса, который проводил свой выходной день в Большом
Нью-Йорке: дома, в ресторанах, барах, на дискотеках и представлениях двух
разных театров на Бродвее. Все упорствовали в стремлении оставить
передатчик продолжать испытания внутри атмосферы. Затем, уступая просьбам,
стали интересоваться, каким образом Соммерштейн, в распоряжение которого
имелась предоставленная субсидия, собирается оплатить использования
оборудования и электроэнергии, затраченные на испытания. В свою очередь
Соммерштейн давал обещания, заключал сделки, подчинялся ограничениям и
скрещивал пальцы при всяком произносимом им слове.
Поздно вечером Харви предстояло объяснить все заново одному из
программистов лаборатории, вызванному в неурочное время и назначенному для
ввода волны в планетарную систему. По крайней мере, к тому времени Харви
уже имел достаточно надежные данные о скорости, плотности и внутренней
энергии магнитного шторма, чтобы сообщить их технику, которого звали Кэл
Уорнер. Специалист казался настолько сонным и раздраженным тем, что его
втянули в это дело, что Харви не мог с уверенностью сказать, использовал
ли тот сообщенные ему данные.
Рано утром в воскресенье облако направлялось к поясу астероидов.
Соммерштейну предстояло решить, повлияют ли на отражающие свойства ионной
массы кремнистые и углеродистые камешки с добавлением железистых сплавов.
Харви счел предпочтительной мысль, что это не повредит, хотя и погоды не
сделает. Главная проблема заключалась в том, что чем дальше от Марса
продвигалась волна, тем шире становились каналы передачи сообщений.
Но Харви Соммерштейн продолжал эксперимент.
К текущему времени, ранним воскресным полуднем, Марс находился над
горизонтом Большого Нью-Йорка. Инженеры внимательно слушали эфир на
станциях, а сама программа была создана, отлажена и работала как
хронометр. В виртуальном шлеме Харви провел целых семь часов, проигрывая
все возможные углы для передачи сообщения и надышавшись углекислым газом
до помутнения в голове. А между тем он по-прежнему не мог передать привет
посланникам Марса.
Внутри шлема над головой Харви распростерлось темное пространство.
Светло-серые линии представляли основные созвездия, соединяя яркие точки
звезд. Перед ним расстилалась условная карта неба, используемая для
исчисления астрономических координат. Его же место на Земле обозначалось
зеленым шариком.
Марс отклонился на семнадцать градусов к северу с подъемом над
горизонтом небесной сферы в два часа пятьдесят минут. Харви считывал
позицию внутри шлема и одним касанием пальца вносил изменения в программу.
Маленькая красная точка горела в двадцати градусах справа от ярко-белого
солнечного диска. Используя максимальные возможности имитации, Харви мог
смоделировать блеск ледников, однако был далек еще от того, чтобы ввести в
программу спутники Марса: Фобос и Деймос, которые были значительно меньше
и ближе к главной планете, чем Луна к Земле.
Ионная волна от солнечного взрыва, направляющаяся к красной точке,
предстала его взору в виде растянутой по карте неба серебристой фигуры,
напоминающий по форме пончик.
Соммерштейн второй раз произвел касание для пуска новой радиограммы.
Во исполнение по черному пространству побежали серые столбцы цифр,
показывавшие небесные координаты и дальность в километрах до цели.
За десятую долю секунды машина сообщила ему два угла: Земли и Марса,
определяя характер отклонения. Показался голубой конус, указывавший
движение луча, вонзавшегося дальним концом в красную точку.
- Хорошо, Дональд, - сообщил Харви оператору, сидевшему в кабине
передатчика, - передавай сообщения этим путем.
Соммерштейн знал, что сейчас в шлеме у оператора бегут те же самые
цифры, которые надо всего-навсего переадресовать киберу, управляющему
внешним устройством станции.
- Понял, - послышалось в ответ. Антенна повернулась и обеспечила
связь, отправив в пространство луч, окрашенный в программе Соммерштейна
желтым. Когда предполагаемый и истинный пути сошлись, появились зеленые
участки, показывавшие места совпадения.
Зеленых мест было не так уж много, и накрыть полностью планету не
удалось.
Проблема возникла с передатчиком. Снова и снова антенна, двигающаяся
на гидравлической платформе и вращающаяся внутри люльки-противовеса, не
поспевала за командами Харви и сигналами имитатора, как если для бильярда
у него был не кий, а небольшое сосновое поленце.
- Ничего, Дональд, - ободряюще сказал он, - это только начало.
Посмотрим, будет ли на этот раз ответ.
Пройдет без малого тридцать три минуты, - двадцать на передачу и еще
тринадцать на ответ с ночной стороны Марса, переданный через ретранслятор
на Фобосе, - прежде чем Харви узнает, какая часть зеленых совпадений
конуса сумела донести его сообщение, или вообще, имеет ли смысл принцип
отражения сигналов от ионизованной волны.
- Жди, - сказал Харви оператору. - Но будь в готовности попробовать
еще раз без десяти три.
- Слушаюсь, босс.
Зачем вообще Соммерштейн взялся за это? За какой надобностью ему
потребовалось тратить усилия, время, часы сна и драгоценные премиальные на
это нелепое занятие? Особенно, если учесть, что солнечный взрыв, как
отмечалось в бюллетене НАСА, являлся просто аномалией, явлением, которое
на Земле не наблюдали уже сотню лет.
Да потому что в глубине души Харви Соммерштейн не верил этому. То,
что произошло в космосе единожды, может повториться снова. А вдруг взрывы
и ионизированные волны станут неизбежным явлением, появляясь столь же
неожиданно как тайфуны или ураганы. Как показали последние три дня, эти
феномены могут оказаться очень опасными для разбросанного по планетам
солнечной системы человечества. В особенности, это касается линий связи.
Если луч смещения Соммерштейна сработает хоть раз для оповещения, защиты,
а может статься, и спасения жизней, то все затраченные усилия не напрасны.
А если взрывы станут частым явлением, то его вкладу не будет цены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
что Харви оставил договоренности в силе, отказавшись от запуска под
внутренним углом, а также моделирования с целью совершенствования техники
проведения испытаний.
Всю вторую половину дня и вечер Харви потратил на спор с помощником
администратора Полом Пирсом, который решил под конец лыжного сезона
отдохнуть в Зеленых горах. Используя сотовую связь, Харви вел переговоры
со всем аппаратом Пирса, который проводил свой выходной день в Большом
Нью-Йорке: дома, в ресторанах, барах, на дискотеках и представлениях двух
разных театров на Бродвее. Все упорствовали в стремлении оставить
передатчик продолжать испытания внутри атмосферы. Затем, уступая просьбам,
стали интересоваться, каким образом Соммерштейн, в распоряжение которого
имелась предоставленная субсидия, собирается оплатить использования
оборудования и электроэнергии, затраченные на испытания. В свою очередь
Соммерштейн давал обещания, заключал сделки, подчинялся ограничениям и
скрещивал пальцы при всяком произносимом им слове.
Поздно вечером Харви предстояло объяснить все заново одному из
программистов лаборатории, вызванному в неурочное время и назначенному для
ввода волны в планетарную систему. По крайней мере, к тому времени Харви
уже имел достаточно надежные данные о скорости, плотности и внутренней
энергии магнитного шторма, чтобы сообщить их технику, которого звали Кэл
Уорнер. Специалист казался настолько сонным и раздраженным тем, что его
втянули в это дело, что Харви не мог с уверенностью сказать, использовал
ли тот сообщенные ему данные.
Рано утром в воскресенье облако направлялось к поясу астероидов.
Соммерштейну предстояло решить, повлияют ли на отражающие свойства ионной
массы кремнистые и углеродистые камешки с добавлением железистых сплавов.
Харви счел предпочтительной мысль, что это не повредит, хотя и погоды не
сделает. Главная проблема заключалась в том, что чем дальше от Марса
продвигалась волна, тем шире становились каналы передачи сообщений.
Но Харви Соммерштейн продолжал эксперимент.
К текущему времени, ранним воскресным полуднем, Марс находился над
горизонтом Большого Нью-Йорка. Инженеры внимательно слушали эфир на
станциях, а сама программа была создана, отлажена и работала как
хронометр. В виртуальном шлеме Харви провел целых семь часов, проигрывая
все возможные углы для передачи сообщения и надышавшись углекислым газом
до помутнения в голове. А между тем он по-прежнему не мог передать привет
посланникам Марса.
Внутри шлема над головой Харви распростерлось темное пространство.
Светло-серые линии представляли основные созвездия, соединяя яркие точки
звезд. Перед ним расстилалась условная карта неба, используемая для
исчисления астрономических координат. Его же место на Земле обозначалось
зеленым шариком.
Марс отклонился на семнадцать градусов к северу с подъемом над
горизонтом небесной сферы в два часа пятьдесят минут. Харви считывал
позицию внутри шлема и одним касанием пальца вносил изменения в программу.
Маленькая красная точка горела в двадцати градусах справа от ярко-белого
солнечного диска. Используя максимальные возможности имитации, Харви мог
смоделировать блеск ледников, однако был далек еще от того, чтобы ввести в
программу спутники Марса: Фобос и Деймос, которые были значительно меньше
и ближе к главной планете, чем Луна к Земле.
Ионная волна от солнечного взрыва, направляющаяся к красной точке,
предстала его взору в виде растянутой по карте неба серебристой фигуры,
напоминающий по форме пончик.
Соммерштейн второй раз произвел касание для пуска новой радиограммы.
Во исполнение по черному пространству побежали серые столбцы цифр,
показывавшие небесные координаты и дальность в километрах до цели.
За десятую долю секунды машина сообщила ему два угла: Земли и Марса,
определяя характер отклонения. Показался голубой конус, указывавший
движение луча, вонзавшегося дальним концом в красную точку.
- Хорошо, Дональд, - сообщил Харви оператору, сидевшему в кабине
передатчика, - передавай сообщения этим путем.
Соммерштейн знал, что сейчас в шлеме у оператора бегут те же самые
цифры, которые надо всего-навсего переадресовать киберу, управляющему
внешним устройством станции.
- Понял, - послышалось в ответ. Антенна повернулась и обеспечила
связь, отправив в пространство луч, окрашенный в программе Соммерштейна
желтым. Когда предполагаемый и истинный пути сошлись, появились зеленые
участки, показывавшие места совпадения.
Зеленых мест было не так уж много, и накрыть полностью планету не
удалось.
Проблема возникла с передатчиком. Снова и снова антенна, двигающаяся
на гидравлической платформе и вращающаяся внутри люльки-противовеса, не
поспевала за командами Харви и сигналами имитатора, как если для бильярда
у него был не кий, а небольшое сосновое поленце.
- Ничего, Дональд, - ободряюще сказал он, - это только начало.
Посмотрим, будет ли на этот раз ответ.
Пройдет без малого тридцать три минуты, - двадцать на передачу и еще
тринадцать на ответ с ночной стороны Марса, переданный через ретранслятор
на Фобосе, - прежде чем Харви узнает, какая часть зеленых совпадений
конуса сумела донести его сообщение, или вообще, имеет ли смысл принцип
отражения сигналов от ионизованной волны.
- Жди, - сказал Харви оператору. - Но будь в готовности попробовать
еще раз без десяти три.
- Слушаюсь, босс.
Зачем вообще Соммерштейн взялся за это? За какой надобностью ему
потребовалось тратить усилия, время, часы сна и драгоценные премиальные на
это нелепое занятие? Особенно, если учесть, что солнечный взрыв, как
отмечалось в бюллетене НАСА, являлся просто аномалией, явлением, которое
на Земле не наблюдали уже сотню лет.
Да потому что в глубине души Харви Соммерштейн не верил этому. То,
что произошло в космосе единожды, может повториться снова. А вдруг взрывы
и ионизированные волны станут неизбежным явлением, появляясь столь же
неожиданно как тайфуны или ураганы. Как показали последние три дня, эти
феномены могут оказаться очень опасными для разбросанного по планетам
солнечной системы человечества. В особенности, это касается линий связи.
Если луч смещения Соммерштейна сработает хоть раз для оповещения, защиты,
а может статься, и спасения жизней, то все затраченные усилия не напрасны.
А если взрывы станут частым явлением, то его вкладу не будет цены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93