Церемония была непродолжительной. Трейси посмотрел на мертвую черную пантеру, лежавшую возле специально изготовленного гроба, в котором “Миррор” собиралась похоронить ее, — посмотрел издали, с противоположного конца комнаты. И тут же, не дожидаясь никаких вопросов, заговорил, не оставив камня на камне от задуманной церемонии.
— Это не мой тигр, — сказал он. — Это даже не черная пантера. Это пума, у которой мех выкрашен в черный цвет.
Чтобы подвести черту под аферой, Арта Плайли арестовали, деньги с его банковского счета вернули газете “Миррор”, а самого его посадили в тюрьму. Там, однако, его посетил главный редактор газеты “Ньюс”, и состоялась новая сделка: если Плайли предоставит газете “Ньюс” исключительное право на публикацию своих признаний, газета “Ньюс” заплатит ему шесть тысяч долларов. Плайли признавался в течение трех дней, в результате чего заработал немалый срок. Случилось это потому, что в своих признаниях он старался не пропустить ничего, и таким образом всплыли многие другие его ловкие проделки. Он объяснил, что ему всегда хотелось приобрести известность, и теперь, когда он ее наконец приобретает, нет смысла останавливаться на полпути.
Было бы скучно входить в детали его признаний. Ему хотелось прославиться — вот и все.
На девятый день пребывания под похоронным бюро Руша, Рубелинга и Райана тигру Тома Трейси стало совсем худо. И тогда поздним вечером, дрожащий и отчаявшийся, он выполз из своего убежища к открытому мусорному баку, где обнаружил кости, остатки мяса и овощную ботву. Все это он стал понемногу перетаскивать к себе в убежище.
Маленький мальчик, проснувшийся от кашля в два часа ночи и дожидавшийся, пока мать принесет лекарство, сказал, когда она подошла к нему:
— Мама, посмотри, какая большая кошка около мусорного бака!
Мама посмотрела и разбудила папу. Ружья у папы не было, но зато он был фотолюбителем и у него был аппарат со вспышкой.
Папа просидел у окна три минуты, дожидаясь, пока тигр вернется к мусорному баку. Когда тигр вернулся, на папу напал столбняк, и он даже не смог щелкнуть затвором.
Мама сердито вырвала фотоаппарат у папы из рук и протянула его восьмилетнему мальчику. Мальчик как мог навел на резкость, тигр увидел вспышку и метнулся в свое убежище.
Папа оделся и в темной комнате проявил пленку. На снимке обозначился тигриный зад.
Со снимком тигриного зада отец пошел в полицию. В течение часа его допрашивали, а в четыре утра больной тигр услышал голоса и увидел свет карманных фонариков. Затаившись, он смотрел и слушал.
Когда все успокоилось, тигр вылез наружу и побрел к центру города.
Фотография и рассказ о том, как удалось ее получить, были, как и следовало ожидать, напечатаны вместе с фотографиями больного мальчика, который расхворался еще сильнее.
Специальные картографы вычертили план района, в котором жил мальчик. Высказывались разные предположения о том, где именно может прятаться тигр.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Капитан полиции Эрл Хьюзинга много раз беседовал в “Бельвю” наедине с Томом Трейси и в конце концов решил, что ему следует пойти прямо к самому шефу Благо и кое-что сказать, даже если он, Хьюзинга, лишится из-за этого работы.
— Трейси может отыскать для нас тигра, — сказал капитан Хьюзинга шефу.
— Как? — спросил Блай.
— На первый взгляд это кажется сложным, но мы с ним много разговаривали, и оказалось, что ничего сложного тут нет. Я знаю — он это может.
— Как? — опять спросил Блай.
— Прежде всего он не хочет, чтобы об этом знали — никакой гласности.
— Можем провернуть все втихую, — пробурчал шеф. Эта история так ему осточертела, что он уже начал чувствовать себя старше своих шестидесяти шести лет.
— На Уоррен-стрит есть здание, где помещалась когда-то контора по импорту кофе, принадлежавшая Отто Зейфангу. Конторы больше нет, а дом остался, и сейчас в нем товарный склад. Трейси нужно, чтобы снова сделали вывеску “Отто Зейфанг”, совсем как прежнюю, и повесили ее на прежнее место. Нужно, чтобы был восстановлен отдел дегустации и чтобы человек по имени Пиберди, человек по имени Рингерт и человек по имени Шайвли сидели там и дегустировали кофе. Пиберди живет в меблированной комнате, Рингерт — в “Бельвю”, Шайвли — вместе с дочерью в Бронксе.
— Зачем ему вся эта чушь? — спросил Блай.
— Я знаю, выглядит это глупо, но я знаю также: тигра он найдет. Ему нужен только один день, обязательно воскресенье. Это и нам очень подходит, потому что в середине дня по воскресеньям на Уоррен-стрит не бывает ни души, разве что один—два пьяницы.
— Вы так долго проторчали в “Бельвю”, — сказал шеф Блай, — что и сами немного тронулись. Но валяйте дальше, выкладывайте все до конца.
— Еще ему нужно, чтобы в кладовой было не меньше ста мешков кофе.
— Это еще зачем?
— Он раньше там работал, — начал объяснять Хьюзинга. — В это воскресенье он придет туда к восьми утра и примется перетаскивать мешки. Пиберди, Рингерт и Шайвли будут в это время в отделе дегустации дегустировать кофе. Время от времени Трейси будет заходить к ним и тоже дегустировать. В полдень, когда у него начнется перерыв на ленч, он выйдет на улицу и станет у входа. В полпервого на Уоррен-стрит появится девушка по имени Лора Люти. Она остановится перед входом к “Отто Зейфангу”.
— Остановится, стало быть?
— Да, остановится.
— Ну и что?
— В тот же миг там появится тигр Тома Трейси. Трейси возьмет девушку под руку и пойдет с ней по Уоррен-стрит. Через три подъезда от “Отто Зейфанга” будет пустой склад. Он войдет туда с девушкой и с тигром. Внутри склада будет клетка. Тигр войдет в эту клетку, Трейси клетку запрет. После этого они с девушкой уйдут из склада.
— Уйдут, стало быть?
— Да, уйдут.
— Валяйте дальше, — сказал шеф, — расскажите мне еще что-нибудь.
— Мы должны обещать ему две вещи. Первое: никакой огласки. Никаких фотографий даже для наших архивов. Мы с вами сможем наблюдать все из здания напротив. Второе: мы можем держать тигра в клетке, но должны обещать, что никто об этом не узнает. Если тигр болен, мы должны обеспечить ему квалифицированную медицинскую помощь. Особое внимание надо обратить на его раненую ногу — переднюю правую.
— Вы, кажется, действительно верите этому психу?
— Так точно, сэр.
— Почему?
— Вы поручили мне вести это дело десять дней тому назад. Все десять дней я провел с Томасом Трейси. То, что в газетах писали про Лору Люти, вовсе не утка. Врачи говорили, что она умирает, и достаточно было взглянуть на нее, чтобы убедиться в этом. Ну так вот: теперь она не умирает. Пингицер проводит в “Бельвю” целые дни, беседует с ними обоими, старается понять, что же такое произошло. Он говорит: все больные в “Бельвю” — это люди, которые где-то, когда-то потеряли любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14